Владимир Шуванников - Сталинградское Евангелие архимандрита Кирилла (Павлова)

«Сейчас, слава Богу, институт военного духовенства развивается»

А с военным прошлым самого отца Кирилла я соприкоснулся на Пасхальной седмице, на праздновании иконы «Живоносный Источник».

Святейший Патриарх Алексий служил, помазывал, народу было много, я с колокольни торопился на помазание, и тут из-за ограждения мне в рукав буквально вцепился дедушка небольшого роста, крепкий такой. «Ты, – говорит, – не можешь позвать Ивана Павлова? Он священник тут. Забыл, как его здесь зовут». – «Отец Кирилл?» – «Да, да. Может, он знает, где татарин». Видимо, у меня на лице недоумение было написано. Дедушка достал папку, начал фотографии военных лет показывать. «Вот, – говорит, – я, вот Павлов, вот татарин, вот Рокоссовский – нам награды вручает. Понимаешь, друзья мы были, потерял я его. Может, он знает». Пошел я в храм, отец Кирилл, уставший, в алтаре разоблачается, взял я у него благословение.

«Вас, – говорю, – батюшка, человек ждет, дедушка такой. Про татарина спрашивает». У него резко лицо ожило: «Где? Зови его!» Хватает меня за руку, мы выбегаем буквально из храма. Словами не описать эту их встречу. Молча обнялись и стоят, друг друга тискают. Видно было – друзья.

Когда позже стали рассуждать – отец Кирилл был в доме Павлова или нет, у меня сомнений не было. Я видел этих людей, эти фотографии.

Но сам батюшка, когда я его как-то в лоб про дом Павлова спросил, ответил уклончиво: «Нас там, Павловых, было много…»

Война изрезала шрамами тело земли: фронтовые окопы и воронки от снарядов «затягивались» десятки лет. Раны в сердцах тех, кто воевал и терял близких, останутся навсегда. У многих возникал вопрос – в чем смысл страшных испытаний, которые выпали на долю военного поколения?

По словам святителя Николая Сербского, есть неумолимый закон греха: война человека против человека является следствием войны против Бога.

По данным Комиссии по реабилитации жертв политический репрессий, только в 1937 году в СССР было арестовано 136 900 православных священно- и церковнослужителей, из которых расстреляно 85 300 [41].

В их числе – наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандри1 т Кронид (Любимов), десятки насельников монастыря. К началу войны из 28 560 дореволюционных храмов действовали около ста [42]. 22 июня 1941 года по постановлению Совнаркома должен был закрыться Елоховский Богоявленский кафедральный собор.

Но 22 июня об этом решении уже никто не вспомнил: война станет горьким лекарством и страшным потрясением, вновь обратившим русский народ к Богу.

Институт и пастырские курсы в Московском Новодевичьем монастыре (с 31 августа 1946 года – Духовная академия и семинария) откроются еще во время войны – 14 июня 1944 года.

Отец Кирилл вспоминал, как в 1946 году с большим воодушевлением готовился и сдавал вступительные экзамены: рассказывал наизусть 50-й псалом, читал по-церковнославянски и писал сочинение на евангельскую тему. На первый курс зачислили 79 из 200 человек.

1 октября состоялся молебен на начало учебного года. Будущий ректор академии и семинарии (а тогда ее инспектор) протоиерей Николай Чепурин, только что вернувшийся из ссылки, обратился к студентам с такими словами: «Вы здесь будете изучать и сдавать экзамены по многим предметам. Но есть одна наука, по которой вам предстоит сдать главный экзамен своей жизни – это наука жертвовать собой».

Патриарх Алексий I (в центре) и ректор Московской Духовной академии и семинарии протоиерей Николай Чепурин (в первом ряду слева) с преподавателями академии, 1946 год

А уже на следующий день, 2 октября 1946 года, слушатель 1 «В» класса Иван Павлов напишет прошение предоставить ему общежитие, «…так как прописан за Москвой, у сестры, которая вышла замуж и сейчас в небольшой комнате помещается четыре человека, спать приходится на полу». «Я являюсь им лишним, – сокрушается семинарист, – я и сам понимаю, что я их стесняю. Поэтому убедительно прошу, если возможность имеется, то устройте меня в общежитие».

Это просьбу первокурсника Ивана Павлова удовлетворят: из 14-метровой комнаты на станции Бирюлево-Товарная он вскоре переберется в общежитие Новодевичьего монастыря в подклете Успенского храма.

…В центре подвального помещения стояла кирпичная печка, стол с несколькими чайниками (семинаристам разрешали пить чай), вокруг – довольно плотно друг к другу – 18 коек. Студенты сами убирали комнату, зимой топили печь. В город практически не выходили, занимались в Лопухинском корпусе монастыря, радио не было. Ежедневно в 7:30 посещали утреннее богослужение, в 9:00 был завтрак, в 10 часов начинались занятия. На вечернее богослужение ходили только те, кто хорошо пел. В 21 час – ужинали и молились, в 23 часа – ложились спать [43].

Несмотря на строгий распорядок дня, послевоенную разруху и карточную систему распределения продуктов, чувствовался духовный подъем, единодушие студентов и преподавателей. На литургию в Новодевичий монастырь, где пел семинарский хор под руководством регента Ивана Николаевича Аксенова, в послевоенные годы собиралась вся православная Москва. Вместе с народом исполняли несложные и общеизвестные песнопения: «Блажен муж…», «Свете тихий…», «Ныне отпущаеши…» из всенощного бдения; «Благослови душе моя Господа», «Единородный Сыне…» из литургии.

Институт и пастырские курсы в Московском Новодевичьем монастыре (с 31 августа 1946 года – Духовная академия и семинария) открылись во время войны – 14 июня 1944 года

Однокурсник батюшки, впоследствии регент и преподаватель МДА М. Х. Трофимчук вспоминал, как на Рождество Христово 1947 года после исполнения «С нами Бог» на клирос подали записку «Спойте, пожалуйста, еще раз…» [44]. И в конце всенощной хор исполнил «С нами Бог» что называется «на бис».

Так же и среди лекции – заслуженный протоиерей, преподаватель сектоведения, многое претерпевший в тюрьмах и ссылках, вдруг скажет:

– Давайте потихонечку споем «Слава в Вышних Богу…». – Запоют, и уютно, тихо станет в классе – все погружались в молитву.

Много лет спустя отец Кирилл с теплом вспоминал своих наставников из числа профессорско-преподавательского состава: протоиереев Николая Чепурина, Тихона Попова, Сергия Савинского, Дмитрия Боголюбова, Константина Корчевского, Константина Ружицкого, Александра Ветелева, а также Николая Ивановича Муравьева, Николая Петровича Докторцева, Ивана Николаевича Аксенова, Алексея Ивановича Георгиевского, Алексея Ивановича Иванова… [45]