Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Невеста из чащи

Он с досадой покосился на младшего сына, который, видимо, уже давно и часто смущал словен подобными разговорами.

Дивислав взглянул на Призора: тот промолчал, но, судя по его глазам, был не прочь еще поговорить с гостем.

Только чтобы отец не слышал.

Назавтра в Словенск явился Герлейк, приближенный Олава. С ним было всего пять человек, но они приехали верхом, возле их седел были приторочены мешки.

– Я приехал передать тебе, Дивислав, предложение от конунга. Он сожалеет, что тебе был причинен ущерб на твоей земле. Конунг не может позволить тебе искать мести на той земле, где он охраняет мир, но больше всего желает сохранить мир с тобой. Поэтому он предлагает тебе принять от него подарки во искупление твоего ущерба и обиды, а также обязуется больше никогда и ни в коем случае не пропускать Бодди через свои владения. Возможно, ты захочешь посмотреть подарки, пока будешь думать над ответом?

– Давай-ка, показывай! – оживленно предложил Унегость, по лицу Дивислава видя, что тот не отвергнет сходу протянутую для примирения руку.

Дивислав тоже понимал, что его ссора с хозяином волховского пути очень дурно скажется на торговле и на отношениях со всеми соседями. Собственные старейшины не скажут ему спасибо, если он лишит их возможности сбывать бобров, куниц, воск и лен в обмен на серебро и паволоки.

Если уж ему придется выбирать между миром и честью, он выберет честь. Но сначала нужно убедиться, что иного пути нет.

Хирдманы принесли мешки, развязали и выложили на столы в обчине их содержимое.

Здесь были драгоценные собольи шкурки, куски цветного шелка, яркие расписные блюда и даже один рейнский меч-корляг [3] Корляги – то же, что каролинги, древнерусское обозначение жителей Франкского государства, здесь – название мечей рейнского производства. . Все мужчины, даже кому никогда не случалось не то что держать подобный меч в руках, а даже видеть его вблизи, знали их превосходное качество. Клинок был еще без рукояти и ножен, но сам по себе стоил столько же, сколько остальные подарки.

– Вот, это тебе, – Герлейк показал Дивиславу на меч. – Если пожелаешь, конунг прикажет изготовить для него рукоять из серебра и ножны с украшениями. Вот этот шелк – для твоей жены, а прочее ты можешь раздать своим людям, которые понесли ущерб и претерпели обиду по вине Бодди. Тогда никто из нас не потеряет чести и сохранится мир.

Дивислав внимательно осмотрел меч, бережно взяв его через льняное полотно, в котором его привезли. Клинок действительно был хорош! И это будет первый варяжский меч в его роду…

Всевида с Держаной обрадуются шелку, а меха и посуда помогут старикам забыть, как они обгладывали ребра Кабаньей Морды. Князь взглянул на лица старейшин: только Нудогость презрительно кривился, зато остальные взирали на подношения горящими глазами.

Мельком Дивислав зацепился взглядом за лицо Призора: тот украдкой ему подмигнул и слегка улыбнулся. «Соглашайся», – говорил этот взгляд. Видимо, младший Унегостев сын знал или думал еще кое-что, о чем не мог сейчас сказать.

– Ну, если согласны мои мужи нарочитые… – Дивислав еще раз оглянулся на спутников, и они закивали. – Вижу, подарки неплохие. Ради мира и дружбы с Олавом… я согласен их принять.

– За это надо чару поднять! – почти пропел Унегость.

Он больше всех был рад, что нависшая угроза войны прямо у его порога благополучно миновала.

– Милодедовна! – крикнул он жене, стоявшей с невестками поодаль у двери. – Меду давай!

А пока Унегость с довольным видом потирал руки, Дивислав снова глянул на Призора. Тот широко ухмыльнулся, уже не скрывая довольства.

На самом деле Олав не понес ни малейшего убытка ради этого примирения. Подарки, включая рейнский клинок, были взяты из товаров Бодди. Объяснив, что кривичи настроены очень решительно и что ему будет гораздо проще, выгоднее, да и честнее выдать им преступника, чем покрывать его, Олав изъял три четверти товаров, которые вез варяг. Из них половину отослал Дивиславу, а вторую половину взял себе за беспокойство. Таким образом, как он объяснил несчастнейшему Бодди, всем вышла прямая выгода: Дивислав сохраняет честь, его люди получают возмещение ущерба, Олав уберегает мир в своих владениях, а Бодди – жизнь.

– И если рассудить как следует, – закончил Олав свою речь, – то всякий признает, что именно ты выгадал больше всех. Честь можно так или иначе восстановить, мир заключить заново, а нажить имущество для толкового человек нетрудно. Вот только утраченную жизнь вернуть невозможно, и от трупа, как говорил Один, нет уже никакого проку.

На следующий день, передав поклон Олаву и оставив трех соболей Унегостю в благодарность за приют и ласку, Дивислав с большей частью дружины уехал восвояси.

Задержались отроки – сыновья его старейшин, Призор их пригласил съездить с ним на лов. К ним присоединился и Нудогость. Призор, хорошо знавший и местность, и людей вокруг, обещал кривичам отличную забаву и недурную добычу. Ради зимней скуки к ним присоединились другие молодцы и отроки Словенска, и когда ловцы наконец снарядились, их оказалось десятка четыре.

В Зорин-городок дружина под предводительством Нудогостя воротилась еще дней семь спустя.

Нудогость прошествовал прямо к князю, но там, прежде чем начать рассказывать, почтительно попросил Держану увести княгиню.

И не зря. После ухода женщин дед Нудята развязал мешок и с торжество вытряхнул на пол нечто круглое, бледное, гладкое…

По обчине пролетел невольный крик – это оказалась человеческая голова. Черты лица были искажены предсмертным ужасом, однако по усам подковой все без труда узнали того, кого видели здесь совсем недавно и кто обещал, что его будут не раз вспоминать…

Все устроил Призор. Когда Дивислав с большей частью дружины уехал и Олав вздохнул с облегчением, Призор послал своих отроков следить за Холм-градом. Кто обращает внимание на мальчишек, удящих рыбу из-подо льда? Уж точно не Бодди, бежавший в страхе и горюющий из-за потери почти всего товара.

И прямо на льду Волхова, еще до порогов, где не было поблизости жилья, среди бела дня его и накрыли «ловцы». Олав мог бы рассердиться за нападение на его земле, зато неведомые лиходеи помогли ему выполнить обещание: Бодди никогда больше не появится в этих краях. Вероятно, потому Олав и не стал поднимать шума.

О происшествии он узнал довольно скоро: ему принесли эту весть пятеро уцелевших спутников Бодди. Часть дружины погибла при нападении, часть пустилась дальше в Ладогу, под защиту тамошнего воеводы Хакона. А пятеро, отсидевшись в лесу, пока нападавшие не уехали, выждали дотемна и пустились обратно в Хольмгард – до него было куда ближе, чем до Ладоги.