Сергей Гордиенко - Штабс-капитан Русо Бланко. История офицера Петроградской военной контрразведки

Донесение агентуры. Петроград. Февраль 1917 г.

Рабочие заводов начали забастовку.

Донесение агентуры. Петроград. 2 марта 1917 г.

Императором подписано отречение от престола.

Заметка Проскурина:

???!!!

Донесение агентуры. Петроград. 5 марта 1917 г.

Вышел первый номер большевисткой газеты «Правда». Тираж 100 тысяч экземпляров. Распространен бесплатно среди рабочих и солдат.

Заметка Проскурина:

Бесплатно? Кажется, всплыли революционные деньги Парвуса.

Донесение агентуры. Берн. Март 1917 г.

Ульянов (Ленин) встречался со швейцарским социал-демократом и председателем Интернациональной Социалистической Комиссии Робертом Гриммом, завербованным немецкой разведкой. Просил помочь в возможном проезде в Россию через Германию.

Заметка Проскурина:

Не забыть ознакомиться с материалами по Ульянову. Кажется, он становится ведущей фигурой.

Донесение агентуры. Берлин. 26 марта 1917 г.

Перехвачена телеграмма заместителя статс-секретаря иностранных дел Бусше в Берн: «Специальный поезд с русскими революционерами получит военное сопровождение. Передача будет произведена ответственным сотрудником министерства на пограничной станции Гогмадинген или Линдау. Немедленно вышлите информацию о дате отправления и список отъезжающих».

Донесение агентуры. Берлин. 1 апреля 1917 г.

В Министерство финансов Германии из Министерства иностранных дел поступил запрос о выделении пять миллионов марок на политические цели в России.

Донесение агентуры. Берлин. 2 апреля 1917 г.

Телеграмма заместителя статс-секретаря иностранных дел Бусше германскому посланнику в Берне Ромбергу: «Согласно полученной информации желательно, чтобы проезд русских революционеров через Германию в Россию состоялся как можно скорее, так как Антанта уже начала работу против этого шага в Швейцарии».

Вечером после службы я приступил к перевоплощению в своем кабинете. Надел старенькую солдатскую шинель, шапку, потертые сапоги, положил в один карман кисет с махоркой, в другой обрывки газет и направился в северную часть города к Троицкой площади. Здесь на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской располагался особняк балерины Кшесинской, ныне штаб большевиков. По последним донесениям агентуры именно здесь сегодня ночью должно было состояться крупное собрание с участием Ленина.

У входа стояла толпа матросов и солдат. Все вооружены, курят, громко разговаривают, чувствуют себя уверенно. Никакого подполья и конспирации. Да, изменились времена, господа! Вместо подвалов и явочных квартир у них теперь собственный особняк. Наверное, госпожа Кшесинская, прима-балерина императорских театров, и подумать не могла, что ее дом станет одним из центров революции. По городу когда-то ходили слухи, что у нее был бурный роман с Императором, за что она и плучила особняк. Ее пытались опорочить в глазах высшего света – перед выступлением ослабили декольте и несколько минут ей пришлось танцевать в открытой грудью.

У парадных дверей вразвалку стоял часовой с трехлинейкой.

– Кто будешь? – спросил он меня, винтовкой закрывая проход.

Достаю из бокового кармана конфискованный мандат. Раз у них не здороваются, то не буду нарушать традицию.

– Представитель солдатского совета 2-го пулеметного полка.

Часовой посмотрел на мою бумагу, кивнул и убрал винтовку.

– Проходи, товарищ. Наши уже засядають.

В особняке Кшесинской я, конечно же, ни разу не был. Здание было построено лет десять назад в модном теперь стиле модерн с ассиметричной планировкой, разновысокими потолками, дверными проемами отличной конфигурации и разноразмерными окнами. Отделочные материалы – красный и серый гранит, кирпич, майоликовая плитка и декоративный металл – дополняли геометрическую гармонию контрастности и разнообразия.

Прохожу через парадные анфилады с остекленным зимним садом и ротондой. Читаю крупные надписи на дверях: ЦК РСДРП(б), ПК РСДРП(б), «Правда», «Солдатская правда». Иду на шум голосов в открытые двери большого зала. Стиль модерна переходит со строения на людей: длинношинельные группы солдат перемешаны со скоплениями бескозырочных матросов и кое-где дополнены поблескивающими кожаными куртками комиссаров. Свинцовый дым папирос и самокруток медленно поднимается к потолку, трансформируясь, как жидкий воск, в причудливые формы. Зал заполнен до отказа. На постаменте за столом, покрытом красной материей, сидят председательствующие. С листком бумаги в дешевеньком костюме-тройке выступает оратор с жиденькой бородкой, редкими рыжими волосами и огромной лысиной. Сильно картавит. Каждое слово сопровождает однообразными резкими жестами правой руки, как будто забрасывает слова в толпу.

Решаю выяснить, кто же перед нами. Рядом стоит солдат с прижатой к голове винтовкой со штыком, из-за которой видны только нос, огромное коричневое родимое пятно-клякса на щеке и самокрутка в углу рта. Толкаю его в бок:

– Товарищ, эт хто?

Солдат, не поворачивая небритого лица, отвечает:

– Он! Ленин! Видал, как режет по буржуям!

Выступающий "резал" без запинки, как будто готовился много лет.

– В нашем отношении к войне, которая со стороны России и при новом правительстве безусловно остается грабительской и империалистской в силу капиталистического характера этого правительства, недопустимы ни малейшие уступки революционному оборончеству. На революционную войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать свое согласие лишь при условии перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства, при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах и при полном разрыве на деле со всеми интересами капитала. Ввиду несомненной добросовестности широких слоев массовых представителей революционного оборончества, признающих войну только по необходимости, а не ради завоеваний, ввиду их обмана буржуазией, надо особенно обстоятельно, настойчиво, терпеливо разъяснять им их ошибку, разъяснять неразрывную связь капитала с империалистской войной, доказывать, что кончить войну истинно демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала.

Как сложно! Краем глаза замечаю, что у моего солдата с кляксой на щеке отвисла нижняя губа с приклеевшейся самокруткой. Сколько же из сказанного понял он и другие? Занимательная мысль у оратора – война с внешним врагом преступна, а со своими необходима. Послушаем дальше… Тот же бред…

– Нам нужна не парламентарная республика, а республика Советов по всей стране, снизу доверху. Устранить полицию, армию и чиновничество.