Карен Уайт - Последний вечер в Лондоне

С важным видом вошла Элис, одетая в желтое, как подсолнух, платье, все в оборках и кружевах; следом за ней шла Прешес, уже одетая в повседневную одежду. Элис была самой молодой моделью и казалась настолько худой, что Ева всегда удивлялась, что она могла работать в ветреные дни. У нее была такая манера речи, словно ей смертельно скучно или она спросонья – подобное Ева подмечала во многих благовоспитанных молодых особах, делавших покупки у Луштак. Она с удовольствием подражала этому, чем обычно доводила Прешес и других моделей – кроме Элис – до хохота.

– Идет миссис Рэтклифф, – сообщила Элис в своей обычной отрывистой манере. – И она, кажется, не в очень хорошем настроении. Люсиль ушла до того, как ей подогнали наряд к последнему показу, а миссис Сейнт-Джон со своей дочкой уже едут сюда и ожидают, что им покажут весь гардероб. Полагаю, сейчас полетят булавки.

Одетта и Фрея успели подняться до того, как дверь в примерочную распахнулась, впуская их начальницу миссис Рэтклифф. Ее толстые щеки и бюст колыхались. Одной рукой она схватилась за дверной проем, вторая держала украшенное узорами вечернее платье из крепа. Командный голос миссис Рэтклифф Ева тоже с удовольствием передразнивала, когда была уверена, что начальница не слышит.

Миссис Рэтклифф подняла очки, висящие на цепочке на ее объемистой груди, словно якорь на борту судна, и водрузила их на кончик носа.

Сделав два глубоких вдоха, она обвела взглядом комнату, на секунду остановилась на Прешес, затем на Еве, после чего оглядела и всех остальных моделей, полураздетых в разной степени.

– Мне нужна модель подменить Люсиль, кто-то высокий и худой, чтобы ничего не подгонять. – Ее взгляд снова упал на Еву. – Давай ты. Приступай. Одевай это и спускайся в примерочную как можно быстрее. Подойди к мистеру Данеку. Он приведет тебя в презентабельный вид, прежде чем ты пойдешь в шоу-рум. Клиент требовательный, нельзя, чтобы ты выглядела уставшей и бледной как смерть.

Ева встала, проследив, чтобы спина была ровной, а плечи отведены назад.

– С удовольствием.

Она смахнула с плеч пеньюар, порадовавшись, что из-за усталости не успела снять чулки, трусики и бюстгальтер с открытой спиной.

Миссис Рэтклифф, поджав губы, снова посмотрела на Еву.

– Отлично. У тебя пять минут. И ни минутой больше. Мы и так сильно отстаем, и дальше откладывать нельзя.

– Нет, миссис Рэтклифф, – произнесла Ева, беря платье.

Как только начальница ушла, Прешес бросилась к Еве и забрала у нее платье.

– Фрея, Одетта, помогите, пожалуйста, Еве надеть платье. А я возьму ее туфли.

Одетта скомандовала:

– Закрой глаза и подними руки.

Ева так и поступила. Две модели через голову надели ей платье, аккуратно, чтобы не поцарапать булавками.

Прешес поставила хорошие туфли Евы – с ремешками, на высоких каблуках, которые они вместе купили после первой зарплаты, – перед ней на пол, вставила в них сначала одну, потом вторую ногу, а Одетта и Фрея тем временем подгоняли платье прямо на теле модели.

Прешес быстро расчесала волосы Евы и заколола их в небрежный пучок.

– Ну просто картинка, – сказала она. – А теперь поторопись. И главное, не споткнись. Я останусь и помогу тебе переодеться.

– Да не стоит. Кроме того, разве ты не должна сегодня идти в кинотеатр с тем молодым адвокатом, с которым познакомилась на прошлой неделе?

– Подождет. Я слышала, миссис Сейнт-Джон та еще хамка, так что тебе потребуется дружеское лицо и рука помощи каждый раз после возвращения из шоу-рума.

Ева улыбнулась с облегчением, бо́льшим, чем могла признаться самой себе.

– Спасибо. Я – твой должник.

– Я это запомню. А теперь иди. Встретимся в примерочной.

Ева отрывисто кивнула, а затем выбежала за дверь.

– Только булавки не выдергивай, – крикнула ей вслед Прешес, но Ева не останавливалась, пока не добежала до примерочной. Она обрадовалась, что кроме визажиста там никого не было.

– Мистер Данек! – с жаром воскликнула она, приблизившись к его рабочему столу с разбросанной косметикой.

– А, прекрасная Этель, – произнес он, улыбнувшись ей в ответ.

– Ева, помните? И я все еще работаю над фамилией, которая подойдет мне лучше, чем Молтби.

– Ну конечно. Я постараюсь. У меня есть для тебя несколько помад, которые, думаю, тебе понравятся.

Невысокий, жилистый мужчина лет шестидесяти с неопределенной европейской внешностью и седой шевелюрой, мистер Данек обычно воспринимался немым: он никогда не разговаривал, подготавливая девушек к показу. Ева подозревала, что это из-за того, что никто с ним не заговаривал. Ее подозрения подтвердились, когда она заметила, как перед прогоном мистер Данек, нагруженный коробками и сумками, пытается взобраться на крыльцо мастерской Луштак. Она предложила ему помощь. Он с благодарностью принял ее и даже улыбнулся, показав на удивление белые зубы.

Дружба зародилась, а затем окрепла благодаря частым визитам в кафе «Хорват» неподалеку от Дома Луштак, которым управляли то ли друзья, то ли семья мистера Данека. По крайней мере, так предположила Ева, поскольку в кафе его называли по имени на том же иностранном языке. Она точно не знала, каком именно, но не хотела показаться глупой или необразованной, выказав свое невежество. Прошла целая неделя, прежде чем она набралась смелости спросить и выяснила, что мистер Данек родом из Чехословакии, из городка под Прагой под названием Лидице. Для Евы это звучало очень экзотично, и с ее точки зрения такие названия звучали гораздо привлекательнее Йоркшира.

В обмен на помощь в изучении английского он отдавал ей неисправные тюбики с губной помадой и наполовину использованные баночки рассыпчатой пудры, а еще раскрошившиеся румяна и искривленные кисточки для туши, вместе с советами и подсказками, как их лучше всего использовать. Теперь же, когда она села за стол и пододвинула стул ближе, у него на ладони лежали два тюбика губной помады.

– Благодарю вас! – воскликнула она. – Мне даже не нужно смотреть – я знаю, что тут же влюблюсь в них. Вы всегда выбираете только правильные оттенки.

Его темные глаза засветились.

– Всегда приятно работать с таким безупречным полотном. С тобой и мисс Дюбо. Не нужно прикрывать никаких изъянов. Хорошо, что не все такие, иначе я остался бы без работы!

Он улыбнулся собственной шутке, перебирая баночки с румянами в ящике.

– Как продвигается твой французский?

– Très bien! – ответила Ева, стараясь держать лицо неподвижным.

– Может, когда-нибудь ты разрешишь мне обучить тебя моему языку?

Он положил палец ей на подбородок, чтобы придвинуть Еву чуть ближе, а затем погрузил кисточку в темную баночку.

– Может быть, – с сомнением протянула она. – Думаете, французского и английского будет недостаточно?