Валерий Шпаковский - По следам Князей Юсуповых

Покупает дом у Юсупова княгиня Екатерина Петровна Барятинская, рожденная принцесса Гольштейн-Бек (1750–1811), супруга (с 1767) князя Ивана Сергеевича Барятинского (1740–1811), фрейлина Екатерины II, кавалерственная дама ордена Св. Екатерины. Князя Барятинского хорошо знал Николай Борисович, тот был с 1773 по 1785 год – чрезвычайный посланник и полномочный министр в Париже. Его пребывание на этом посту связано с периодом сближения Франции и России. Тогда говорили, что Великий Князь Павел Петрович был влюблен в Е. П. Барятинскую, а ее связь с графом Андреем Кирилловичем Разумовским (1752–1836) послужила причиной разрыва с мужем. Ну, а другую жену князя Барятинского мы хорошо знаем по его фамильной усадьбе «Марьино» в Курской губернии, но это уже совершенно другая история.

В 1784-ом году Николай Борисович посетил Ватикан и получил аудиенцию у Папы римского Пия Ш, чему предшествовала секретная инструкция от Екатерины Второй. На удивление всем, Папа принял Юсупова так великодушно, что даже разрешил князю устроить копирование лучших живописных украшений Ватикана. Копии исполнялись в 1778–1787 годах группой художников под руководством Христофора Уинтербергера (1731–1798), проявившего себя талантливым копиистом. Копии с Лоджий Рафаэля снимались на полотна и частями отправлялись в Петербург. Галерея, пристроенная к Эрмитажу в 1783–1792 годах Джакомо Кваренги, позволила точно воспроизвести ватиканскую, исполнив один из самых грандиозных художественных проектов русской императрицы.

В 1785 году из-за неподобающего его статусу поведения графа Андрея Разумовского при Дворе Неаполитанского короля, Николаю Борисовичу пришлось исправлять дело, добиваясь для реабилитации аудиенции у короля Фердинанда Первого и передавать самые искренние извинения царицы Екатерины Второй.

В Италии Николаю Борисовичу удалось собрать громаднейшую коллекцию произведений искусства, он посещал мастерские практически всех известных художников и скульпторов, дружил с Антонио Кановой (1757–1822), который позже изваял ему из мрамора лучшие свои работы «Амур и Психея», «Гений смерти», которые хранятся ныне в Эрмитаже.

Повстречавший князя в 1785 году в Риме родственник С. Р. Воронцова, Василий Николаевич Зиновьев, член масонской ложи «Новый Израиль» и типичный дилетант в искусстве, не понимал и не принимал нового художественного вкуса. Он оставил в своем «Журнале путешествия» и свои впечатления о встрече с князем Юсуповым: « Нашел наших двух министров здесь Юсупова и Разумовского (Андрея Кирилловича-посланника в Неаполе). Первый все таков же: покупает здесь картины весьма дурные, как мне кажется, разные инвенции шандалов делает (?), которые совсем татарского вкуса, занят маханьем здесь, как и в Турине, одним словом-все, тот же, как и был ». Маханьем в 18 веке называли ухаживание, волокитство и прелюбодеяние. Николай Борисович был известным женолюбом, и за ним это водилось, как отмечали современники, и в юности, и в глубокой старости.

В феврале 1787 года в жизни Николая Борисовича происходит важное событие, он получает первые награды – польские ордена Станислава Августа и Белого Орла, которыми его наградил король Станислав Август Понятовский – любовник Екатерины Второй и в последствии хороший друг нашего князя.

По возвращении в Россию, Николай Борисович становится заметней шей фигурой уходящего десятилетия правления императрицы Екатерины Великой. Под руководство князя перешли все основные художественные заведения России, ему пришлось получить пост Президента Императорской Академии Художеств, а позже и начальником всех Императорских театров.

Мудрый и обаятельный князь всегда имел немало недоброжелателей и завистников, разумеется, о нем всегда ходили разнообразные слухи и сплетни. Среди всех можно выделить исторический анекдот, имеющий реальную основу.

Однажды Юсупов обедал с царицей и на обед подавали гуся. Екатерина спросила князя, припоминая его европейские привычки: « Известно ли Вам князь, как следует разрезать столь важную птицу?

– Мне ли не знать, отвечал Николай Борисович с улыбкой и сарказмом на лице. – Эта птица в свое время дорого обошлась нашему роду, моему предку даже пришлось поплатиться за нее половиной своего состояния! – Как так? – удивилась царица. – Как-то пригласил мой прадедушка Дмитрий Сеюшевич патриарха Иоакима на обед в постную пятницу на Страстной неделе и по незнанию подал на стол жареного гуся вместо рыбы. Патриарх, думая, что это была рыба искусно приготовленная, съел, похвалил гостеприимного хозяина, а потом, когда понял, что согрешил, рассказал обо всём царю. Царь Федор Алексеевич, это угощение от мусульманина воспринял как религиозное оскорбление и приказал забрать у прадедушки половину его имущества. Только принятием Православия, после долгих раздумий, смог исправить Дмитрий Сеюшевич свою вину, и царь вернул ему отнятое.

Екатерина долго смеялась, выслушав эту старинную историю, после чего сказала с улыбкой: «Ну, ничего, князь, у тебя и без того немало осталось. В случае чего и меня, и мое семейство прокормишь».

В действительности финансовые дела князя в то время были запущены, по возвращении на Родину он уже не застал в живых тяжело болевшую мать, княгиню Ирину Михайловну. За пару месяцев до смерти, 20 января 1788 года, Ирина Михайловна написала и отправила Николаю Борисовичу последнее письмо, наполненное самыми теплыми словами и материнской любовью, а также гордостью за единственного сына, которого, как она предполагала ей больше не увидеть. Николай Борисович приказал каждый год в день памяти святой мученицы Ирины в приходском московском храме Трех Святителей у Красных ворот отмечать «День памяти Ея Сиятельства покойной княгини Ирины Михайловны» положенной заупокойной службой. Переехав позже в Москву, князь обязательно присутствовал на ежегодных панихидах по своим родным, точно следуя народной мудрости «Живы родители – почитай, умерли – поминай!».

В 1790-е годы произошел стремительный взлет карьеры Н. Б. Юсупова. Проявляя редкую трудоспособность и организаторский талант, он в полной мере демонстрирует преданность русскому престолу, как стареющей императрице Екатерине II, так и близкому ему императору Павлу I. Учитывая дружеские связи и государственные посты Юсупова, его следует назвать, прежде всего, человеком Павловской эпохи.

При коронации Павла I в 1797 году он впервые назначен верховным маршалом коронации, который пожаловал князя высшей наградой империи орденом святого апостола Андрея Первозванного. Во второй раз в 1801 году, при коронации Александра I, князь был пожалован алмазными знаками к ордену святого Андрея Первозванного, и в третий раз, в 1826 году при коронации Николая I. За бессрочное служение отечеству князь был награжден редчайшим знаком отличия – эполетом, усыпанным жемчугом и бриллиантами.