Эдуард Филатьев - Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама

– Горло совсем не красное, – сказала княгиня.

– Да? Совсем не красное? – произнёс лейб-медик и, пощупав горло княжича, спросил у него. – Совсем не болит?

– Совсем! – ответил Борис и добавил по-английски. – I don’t cough.

– А раз кашля нет, – с улыбкой продолжил Роджерсон, – значит, что?

– Иду на поправку! – воскликнул мальчик.

– Правильно! – поддержал его лейб-медик. – Идёшь на поправку, то есть выздоравливаешь! А это значит, можно немножко побегать и даже… jump, grasshopper!

– Попрыгать! – радостно подсказал Борис.

– Да, попрыгать, – согласился Роджерсон. – Но немножко.

– Ступай, Борис! – с улыбкой произнесла княгиня.

– Goodbye, mister Rogerson! – воскликнул мальчик, покинул маленькую гостиную и вышел в гостиную большую к двум своим сёстрам и брату: двенадцатилетней Кате, семилетней Софье и одиннадцатилетнему Мите. Рядом находились присматривавшие за детьми гувернёры-воспитатели.

А княгиня сказала лекарю:

– Thank you very much, John!

– Благодарить за выздоровление сына надо не меня, а пособие, которое я когда-то написал! – ответил лейб-медик. – Оно называлось «Do morbis infantum».

– Латынь? – спросила Голицына и сходу перевела. – «Заболевания детей»?

– Да. Мне за него учёную степень присудили.

– За учёность поздравляю! – произнесла Наталья Петровна. – И с детьми разобрались. А что теперь говорят во дворце?

– Во дворце говорят всё о том же.

– About the monument?

– И о монументе тоже. Когда и как его устанавливать. И сколько ещё гром-камень обрабатывать надо.

– Что же государыня?

– Государыня чувствует себя великолепно! – хмуро произнёс лейб-медик. – С ней всё в порядке!

– What happened to Lanskoy?

– С Ланским ничего страшного. Catch cold.

– Простудился? И что ты ему посоветовал?

– Постельный режим.

– И больше ничего?

– Почему ничего? Чай порекомендовал. Пить как можно чаще. С этой… Как её?.. Raspberry.

– С малиной?

– Yes, – так же хмуро ответил Иван Самойлович.

– Правильно! Малиновое варенье от многих болезней лечит. Но в России знающие люди сладости рекомендуют с горчицей и хреном перемежать, – произнесла Голицына. – Попробуй, Джон-Ванюша!

– Попробую!

– Это, как говорят, и в любовных делах помогает.

– Мне это вряд ли поможет, – по-прежнему хмуро произнёс Роджерсон.

– А что так печально?

– Нет счастья в жизни!

– Опять проиграл?

– Опять, – вздохнул лейб-медик. – Мои удачливые партнёры всё пищеварение мне испортят!

– Зато в любви повезёт!

– Кому нужна любовь мужчины, у которого нет денег и пищеварение испорчено?

– Ты прав, Джон! – согласилась княгиня. – Сейчас на многих напасти сыплются. Поэтому держись! И другим поддержку оказывай. В наши дни многие нуждаются в совете опытного медика. И среди них одна всеми уважаемая дама света.

– Та самая, у которой вспыхнуло сильное чувство к армейскому офицеру? – уже намного веселее предположил Роджерсон.

– Да, – вздохнув, ответила Голицына. – Ведь пронёсся слух, что этого офицера вместе с его полком могут ещё до открытия монумента отправить из Петербурга.

– Могут, – согласился лейб-медик. – Вполне. Во дворце об этом тоже говорят. И государыня готовится указ подписать.

– Куда же полк направят? Неужели к Суворову на юг?

– Не к Суворову, нет. На ярмарку.

– На какую?

– В Дерпте. Каждый год там проводится. На святки.

– Если не к Суворову, то хорошо, – сказала княгиня. – Но ярмарка тоже может врасплох застать! Поэтому подскажи, Джон-Ванюша, как этой даме следует себя вести?

– Прежде всего, ей необходимо… насторожиться.

– Насторожиться?

– Да. Это, во-первых.

– Но почему?

– На всех ярмарках людей подстерегают… surprises!

– Неожиданности?

– Да.

– Какие именно?

– Любой может там очароваться.

– Кем? – с изумлением спросила Наталья Петровна.

– Чем угодно и кем угодно. Ярмарки для того и устраивают, чтобы очаровывать. Любой офицер может на них очароваться, на то он и офицер.

– Что же делать тогда этой даме?

– Поехать на эту ярмарку тоже. Это, во-вторых. И не спускать глаз со своего офицера. Это, в-третьих.

– У него же служба, – напомнила княгиня. – Целый день в полку! А ночь в казарме.

– Поэтому необходимо послать туда верного человека, чтобы он следил за каждым шагом офицера. Это, в-четвёртых.

– И это поможет?

– Спасти не спасёт, но обезопасит.

– Кого?

– Даму.

– От чего?

– От полного незнания того, что может там произойти, – разъяснил лейб-медик.

– А как дама света узнает о том, что полк отправили на ярмарку?

– Она услышит.

– Что?

– Как музыка заиграет, так он и отправится.

– Стало быть, надо прислушиваться?

– Надо, многоуважаемая княгиня! Просто необходимо!

– Так я и передам.

– Даме света?

– Ей! Самолично! – подтвердила Наталья Петровна и добавила шёпотом. – По величайшему секрету.

– Никакого секрета в этом уже нет!

– Почему?

– Потому что музыка уже заиграла! Слышите?

Военный марш был слышен уже довольно внятно.

Княгиня прислушалась, улыбнулась и, достав кошелёк, сказала:

– Вот тебе за твои труды, Джон-Ванюша! За выздоровевшего сына – это, во-первых, – и она протянула ему ассигнацию.

– Thank you!

– Во-вторых, за мудрые советы, – и княгиня отдала ему вторую купюру.

– Спасибо!

– В-третьих, чтобы тебе повезло, наконец, в игре! – и Голицына вручила лейб-медику третью ассигнацию.

– От всего сердца вас благодарю!

– И, в-четвёртых, чтобы ты, наконец, выиграл! – и передала Роджерсону четвёртую купюру. – Как? Стало немножко веселее?

– Стало! Thank you very much! – с улыбкой ответил лейб-медик, галантно поклонился и покинул малую гостиную.

А музыка звучала всё громче и громче. Находившиеся в большой гостиной дети княгини бросились к окнам. За барчуками поспешили гувернёры. Из малой гостиной вышла и Наталья Голицына.

– Смотрите, смотрите! – крикнула Катя.

– Гвардейская конница идёт! – сразу определил Дмитрий.

– И музыка какая! – воскликнул Борис и галантно обратился к сестре. – Permettez-moi, Mademoiselle Catherine?

– Autorise! – ответила Катрин.

Борис протянул княжне руку, и молодые люди начали танцевать.

– Смотрите! – крикнул Дмитрий. – Офицер на белом коне!.. Спешился!

Брат с сестрой тотчас прекратили танцевать и подбежали к окну.

– К нам направился! – сказал Борис.

– К нам, маменька, к нам! – закричала Софья.

Княгиня Голицына подошла к окну.

На улице соскочивший с коня рослый офицер в шубе, накинутой на плечи, бросил поводья ординарцу и решительно направлялся к подъезду. Наталья Петровна повернулась к гувернёрам:

– Пьер, Сюзанна, уведите детей!

– Мсье! – позвал Пьер.

– Мадемуазель! – позвала Сюзанна.