Марио Пьюзо - Семья Корлеоне

– Корк так рано никогда не заходит к тебе. – Взбив у себя под головой подушку, Сонни сложил руки на груди.

– Но он может зайти, – настаивала Эйлин, – и тогда у нас обоих будут большие неприятности.

– Ты думаешь, Корк ничего не подозревает?

– Разумеется, он ничего не подозревает! – воскликнула Эйлин. – Ты сошел с ума, Сонни? Бобби Коркоран ирландец, а я его святая сестра. Он уверен в том, что я совершенно не занимаюсь сексом. – Она пнула матрац. – Вставай и одевайся! Мне нужно принять душ и в шесть забрать Кейтлин. – Взглянула на часы, лежащие на комоде. – Матерь божья, уже половина шестого!

– А, ерунда, – небрежно бросил Сонни. Он встал, нашел свою одежду, сваленную грудой на полу рядом с кроватью, и начал одеваться. – Плохо, что ты такая старая женщина. – Застегнув ширинку, надел рубашку. – А то у меня могли бы возникнуть в отношении тебя серьезные намерения.

Эйлин сняла с крючка на двери пиджак и шляпу Сонни. Перебросив пиджак через руку, она протянула ему шляпу.

– У нас с тобой флирт, – сказала она, наблюдая за тем, как Сонни застегивает пуговицы на рубашке и затягивает ремень на брюках. – Корк ни о чем не знает, как, впрочем, не знает никто. Я старше тебя на десять лет, – добавила она, – и от этого никуда не деться.

Забрав у нее пиджак, Сонни надел его, а Эйлин тем временем натянула шляпу на его кудри.

– В воскресенье я ужинаю с одной хорошенькой девушкой, – сказал он. – Ей шестнадцать, и она итальянка.

– Просто замечательно, – сказала Эйлин, отступая от него на шаг. – Как ее зовут?

– Сандра. – Сонни положил руку на ручку двери, не отрывая взгляда от Эйлин.

– Что ж, не изувечь ее, Сонни Корлеоне. – Подбоченившись, Эйлин строго оглядела его. – Шестнадцать лет – это еще слишком мало для того, чем мы с тобой занимаемся.

– А чем мы с тобой занимаемся? – усмехнулся Сонни.

– Ты сам прекрасно знаешь, чем мы с тобой занимаемся, – отрезала Эйлин. Вытолкав его из спальни на кухню, она прошла следом за ним к входной двери. – Мы просто приятно проводим время вместе, – сказала она, приподнимаясь на цыпочки и чмокая его в губы. – Просто приятно проводим время вместе и барахтаемся на сеновале, – добавила она, открывая дверь.

Сонни выглянул в коридор, убеждаясь в том, что они одни.

– До следующей среды?

– Разумеется, – сказала Эйлин. Подмигнув, она закрыла дверь и осталась стоять, держась обеими руками за ручку, слушая, как Сонни сбегает по лестнице. – Господи, – спохватилась она, вспомнив про время.

Поспешив в ванную, Эйлин встала под душ, пока еще не отключили воду.

Томазино Чинквемани почесал одной рукой ребра, а другой сгреб стаканчик виски. Было уже поздно, больше трех часов пополуночи, и Томазино сидел в отдельной кабинке напротив Джузеппе Марипозы, Эмилио Барзини и Тони Розато. Этторе, младший брат Эмилио, и Кармине, младший брат Тони, юноши лет двадцати, втиснулись рядом с Томазино. Фрэнки Пентанджели, мужчина сорока с небольшим лет, сидел верхом на стуле, положив руки на спинку. Они находились в «Ше Голливуд», одном из клубов Филиппа Таттальи на среднем Манхэттене. Заведение было огромным, просторная танцевальная площадка была окружена пальмами и папоротниками в кадках. Кабинки тянулись вдоль одной стены перпендикулярно сцене, на которой вполголоса переговаривались музыканты, собирающие свои инструменты. На певице с завитыми щипцами светло-серебристыми волосами и темными глазами с поволокой было красное блестящее платье с вырезом, ныряющим до самого пупка. Джузеппе рассказывал анекдоты, время от времени умолкая и устремляя взгляд на девушку, которой, судя по виду, не было еще и двадцати.

Марипоза был одет, как всегда, щегольски: розовая сорочка с белым воротником и золотая булавка вместо галстука. Его белоснежные волосы, уложенные на прямой пробор, резко контрастировали с черными пиджаком и жилетом. Стройный, он в свои шестьдесят с небольшим выглядел значительно моложе. Томазино, пятидесятичетырехлетний косматый верзила, был похож на выряженную в костюм обезьяну. Рядом с ним Этторе и Кармине казались тощими юнцами.

Фрэнки Пентанджели склонился к столу. Лысеющий, круглолицый, с косматыми бровями и усами, полностью закрывающими верхнюю губу, он обладал голосом, напоминающим хруст щебня.

– Эй, Томазино, – сказал он, открывая рот и указывая на один из гнилых зубов, – кажется, у меня там дупло.

Все сидящие за столом разразились хохотом.

– Хочешь, чтобы я тебе его вылечил? – спросил Томазино. – Только скажи, когда.

– Нет уж, спасибо, – ответил Фрэнки. – У меня есть свой хороший зубной врач.

Взяв стакан, Джузеппе указал на певичку.

– Как вы думаете, пригласить мне ее сейчас к себе на ночь? – спросил он, обращаясь ко всем.

Выкрутившись на стуле, Фрэнки посмотрел на девушку.

– Кажется, мне понадобится массаж, – продолжал Джузеппе, растирая плечо. – Что-то у меня ноет вот здесь, – добавил он, снова вызывая смех.

– Ее дружку это не понравится, – сказал Эмилио.

Одной рукой он поиграл со стаканчиком бурбона, который нянчил уже больше часа, а другой потянул воротник сорочки и поправил черный галстук-бабочку. Это был привлекательный мужчина с черными волосами, зачесанными со лба назад и уложенными в высокий валик.

– Который из них ее дружок? – спросил Джузеппе.

– Коротышка, – ответил Кармине Розато. – Тот, что с кларнетом.

– Фу… – Посмотрев на кларнетиста, Марипоза вдруг резко обернулся к Эмилио. – Ну, что будем делать с этим Корлеоне? – спросил он.

– Я отправил пару ребят переговорить с Клеменцей и… – начал Эмилио.

– И у нас все равно умыкнули еще одну партию виски. – Марипоза схватил свой стаканчик с таким видом, будто собрался в кого-нибудь им запустить.

– Корлеоне клянется, что не имеет к этому никакого отношения, – сказал Эмилио. Он отпил глоток бурбона, глядя поверх стакана на Марипозу.

– Это или Клеменца, или сам Вито, – сказал Джузеппе. – Один из них. Кто еще это может быть?

– Послушай, Джо, – сказал Фрэнки, – разве ты не слышал, что говорит наш paisan’, который хочет стать мэром? Преступность в городе резко взлетела вверх.

Его слова вызвали смех Томазино.

Марипоза оглянулся на него, потом снова повернулся к Фрэнки. Он улыбнулся, затем рассмеялся.

– Фьорелло Лагуардия [26] Лагуардия, Флорелло Генри (1882–1947) – видный американский политический деятель, потомок уроженцев Неаполя. В 1935–1945 годах мэр Нью-Йорка, активно боролся с коррупцией и засильем бюрократии. , – сказал он, – эта жирная неаполитанская свинья, пусть целует мою сицилийскую задницу. – Он отодвинул виски. – Как только я разберусь с Лаконти, я займусь этим сладкоречивым мерзавцем Корлеоне. – Помолчав, он обвел взглядом сидящих за столом. – Я позабочусь о Корлеоне и Клеменце сейчас, пока они еще не стали настолько большими, чтобы причинять мне серьезные неприятности. – Марипоза часто заморгал, что случалось с ним, когда он нервничал или злился. – Они скупают полицейских и судей, словно на рождественской распродаже. Похоже, они высоко метят. – Он покачал головой. – Но их планам не суждено будет сбыться.