Дженнифер Робсон - Где-то во Франции

Спустя какое-то время он стал отправлять всем практически одно и то же письмо. Спасибо за добрые пожелания. Да, я довольно сильно занят, но госпиталь, в котором я работаю, превосходен и отлично оснащен. Еще раз спасибо, что не забываете меня, искренне ваш и т. д., и т. п.

Поступая в армию, он знал, что ничего хорошего не предвидится – он прочитал достаточно об оружии, применявшемся на недавних войнах, а потому ожидал только худшего. Проблема состояла в его ожиданиях и в том, как они искажались реальностью, которую он каждый день видел в палатах.

В роли военврача он знал, как исправить поврежденное, как вылечить рану, как вернуть цельность разломанному на части, даже если травмы на первый взгляд кажутся неизлечимыми. Но как он мог сражаться с невидимым врагом?

Кто-то называл этого врага газовой гангреной. Кто-то – брюшным тифом. Как бы их ни называли, эти болезни были его врагами, убивавшими пациентов одного за другим, как бы долго и тщательно ни залечивал он их раны.

После проведенных им операций нередко проходили день, неделя, две, и тут начинался жар – даже при самом незначительном ранении. Роковая и безжалостная инфекция мучительно убивала его пациентов, миллиметр за миллиметром отравляла их тела.

Чего только они не делали, чтобы избежать заражения! Они каждый день отмывали палаты от пола до потолка, сжигали полевые формы, в которых поступали к ним раненые, промывали их кожу карболовым раствором перед операцией. Они даже оборудовали специальные изоляторы для раненых с признаками жара. И все тщетно.

Он сел за стол, взял пачку писем. Одно от матери, два от коллег в Лондоне, а четвертое… почерк был незнакомый. Женский, почти каллиграфический. Он перевернул конверт и увидел адрес, вытесненный на обороте: Эшфорд-Хаус, Белгравия-сквер, Лондон.

Вот уж чего он никак не ожидал. Письмо от Лилли.

Он вскрыл конверт и быстро, слишком быстро прочитал письмо. Почему она написала ему? Из чувства долга? Или Эдвард попросил ее об этом? Или она написала ему по собственному желанию, чтобы установить с ним какую-то связь?

Он еще раз прочел письмо. Ни слова о ее женихе.

Какова бы ни была причина, она написала ему и, кажется, написала искренне, а потому он вполне может ответить ей.

Госпиталь общего назначения № 4

Где-то во Франции

16 октября 1914 года

Дорогая леди Элизабет,

благодарю Вас за письмо. Я и в самом деле пребываю в добром здравии и не особенно устал, хотя сейчас переживаю не лучшие времена ввиду трудностей, с которыми мы сталкиваемся в постоперационном периоде наших раненых.

Я во Франции чуть больше месяца, меня переправили сюда через Гавр после трехнедельной офицерской подготовки. Муштра, бесконечные правила и инструкции, которые нужно знать назубок, а хуже всего учебная стрельба – в ней я показал плохие результаты, чем очень горжусь. Когда нас переправили во Францию, я запер свой служебный пистолет в шкафчик и искренне надеюсь, что он останется там до конца войны.

Когда выдавалось свободное время, мы проводили медицинское обследование рекрутов – отправке во Францию подлежат только абсолютно здоровые солдаты. Армия его величества на данный момент может позволить себе быть разборчивой, но настанут времена, когда она будет принимать всех без разбору в возрасте от шестнадцати до шестидесяти, невзирая на рост, здоровье и навыки. Помяните мои слова.

Госпиталь, где я работаю, расположен в отеле, который на время войны используется для нужд британской армии. Это здание своим величием намного превосходит все, где я когда-либо жил или работал, оно, конечно, не может сравниться с домом Вашего отца, но в тысячу раз лучше, чем моя маленькая квартирка в Уайтчепеле или древние больничные палаты в Лондоне. И уж конечно, подача горячей воды в ванные здесь гораздо более устойчивая.

Прежде чем мы разместились здесь, отсюда вывезли всю мебель и предметы искусства, но здание само по себе прекрасно – здесь высокие потолки и громадные окна (хорошо задраенные на случай шального вражеского снаряда), а сады тянутся, насколько видит глаз.

Живу я в маленькой комнатушке на одном из верхних этажей, из окна открывается превосходный вид, которым хотелось бы восхищаться побольше, чем это позволяет моя занятость. Я делю комнатушку с другим военврачом, он хороший парень, но разговаривает во сне, а храпит так, что может и мертвого разбудить. К счастью, я обычно настолько устаю, что засыпаю без проблем.

Еда здесь хорошая, к сожалению, ее готовят повара из военно-медицинского колледжа, а не французский персонал, но еды хватает, и всегда можно что-то перехватить, когда нам до ночи приходится задерживаться на работе.

На этом я с Вами пока прощаюсь. Скоро вновь привезут раненых, а я еще должен успеть проделать кое-какую бумажную работу, прежде чем возвращаться в операционную.

Повторю: я очень рад Вашему письму и надеюсь на нашу дальнейшую переписку.

Искренне Ваш

31, Белгравия-сквер

Лондон Ю-З1

27 октября 1914 года

Дорогой капитан Фрейзер,

я была очень рада Вашему письму, рада вдвойне, потому что мы только что вернулись из Портсмута, где вчера прощались с Эдвардом. Нам удалось побыть с ним всего несколько минут, и в порту была ужасная толкучка, но я была рада возможности увидеть его, услышать его голос перед отправкой во Францию. Он сказал нам, что его батальон прикреплен к одной из индийских бригад – несколько таких бригад были недавно отозваны в Европу, но кроме этого он ничего не знает о своем дальнейшем месте пребывания. Просто «где-то во Франции» [5] Фраза «где-то во Франции» вошла в песню (американского композитора и автора стихов Роберта Кинга, который для этой песни взял псевдоним Мэри Эрл), впервые исполненную в 1917 году и начинавшуюся словами «Мой милый далеко за океаном, / Мой милый где-то во Франции». , как в поговорке.

Прощаться с ним было тяжело, но, поскольку Эдвард ненавидит слезы и всякие такие нежности, я старалась держать себя в руках. Но я знала, чтó ему предстоит в ближайшие месяцы, с какими опасностями он встретится, какие увидит ужасы, и все это тяжелым грузом лежало на моих плечах, когда я прощалась с ним.

Мои тревоги, конечно, не идут ни в какое сравнения с теми, что выпали на Вашу долю. Вы упомянули трудности, связанные с уходом за вашими пациентами. У Вас есть все необходимое оборудование и медикаменты? Хватает ли докторов и медсестер для лечения раненых? Мне так хочется, чтобы и для меня нашлось какое-то дело, чтобы и я нашла какой-то способ помочь. Даже если бы это было просто мое присутствие, возможность видеть все невзгоды, которые Вы преодолеваете.