Карен Уайт - Последний вечер в Лондоне

– Это была судьба, правда? Как у Ромео и Джульетты, – гордо произнесла Ева, довольная, что смогла щегольнуть своей осведомленностью. Последовав предложению мистера Данека, она стала постоянно посещать библиотеку и брать книги, которые, по ее разумению, могли развить ее умственные способности. Она даже прочитала «Пигмалион».

– Очень надеюсь, что не так. Мне хочется верить, что нам не уготован такой трагический конец. – Он подмигнул ей, чтобы сгладить суровость сказанного, надел шляпу и пальто, а затем вывел ее на улицу, где перед входной дверью, ожидая их, стоял длинный темный автомобиль.

Водитель в униформе держал открытой заднюю дверцу. Грэм, должно быть, почувствовал колебания Евы, потому что положил ладонь на ее кисть, покоящуюся на сгибе его локтя.

– К сожалению, он не мой – я всего лишь второй сын, да к тому же еще и скромный государственный служащий. Этот автомобиль я одолжил у моего будущего зятя, Дэвида Элиота. Он гораздо обеспеченней меня. Полагаю, единственная наша забота – это превратится ли он в тыкву в полночь или нет.

Она рассмеялась, и он снова ее поцеловал, а затем, взяв за руку, помог ей сесть на заднее сиденье. Он покинул Еву лишь для того, чтобы перейти на другую сторону машины и забраться в салон. После этого на протяжении всего пути до Сейнт-Джордж-Стрит он крепко держал руки девушки в своих.

Автомобиль снизил скорость, свернув на Беркли-Сквер, щеголяющую плоскими кирпичными фасадами четырех- или пятиэтажных зданий с равномерно распределенными подъемными окнами и латунными дверными ручками. Изящные особняки, окружающие закрытый сад в центре сквера, придавали всему району иллюзию совершенного оазиса, несмотря на близость к суматохе торгового района по соседству.

Водитель притормозил у края тротуара перед солидным парадным под железным навесом с каретными фонарями. Единственная каменная ступень вела к большой черной двери. Под замысловатым веерным окном с рифленым стеклом в центре двери, разинув в рыке пасть, их приветствовала медная львиная голова дверного молотка. На секунду Еве показалась, что она говорит ей: «Иди к заднему входу, где тебе и место».

Водитель вышел из автомобиля и открыл дверь Евы. Грэм повернулся к ней и тихо спросил:

– Ты готова?

Он сжал ее ладонь. Он без слов понимал, как она нервничает, и за это она любила его еще сильнее.

– Грэм, – проговорила она, внезапно испугавшись и страстно захотев уехать отсюда. Но его взгляд, устремленный на нее, был открытым и честным, его глаза – полны света и вожделения.

– Да? – подбодрил он ее.

– Я… – Она остановилась. – Я рада, что ты сегодня со мной. Я чувствую себя такой растерянной, когда тебя нет рядом.

Его глаза расширились.

– Хорошо, – произнес он, и на его губах появилась улыбка. А затем он неспешно поцеловал девушку, долго не отрываясь от ее губ.

Парадная дверь особняка распахнулась. Слова, которые Грэм, возможно, хотел произнести, так и не прозвучали. Он выбрался из автомобиля и проводил Еву до двери, где их ожидал дворецкий.

Ева краем глаза разглядела величественный вестибюль с черно-белыми мраморными полами и вычурной лепниной, нижнюю ступень парадной лестницы, видневшуюся в сводчатом проеме в дальнем конце фойе. Перед высоким позолоченным зеркалом их ожидала красивая молодая пара. Ева узнала Софию, отметив, что та надела одно из платьев, которые Ева демонстрировала на показе в Доме Луштак. Светло-голубое шелковое платье было более консервативного кроя, чем наряд Евы, но оно подчеркивало достоинства более полной фигуры Софии и ее округлой груди. Единственным дополнительным украшением – если не считать массивного обручального кольца с изумрудом на левой руке – была двойная нить жемчуга и сочетающиеся с ней серьги.

Грэм поцеловал сестру в каждую щеку и обменялся рукопожатиями с высоким темноволосым мужчиной рядом с ней. Грэм повернулся к Еве, но прежде чем он смог представить ее, София взяла Еву за обе руки.

– Грэм так много мне о тебе рассказывал, что мне кажется, будто я уже с тобой знакома. Я помню тебя в Доме Луштак. Ты была так красива во всех этих нарядах, что мне хотелось купить каждый комплект в надежде, что я буду смотреться в них как ты. – Она улыбнулась, отчего ямочки на ее щеках стали чуть глубже. – Конечно, это невозможно, но надеяться-то я могу.

София отпустила руки Евы и повернулась к мужчине.

– Это мой жених, Дэвид Элиот. Если бы он не был без памяти влюблен в меня, я бы ни за что не пригласила в дом столь прекрасное создание, как ты.

Она с сияющей улыбкой подняла глаза на Дэвида, и вернувшийся к ней взгляд, полный обожания, ясно дал понять, что она совершенно права.

Поздоровавшись с ними, Ева почувствовала неприятное покалывание в затылке. Слегка повернув голову, она буквально наткнулась на взгляд пары серых глаз, настолько светлых, что они казались серебристыми. Глаза, прячущиеся под густыми бровями, принадлежали мужественному лицу, которое нельзя было назвать идеальным из-за своей угловатости и носа, который был сломан, по меньшей мере, единожды. Он бы выглядел суровым, если бы не острые скулы и широкий лоб, разделенный «вдовьим пиком» темных волос. И улыбка, которую он адресовал Еве, поднося сигарету ко рту.

Дэвид проследил за ее взглядом.

– А, Александр. Познакомься с нашими гостями.

Мужчина затушил сигарету в пепельнице, а затем подошел к группе в фойе, небрежно ступая по мраморному полу. Он был крепкого телосложения, хоть и невысок; выражение его лица, казалось, говорило, что он проявляет интерес ко всему, но почему-то не находит того, что ищет.

– Александр Гроф, – представился он, протягивая руку Грэму. – Мы с Дэвидом старые друзья – еще с Хэрроу.

Они пожали друг другу руки. Грэм представился, а затем, положив руку Еве между лопаток, подвел ее ближе.

– Это мисс Ева Харлоу.

Необычные глаза мужчины встретились с ее глазами, и ее пронзило что-то похожее на разряд электричества. Но не подобный тому, какой она ощущала от взгляда Грэма. Это было скорее ощущение удивления, вызванное незваным гостем, пытающимся проникнуть через запертую дверь. Александр поцеловал ей руку, заставив ее пожалеть, что вечерние перчатки уже не в моде. Она не стала смотреть на свою кисть, уверенная, что его губы оставили на ней какой-нибудь след.

– Приятно с вами познакомиться, мистер Гроф, – проговорила Ева, хотя приятно ей вовсе не было. Он был эффектным, притягательным мужчиной, но походил на сочное красное яблоко, свисающее с дерева: на вид прекрасное, но внутри, быть может, ядовитое. Возможно, она просто смотрела слишком много кинофильмов, но все же не могла избавиться от чувства беспокойства, которое он ей внушал; от ощущения, что наступила в зыбучий песок.