Владимир Коломиец - Казачьему роду нет переводу

Тмутараканское княжество было во владении русских великих князей до времён Владимира Мономаха, когда усилившиеся половцы окончательно отрезали всё Приазовье от Днепра и казацкие общины, занимавшие земли по восточным берегам Азовского моря, были предоставлены самим себе.

Из вышеприведённого в этой главе видно, что казачество выступило на историческое поприще под своим собственным именем раньше Батыева нашествия и было известно как: азы и саки, или Аазсаки, с гортанным придыханием – казсаки или казаки, по Страбону (I в. н. э.), кушаки, по армянским историкам (V в).

Казахи по Константину Багрянородному (Х в.) и по Нестору – ясы, касоги, под именем черкесов (сер-асов) по Светонию и Птолемею (I в.)

Сенковский в статье «Казаки» ещё в 1834 г. говорил: «Мы не думаем, чтобы можно было рассуждать о происхождении слова “казак” без пособия ориентализма и его исторической критики».

Может быть, название народа «казаки» от ас и саки и есть собственное, о чём свидетельствуют историки в течение многих веков?

А как тогда быть с утверждениями некоторых лингвистов, что будто бы название это явилось с востока и «по всей вероятности» татарского происхождения?

Согласно историческим тоже сведениям и данным старописьменных тюркских языков они пришли к выводу, с чем можно согласиться, что «первоначально в слове “казак” вкладывался социальный смысл: человек, по злой необходимости отделившийся от своего рода-племени, лишившийся своего скота и кочевий и потому ставший бродягой, скитальцем».

Г. Ф. Благова в книге «Энтонимы» (М., 1970) рассматривая исторические взаимоотношения слов «казак» и «казах», пишет: «Видимо, как утверждают историки и лингвисты, в восточнославянские языки термины “казак”, “казачество” проникли задолго до начала собственно казачьей истории, т. е. XV–XVII вв., в том же его социальном наполнении, аналогичном исходному, тюркскому: “бездомный”, “изгой”, “вольный человек”». По её мнению, уже «в раннем средневековье это название, безусловно не имея этнического наполнения, было поистине международным».

Разителен пример Тмутараканского княжества, которое с полным правом можно называть Кавказской или Кубанской Русью. Оно просуществовало полтора века, из «Повести временных лет» мы знаем о делах и походах таких тмутараканских князей и посадников, в том числе и с казаками, как Мстислав Удатый (т. е. Удалой), Глеб, Ростислав, Всеслав, Роман, Олег, Ратибор, Давыд, Володарь.

Почти все они принимали активное участие в делах других русских княжеств. Тот факт, что на Руси X–XI веков монеты чеканили только в четырёх местах – в Киеве, Новгороде, Чернигове и Тмутаракани, говорит о многом. Мстислав заложил здесь в 1023 году храм Пресвятой Богородицы, который стал вторым по величине на Руси после Киевской Софии.

Св. Никон Великий вёл в Тмутаракани летопись, которая в последующем вошла в состав «Повести временных лет» Нестора Летописца. Начало трудов Никона здесь датируется фразой Киево-Печерского патерика, относящейся к 1061 году: «Великий же Никонь, отьиди въ островь Тмутараканьский и ту обрете место чисто близ города, вседе на нём» (Тмутараканьским или Русским островом именовалось, судя по всему, пространство внутри рукавов кубанской дельты).

Интересно, что Екатерина II пожаловала запорожским казакам в 1792 году не что-нибудь, а именно «Русский остров». То есть даже через 700 лет спустя он сохранял своё имя и продолжал восприниматься островом. Казаки во главе с войсковым атаманом Антоном Головатым попросили добавить к острову «окрестность», раз в 30 больше самого острова, и получили её.

Закат кавказского эксклава восточных славян был предрешён. От остальных русских княжеств его почти непроницаемо отделили половцы.

Певец «Слова о полку Игореве» объясняет поход северных князей «в половецкие вежи» в 1184 году стремлением отвоевать Тмутаракань (видимо, у тогдашнего византийского императора Андроника I Комнина): «Се бо два сокола слетеста съ отня (отцовского) злата стола поискати града Тмутараканя». Этот поход, как мы знаем, кончился неудачей, Тмутаракань переходит под власть последовательно Византии, генуэзцев, Золотой Орды, турок. Княжество не устояло, потому что оказалось слишком далеко от основного массива Русской земли и в пределах лёгкой досягаемости для могущественных захватчиков. Но русское влияние на народы Северного Кавказа оно в то время поимело.

«Надпись русскими буквами на кабардинском языке, вырезанная на каменном кресте у села Преградного Зеленчукского района Ставропольского края и датируемая 1041 годом… говорит не только о распространении христианства среди кабардинцев в XI веке, но и о распространении у них письменности с помощью русского алфавита». (Минаева Т. М. Очерки археологии Ставрополья. Ставрополь, 1965)

Но вернёмся опять к древней истории. Часто можно слышать, что запутавшись в проблемах современных, люди обращаются к истории в поисках выхода из тяжёлых ситуаций, как говорили в старину, «за поучительными примерами».

Часто история и современность просто сталкиваются лбами. И ведь мало кому приходит в голову, что в своё время прошлое тоже было современностью. Значит, видимое постоянство современности – обман, и сама она ничем не отличается от истории. Всё хвалёное настоящее – лишь момент, тут же становящийся прошлым. И как это ни парадоксально, именно современность мнима, а история реальна.

Взглянем, к примеру, на Евразию в начале I в. н. э. Западную оконечность великого Евразийского континента занимала Римская империя. Эта держава, выросшая из крошечного городка, основанного племенем латинов за восемь столетий до нашей эры, вобрала в себя множество народов. В состав империи органично влились культурные эллины, остававшиеся в общем лояльными подданными очень долгое время. С германцами же, жившими за Рейном, римляне, напротив, начали воевать, хотя уже в середине I в. н. э. от покорения их отказались.

К востоку от германцев обитали славянские племена. Римляне называли их, как и германцев, варварами, но в действительности это был совершенно другой народ, отнюдь не друживший с германцами.

Ещё восточнее, в степях Причерноморья и Казахстана жил народ, мало напоминающий европейский – сарматы. А на границе с Китаем, на территории нынешней Монголии, кочевал народ – гунны.

Китайская империя Хань, подобно римлянам, считала себя культурным цивилизованным народом, живущим среди окружающих их варварских племён. Друг с другом римляне и китайцы практически не сталкивались, однако связь между ними всё же была. Нитью между двумя империями, невидимой, но прочной, стал Великий Шёлковый путь. По нему китайский шёлк тёк в Средиземноморье, оборачиваясь золотом и предметами роскоши. Но и на Великом Шёлковом пути китайцы и римляне не встречались, ибо ни те, ни другие не ходили с караванами. С ними ходили согдийцы – обитатели Средней Азии – и евреи, осваивавшие международную торговлю. Под их руководством караваны пересекали огромные пространства континента. А на окраинах его, в Римских крепостях и на Великой Китайской стене, часовые день и ночь охраняли покой «цивилизованных империй». Почему же не сохранилась до нас эта, казалось, отлаженная система? Да потому, что уже в конце I – начале II в. н. э. пришли в движение многие народы, дотоле спокойно жившие в привычных им условиях. Десантом готов – обитателей Скандинавии – в устье Вислы началось Великое переселение народов, ставшее в IV в. причиной гибели единой Римской империи. Тогда же начали своё продвижение и славяне, покидавшие территорию между Вислой и Тисой и распространившейся впоследствии от Балтики на севере до Адриатики и Балкан на юге, от Эльбы на западе до Днепра на востоке. Источником бед для Рима стала миграция гуннов, которые, покинув степи Монголии, оказались в Европе, и уже в IV в. их потомки сокрушили королевство готов, едва не уничтожили саму Римскую империю.