Андрей Алдан-Семенов - Красные и белые
- Название:Красные и белые
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ДОСААФ
- Год:1989
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Алдан-Семенов - Красные и белые краткое содержание
Тема гражданской войны занимала видное место в творчестве писателя А. И. Алдан-Семенова (1908 — 1985). Роман «Красные и белые» посвящен событиям, происходившим и Поволжье, на Урале и в Сибири в 1918 — 1919 годах. В центре повествований разгром Красной Армией войск «омского диктатора» Колчака. На большом документальном материале дана картина вооруженной борьбы против белогвардейцев. Воссозданы образы прославленных полководцев М. Н. Тухачевского и В. М. Азина, других героев молодой Республики Советов.
Для массового читателя.
Красные и белые - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Яд? — спросил он коротко.
— Яд! — так же коротко ответил Колчак.
Шурмин обыскал камеру и пошел к председателю губчека Чудновскому.
— Вот яд, отобранный у Колчака, — Андрей протянул капсулу.
— Стрихнин, — уточнил Чудновский. — Безотказный яд. Волков им травят. Почему Колчак не воспользовался им?
— Не успел.
— Не захотел. Значит, на что-то еще он надеется.
— Я бы расстрелял его немедленно.
— Остерегайся, юноша, психоза мстительности. Колчак, между прочим, живой нам нужнее.
Шурмин выслушал председателя губчека, не возражая, но и не соглашаясь с ним. Чудновский нравился ему уже тем, что напоминал чем-то Игнатия Парфеновича — такой же коренастый, волосатый и так же сильно сутулился. У Чудновского были, как и у Лутошкина, палящие, выразительные глаза, острый ум, независимость в суждениях. Может быть, ему не хватало сердечности, которую излучал Игнатий Парфенович.
— Придет время — и все, что мы совершили, станет достоянием истории. История потребует от нас правды о революции, о гражданской войне, назидательно сказал Чудновский. — Ведь история смотрит на события не во временной, а в бесконечной перспективе. Вот почему следственная комиссия должна установить причины, вызвавшие колчаковщину, нарисовать портрет ее вдохновителя. — Он помолчал, подыскивая слова для выражения волнующей его мысли. — Всесторонний портрет палача революции, — изменил он формулировку. — Недавно в губчека явился человек, который профессиональным палачом был — вешал большевиков в иркутской тюрьме. Он пришел предложить свои услуги, будучи совершенно уверен в том, что ни одна власть не может обойтись без палача. Его надо было сразу повесить, но пока жив Колчак, пусть поживет и палач. Мы сведем Колчака с пьедестала верховной власти и поставим его рядом с заурядным вешателем.
Шурмин вернулся в канцелярию тюрьмы. Вскоре туда пришел и Попов.
— Получена телеграмма от Реввоенсовета Пятой армии. После следствия Колчака надо отправить в Москву для суда над ним, — сообщил он членам следственной комиссии. — Колчак, кстати сказать, достаточно откровенен в своих показаниях и на допросе держится как военнопленный, проигравший кампанию. Этим он отличается от своего премьер-министра Пепеляева. Тот хитрит, вертится, трусит. Продолжим допрос, товарищи. Комендант, приведите арестованного.
16
Новое заседание следственной комиссии Попов открыл прямым, требующим тоже прямого ответа вопросом к Колчаку:
— Ваши каратели расстреливали рабочих, партизан, красноармейцев без следствия и суда. Что вы знаете об этом?
— Это неправда. Работали военно-полевые суды, — поспешно возразил Колчак.
— Сидело за столом трое офицеров, к ним приводили арестованных. Офицеры произносили: «Виновны» — и людей убивали. Вот что было.
— Про такое я не знаю.
— О таком беззаконии знает вся Сибирь.
— Я сам подписывал устав военно-полевых судов.
Сумрачный тон Попова и его вопросы насторожили Колчака. Попов же сидел прямой, жесткий, суровый, все в нем отвердело, сосредоточилось на своей, не понятной для адмирала цели.
— Даже у военно-полевых судов бывает делопроизводство. Хотя бы для формы пишется обвинительное заключение и приговор. Почему же этого не было у вас?
— Я не в курсе таких процедур, — тоскливо сказал Колчак.
— Верховный правитель и верховный главнокомандующий не интересовался тем, как его подчиненные убивали людей? Странно. А про судьбу Омского подпольного комитета большевиков, про восстание рабочих на станции Куломзино вы знаете? — спросил Попов, еще больше суровея.
— Это было в декабре прошлого года. Накануне восстания подпольный штаб большевиков был арестован, само восстание подавлено английским экспедиционным отрядом.
— А арестованные большевики? Какова их судьба?
— Их расстреляли по приговору военно-полевого суда, — неуверенно, опасаясь попасть впросак, ответил Колчак.
— Их расстреляли еще до суда, а потом лишь оформили приговор. Сколько, по-вашему, человек расстреляно в Куломзине?
— Восемьдесят или девяносто.
— Англичане заявили в печати, что восстание обошлось всего лишь в тысячу жизней. Какой цинизм — всего лишь тысяча жизней!
— Не слышал от англичан таких слов.
— О порке рабочих тоже не слышали?
— Я запретил телесные наказания.
— О пытках вам что-нибудь известно?
— Про них мне не докладывали, я считаю — их не было.
— Я сам видел людей, истерзанных шомполами. Их пытали в контрразведке при ставке верховного правителя. Но вернемся к восстанию. В Куломзине просто хватали людей на квартирах, на улицах и расстреливали.
— Такая точка зрения на куломзинское восстание для меня является новой, — смутился Колчак, отыскивая в словах Попова еще одну скрытую для себя угрозу.
Алексеевский ерзал на стуле: он выпустил из рук инициативу, а большевик, председательствующий, прижал к стене адмирала. Все попытки Колчака выгородить виновников массовых расстрелов казались адвокату наивными, беспомощными.
— Вам известно, что ваш уполномоченный генерал Розанов генерал-губернатор Красноярска — расстреливал заложников? — спросил Попов.
— Я запретил подобные приемы.
— В Красноярске за одного убитого чеха расстреливали десять русских…
В этот морозный день следствие принимало более суровый характер. Адмирал слушал обнажающие всю трагичность событий вопросы председательствующего, но не понимал, почему так изменилось вежливое течение следствия.
— Офицеры выхватывали из камер арестованных и расстреливали их на тюремном дворе. Брали всех, кто попадался на глаза, не заглядывали только к тифозникам, — с презрением говорил Попов.
— Откуда это известно вам? — недоумевая, спросил Колчак.
— Я сам сидел в тюрьме с тифозниками. Меня не расстреляли лишь потому, что офицеры побоялись заглянуть в камеру. Их страх дал мне возможность сейчас допрашивать вас. Скажу — ум не охватывает преступлений, совершенных вашим именем, адмирал.
17
После разгрома на Енисее у Каппеля оставалось еще тридцать тысяч отчаянных, способных на все солдат. Каппелевцы отступали по старому Сибирскому тракту, рядом с железнодорожной магистралью, которую оберегали чешские легионы. Чехи сейчас опасались не только красных, но и недавних своих союзников.
Сам Каппель был ранен, вдобавок обморозил ноги и схватил воспаление легких. Когда он приходил в себя, то требовал уничтожения всего мешающего их отступлению. Если ненависть вдохновляет, то Каппель, заражаясь этой низменной страстью, поддерживал свою угасающую жизнь.
Перед станцией Зима он созвал военный совет. Командиры частей собрались в домике путевого обходчика. Каппеля внесли сюда же на руках, усадили в углу, под божницей.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: