Михаил Каратеев - Богатыри Проснулись

Крупным событием, также избавившим Дмитрия Ивановича от постоянно висевшей над Москвой угрозы, явилась смерть литовского великого князя Ольгерда – одного из самых опасных врагов Московской Руси. Умер он в начале 1377 года, и русские летописи повествуют об этом в следующих, не лишенных исторического и бытового интереса выражениях: «Умре князь великый Ольгерд Гедиминовичь Литовьский, зловерный, безбожный и нечестивый, и седе по нем на великом княжении сын его молодший Ягайло, того бо возлюби Ольгерд паче всех прочих сынов своих и умирая ему приказал старейшинство. Сам Ольгерд такоже не един сын у отца своего беша, но всю братью свою превзойде владостью и саном, понеже пива и меду не пиаше, ни вина, ни квасу кислого и оттого великоумство и воздержание собе приобрете и крепкий разум. И таковым промыслом и коварством мнози страны и земли воева и мнози грады и княжения поймал за себя и удержа власть велику, яко же ни един от братьи его, ни отец, ни дед не имал».

Того, что удалось на Руси Дмитрию Ивановичу, а в Литве Ольгерду, – никак не мог добиться Мамай, также стремившийся объединить под своей властью распавшуюся на уделы и раздираемую усобицами Золотую Орду. На правом берегу Волги он утвердился крепко, и тут никто из местных князей и ханов уже не осмеливался с ним соперничать. Но, несмотря на все его усилия, левобережье по-прежнему оставалось в руках белоордынских чингисидов, которые продолжали между собой кровавую борьбу за Сарай, хотя ни один из них, захватив престол, не имел силы на нем удержаться дольше нескольких месяцев. По смерти Айбек-хана он последовательно побывал в руках Араб-шаха, Хаджи-Черкеса и Каган-бека, после чего им снова завладел Араб-шах. Но не надолго: в 1376 году к городу подступил с большим войском сам Урус, великий хан Белой Орды, также старавшийся объединить под своей властью весь бывший улус Джучи.

Понимая, что ему не устоять против столь сильного противника, Араб-шах, – о котором и русские и восточные летописи отзываются как об отличном полководце, – уклонился от сражения и с верными ему туменами ушел в заволжские степи, после чего Урус-хан утвердился в Сарае. И это снова расстроило все планы Мамая, который был уже готов к походу на Русь. Он понимал, что если без промедления не сокрушить крепнущую силу Московского князя, то последний через несколько лет полностью выйдет из подчинения Орде: Дмитрий уже и сейчас постоянно нарушал требованья Мамая и почти не присылал ему дани. Но теперь, когда самый грозный враг, без всяких потерь овладевший Сараем, оказался в непосредственной близости и каждый день мог обрушиться на него, – Мамаю волей-неволей пришлось на время позабыть о Руси и думать лишь о той опасности, которая нависла над ним самим.

Это положение сейчас же,учел князь Дмитрий и умело им воспользовался: весною 1377 года он отправил лучшего своего воеводу, князя Боброка-Волынского, в поход на волжских болгар, подчинявшихся Мамаю. В помощь ему выступило также ополчение Суздальско-Нижегородских князей.

Когда русское войско подступило к Булгару, защитники города вышли ему навстречу, и сражение произошло под самыми Стенами болгарской столицы. В течение последних лет трижды ставшая легкой добычей новгородских ушкуйников, теперь она была хорошо защищена: по нападающим со стен ударили пушки; в войске у болгар, кроме обычных луков, оказались и ружья-самопалы. Однако русские, впервые встретившиеся здесь с применением огнестрельного оружия, не убоялись, и победа осталась за ними. Болгарский князь Асан просил мира и получил его, согласившись принять назначенных Москвой «даругу»и таможенника. Сверх того,

Удел, доставшийся при разделе империи Чингисхана его старшему сыну Джучи-хану. Он включал все территории, занимаемые позже Золотой и Белой Ордой, – от Енисея до Днепра, в него входили также Туркестан, Хорезм, Закавказье, Кавказ и Крым.

Стоит сравнить это с результатами знаменитой битвы при Кресси, где семидесятитысячная французская армия была наголову разбита вчетверо меньшим по численности отрядом англичан, впервые применивших против французов огнестрельное оружие.

Даруга – татарское слово, означающее то же, что и баскак: высший уполномоченный победителя в завоеванной стране. В данном случае подразумевается, вероятно, московский наместник.

его обязали уплатить три тысячи рублей в казну великого князя Дмитрия и две тысячи – воеводам и войску, чтобы не грабили города.

Этот поход, по существу, был уже открытым вызовом Мамаю и прямым наступлением на Орду, которое князь Дмитрий предпринял с целью захвата важных для Москвы стратегических и торговых позиций в татарском Поволжье. Цель эта в значительной мере была им достигнута, но развить свой успех глубже он пока не мог, так как обстановка в Орде снова изменилась, и на этот раз в пользу Мамая: воспользовавшись отсутствием Урус-хана, царевич Тохтамыш, при поддержке Тимура, сделал попытку захватить власть в Белой Орде и хотя на этот раз потерпел в том неудачу, – Урус-хан все же счел за лучшее, оставив в Сарае наместника, возвратиться с главными силами в свою столицу Сыгнак.

Но, кроме Мамая, в Орде находились и другие охотники пограбить русские земли: летом 1377 года в Москве было получено известие, что царевич Араб-шах, с несколькими туменами войска, переправился через Волгу и стоит в мордовских лесах, готовясь к набегу на Русь.

Дмитрий Иванович, во главе большого войска, тотчас же пришел в Нижний Новгород, чтобы на рубежах Русской земли дать отпор врагу. Но, простояв там более месяца и видя, что нет никаких подтверждений тревожным слухам, он со своими главными силами возвратился в Москву. На всякий случай он все же оставил на подступах к Нижнему сильный заслон, состоявший из войска Суздальско-Нижегородских князей и вспомогательных ополчений от смежных княжеств, пришедших сюда по приказу Дмитрия.

К концу июля вся эта рать стала лагерем на реке Пьяне, близ мордовских рубежей, по-прежнему не имея точных сведений о том, где находится Араб-шах.

И посла князь Д-митрей Костянтиновичь Суждальскый сына своего, князя Ивана, да князя Семена Михайловича, а с ними воеводы и вой многы, и бысть рать их велика зело. И приидоше за реку за Пьяну и тут оплошишеся, оружие и доспехи поскладоша, а ездют, порты свое с плечь спустив и петли растегав, бо бе в то время знойно. А вельможи и воеводы, ловы деюще и утеху си творящи, мняше аки дома и мед или пиво исливаху без меры, поистине за Пьяною пьяны…