Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

С грехом пополам, они все же преодолели за полчаса путь, на который у них уходило обычно минут десять. Папа под конец их променада пошел немного резвее и перестал помогать ногам руками, но зато его траектория стала походить на почти правильную синусоиду, вершинами которой стали столбы, заборы и ворота по обеим сторонам улицы. Он старался идти прямо, но от того, что его постоянно тянуло в сторону, его прямая превращалась диагональ: сначала к одному забору, а потом, по диагонали, в другую. Но все на свете когда-нибудь заканчивается, и этот долгий и мучительный путь для благородного отца семейства закончился тоже. Владимир зашел в дом вслед за Людмилой и Ясом, к большому счастью Людмилы не раскрыв своего состояния для его обитателей, быстренько разделся и лег спать. Мама долго, дотемна беседовала потом еще с хозяйкой на веранде, а Яс, счастливый от того, что его не гонят в кровать, несмотря на поздний вечер, нюхал большие, розово-фиолетовые розы-пионы, похожие и одновременно не похожие на те, что росли во дворе прабабушки Тани. Запах смешивался с ароматами других растений и – так казалось Ясу – с ночным звездным небом. Он тянулся к пушистым, ароматным розовым бутонам и оказывался в теплом черно-фиолетовом, пахнущем пионами космосе, окруженный со всех сторон далекими звездными системами и Галактиками. Звезды при этом отчетливо приближались к нему. Яс, как мы знаем, уже давно не сомневался в том, что, когда вырастет, будет космонавтом и поэтому свои вечерние сидения в похожих на пионы розах стал считать для себя первыми космическими тренировками.

Пьянка обошлась папе малой кровью. Владимир после того случая больше не пил, по крайней мере, пьяным Яс его больше не видел. Мама простила отца хоть и не сразу, но довольно быстро, и потом они все вместе со смехом вспоминали папины зигзаги на пути к дому. Жила семья Возников весь остаток отдыха спокойно, весело и дружно: от дома к пляжу, от пляжа к дому, с вечерним чаем, розами-пионами и звездным небом. Жизнь текла без необычных событий и толкотни, если не считать особо запомнившегося Ясу похода в столовую на берегу. Они как-то после купания захотели перекусить вне дома, ресторана поблизости не было, и папа с мамой решили зайти в столовую, располагавшуюся тут же, недалеко от пляжа. Прежде Ясу не приходилось бывать в подобных местах: его знакомство с советским общепитом ограничивалось только одним-единственным местным кафе, куда их пару дней назад привезли вместе с экскурсией на озеро Рицу. Из озер Яс видел до этой поездки только поросшее зеленой ряской аэропортовское озеро на даче у дедушки с бабушкой и не знал, что озера бывают такими же голубыми, как море. Вообще говоря, увидев Рицу, он подумал, что вот как интересно: есть места на земле, где озера бурые, а есть – где, как небо. Тут, в Гаграх вода была везде голубая, не важно, море это или озеро. Экскурсовод по дороге рассказывала, что на берегу этого уникального озера очень любит бывать Леонид Ильич Брежнев, и что его правительственная дача располагается рядом с бывшей дачей Сталина. И что у Сталина эта, на озере Рица, была самой любимой. Кто такой Сталин, Яс не знал, но Брежнева знал и любил, отлично понимая, что, главным образом, ему он обязан таким вкусным булочкам с молоком в детском саду и бесплатным билетам на самолет – об этом ему рассказывал по вечерам перед программой «Время» дедушка Миша. И озеро, и кафе Ясу очень-очень понравились. Неудивительно, ведь заведение было закрытое, никого, кроме экскурсий и иностранцев в нем не обслуживали. Им сразу же принесли высокие красивые стаканы, о которых мама уважительно сказала отцу: «смотри-ка, они хрустальные». Ясу добрый дяденька в черном костюме сразу же налил в этот стакан лимонад, которого он никогда не видел до этого в Алма-Ате. Лимонад был ярко-зеленого (а не золотистого, как Яс привык) цвета, и назывался “Тархун”. Наверное, его готовили по древнему рецепту волшебников, подумалось Ясу после того, как он сделал первый глоток из бокала. А взрослым давали шампанское, тоже в высоких красивых бокалах, одну бутылку на четырех человек, по количеству взрослых за столиком. Яс пил свой необычный лимонад и, щурясь, смотрел сквозь бокал на ярко-голубую воду озера, становившуюся от этого насыщенно бирюзовой. Потом в горлышко их бутылки из-под шампанского залезла большая оса. Сначала она летала внутри бутылки, потом только ползала, а потом и вовсе стала шататься из стороны в сторону, прямо как папа несколько дней назад. Папа и еще один веселый мужчина помогли ей выбраться из горлышка наружу – видно, укус пьяной осы им был нипочем, и под их громкий смех и боязливые взвизгивания женщин оса еще какое-то время развлекала всех на белом столе, качаясь из стороны в сторону и безуспешно пытаясь взлететь. Мама тоже взвизгивала и задорно смеялась, и Яс не мог понять, почему ей было так неприятно несколькими днями назад, когда папа на пляже делал тоже самое? Осе, выходит, можно, а папе нет? Непонятно. А, когда они садились в автобус, он впервые в жизни попросил Волшебника о чем-то. Чтобы тот обязательно помог ему как-нибудь еще раз увидеть это место.

Ясу так все понравилось в том кафе пару дней назад, что сейчас, радостно шагая с родителями в эту их “столовую”, Яс рассчитывал опять увидеть веранду, вкусный зеленый лимонад в красивом стакане и вежливых дядь в черных костюмах, разносящих его посетителям. И был очень изумлен обнаружить вместо этого огромный душный зал, битком набитый людьми за обшарпанными столами и большую очередь за едой. Дядь в костюмах не было, посетители сами брали себе тарелки с едой на какие-то подозрительные коричневые подносы, а потом несли к столу. Видимо, столовая – это место, где кормят тех взрослых, которые плохо себя вели, решил Яс. Свободных столиков не было, но потом один все же освободился, в самом углу, с отбитым углом и весь поцарапанный. Они с мамой сели за столик, а папа пошел брать подносы и занимать очередь. Яс уже не очень понимал, зачем они пришли есть в место, где едят провинившиеся взрослые. Он полностью истомился на жестком стуле за пару минут. Есть совсем не хотелось. Хотелось быстрее выбежать отсюда на свежий воздух, туда, где загорелые красные мужчины не будут кричать над его ухом что-то на непонятном языке, чокаясь под столом красным компотом. Яс так и не понял, почему они чокаются под столом: до этого взрослые всегда чокались над ним. «Наказаны за что-то, вот им и не разрешают теперь чокаться», – подумал Яс. Папина очередь между тем подошла, он стал махать маме, чтобы она помогла ему со вторым подносом. Мама пошла в другой конец столовой и, скоро оба они вернулись к столу с плоскими пожухлыми чебуреками и каким-то супом. Суп, как оказалось, предназначался всем, а чебуреки – только родителям (ну конечно!), так как мама не отважилась дать их ему. “Попробуй, солнышко, этот суп называется харчо” – это было последнее, что слышал Яс перед тем, как оправил первую ложку себе в рот. А потом дневной свет померк, а вместе с ним померкли все звуки и запахи, как это было год назад на Иссык-Куле, когда папа подбросил его и не поймал. Страшный огонь обжег нёбо и глотку, дыхание прервалось, а на глазах выступили обильные слезы. Яс закашлялся и сильно замахал руками, показывая маме, что он умирает. Конечно, маме следовало попробовать суп самой, прежде, чем позволить ему отправлять полную ложку этого огненной жидкости в рот – но Яс не обвинял своих родителей ни в чем, как это не делает ни один пятилетний ребенок в мире. Удивительно, но он не умер, даже в больницу ехать не пришлось: огонь поутих сам собой. Зато ему отдали весь компот, все три стакана, Яс его с удовольствием выпил и смерть, еще минуту назад неизбежная, теперь полностью отступила. На супе харчо Яс поставил крест очень надолго, да и второй раз, будучи уже взрослым сорокалетним мужчиной, пробовал его с большим подозрением и опаской.