Марина Хробот - Древние Славяне. Соль. Книга вторая. Масленица

– Что делать, с сучьим потрохом, княжич? – спросила самая боевитая тётка.

– Да пошли вы все, – неожиданно взревел мужик и попытался встать из сугроба. – Я вас сейчас завалю!

– Свяжем, и он сам пойдёт к старосте. – Решил Милояр. – И, если этот выродок не отсидит в холодной клети хотя бы день, я нажалуюсь князю Переславу, и он увеличит оброк всей деревне. На обратном пути я спрошу со старосты. Как зовут эту сволочь?

– Старосту или сучьего потроха? – Баба в возрасте переглянулась с подружками. – Этого зовут Мрев, он в детстве чуть не помер. – И быстро заговорила. – Его с детства мать с тётками забаловали, да ещё и супруга безответная попалась, вот он и лютует.

Против трёх здоровенных баб и княжича, пьяный-пьяный, но не до безумия, мужик позволил себя связать и побрёл босиком по снежной дороге к дому старосты.

Непрестанно говорившие бабы поднимали беременную молодуху. Старшая из них достала из мешка кругляши-ватрушки и совала ей в руку.

– Бери, слёзы заешь.

– Ты сразу на улицу беги, как он драться начнёт, – советовала другая, запахивая на соседке тулуп.

– Нет, ты как увидишь, что он стал сжимать кулаки и ругаться, так сразу к соседке, а лучше к колодцу, там у нас всегда кто-нибудь стоит, – советовала третья баба.

Вытирая лицо концами съехавшего с головы платка, молодуха начала успокаиваться и даже с интересом поглядывать на нарядного княжича. Хлюпая носом, она, тем не менее, ухватила три кругляша и спрятала за ворот рубахи.

– А за что он её бил? – Повысил голос Милояр.

– Мужики такого склада, то есть без совести, – назидательно говорила старшая баба, одаривая соседок печёными ватрушками-кругляшами. – Бьют, когда у него уд «не стоит», либо брага кончилась.

– И потому, что от браги, уд не стоит, – дополнила розовощёкая соседка в цветастом платке, тоже запихивая за ворот тёплой рубахи ватрушки и хитро поглядывала на соседку. – Имей совесть, ты же все выпечку сейчас потаскаешь. А с чем княжичу ехать в гости?

– Берите всё, – решил Милояр, для которого покрасоваться перед бабами было, что в жару водицы попить. – К князю в гости еду, а у них в усадьбе никто не голодает.

Заохавшие бабы запричитали: «доброго тебе здоровьичка, княжич», «сытно и весело встретить Масленицу», «жену тебе добрую и ласковую», благожелательными взглядами проводили Милояра, усевшегося в сани и дёрнувшего вожжи лоснящегося Ситича.

Выпечку бабы поделили тут же, а синий мешок отдали пострадавшей молодке.

Узкая дорога, блестящая подтаявшим настом, выходила из лесной чащобы, и показался просвет поля. Значит, скоро Явидово. Жалко, что сегодня был последний день пустых седмиц, а то бы они с Граниславом оторвались по полной. И напились бы от души, и наелись любимой гусятины и натешились бы в мыльне [21] Мыльня – старославянская баня. Топилась по-чёрному, без трубы. с мыльницами [22] Мыльницы – 2–3 молодки в каждом княжьем хозяйстве для мытья гостей и оказания сексуальных услуг. Считалась почётной должностью. …

«Жениться что ли?» – неожиданно подумал Милояр. – «И скакать по другим бабам надоело, все они в мыльне одинаковые, когда голые. И семью с детьми пора заводить…»

Опушка леса закончилась. Впереди расстелилось заснеженное поле, стал виден холм с княжеской усадьбой за высоким частоколом [23] Частокол – стволы деревьев, заострённые сверху, вкопанные рядом друг с другом. . Справа заворачивала ледяная речка, заметённая снегом. Вдоль дороги серели дома с дымками из крыш, покрытых соломой или досками.

На столбах заборов и плетней белели черепа лосей и волков, а кое-где медвежьи. От завистливого соседского сглаза и лесных хищников. Над дверями овчарен и житниц, радуя слух, звенели ряды коровьих и козьих рогов, отгоняя злых упырей.

«Ладно, гуся с поджаренными перепончатыми лапами сегодня не будет, так хоть ягодной браги можно напиться – Мечтал Милояр. – Уж с этим княгиня Умила не поскупится. А завтра начало Масленицы, и мы с друганом Граней оторвёмся, как сможем…»

Вечером трое молодых княжичей и князь Переслав сидели в столовой. Княжичи обсуждали и рисовали на вымоченной бересте план предстоящего торжка. На парнях и князе были надеты льняные рубахи. Чистые и новые. Такие могли позволить себе только они. Простые мужики носили льняные рубахи только по праздникам. А ежедневно либо грубые шерстяные зимой, либо конопляные летом.

– Нужно сколотить торговые обменные ряды. От сюда и до сюда, – тыкал пальцем в бересту княжич Гранислав. – Обновить мостки для въезда гостевых саней со стороны реки, поставить качели, сразу на трёх человек, столб с верёвочными «шагами» и столб с подарком наверху.

– Я люблю на «шагах» прыгать, – улыбнулся младший княжич, Святослав, светловолосый взрослый подросток.

– Не забудьте о летней конюшне и обязательно нужно подновить навесы над чурами [24] Чуры – деревянные изображения древних богов, вырезанные из цельного ствола. , а то обидятся, – сказала вошедшая в столовую Ведунья. – Я только что сходила в Священную Рощу. Над Перуном и Родом завалились навесы. И ещё нужно сменить ржавые набойки на груди Сварога и наплести из ниток новую косу для Мокоши.

– Когда же всё успеем? – озаботился князь Переслав, почесал седеющую бороду и хмуро выпил которую за вечер кружку крепкой браги.

Представив, как до вечера придётся сидеть рядом с ленивым и хмельным князем, да ещё за пустым столом, княжич Гранислав встал и хлопнул Милояра по плечу.

– Пойдём, друган, начнём сколачивать обменные столы прямо сейчас. Завтра не успеем.

– И я с вами, – вскочил младший княжич Святослав.

– Лады, братишка, пойдём с нами, поработаем, – согласился Граня.

По дороге к княжьей усадьбе Василиса скользила в растаявшей глине и больше всего боялась упасть. Не из-за синяков, а испачкать наряды.

Калитка в частоколе усадьбы уже была открыта.

– Здраве буде! – приветственно кивала дворовым людям Вася и ей радостно кивали в ответ.

Из конюшни вышли конюхи – статный Белян, и вечно закутанный в бабьи платки Лукьян. Они выводили через задний двор на прогулку лошадей. Скотник Володар и его супруга доярка Зденка, тащили за закрученные рога двух баранов, выгоняя их из овчарни в поле, на чистый снег. За ними тянулись остальные овцы и бараны. Рядом заходилась лаем рыжая собака и иногда кусала за ноги медлительных овец.

По широкому двору гуляла серо-белая коза Берёзка, что-то копала тонким копытцем, нюхала тулупы проходящих мимо дворовых. Никто на неё не кричал и не гонял. Всё-таки Берёзка любимица Переслава. Когда князю не с кем было выпить, он звал козочку на крыльцо, та запрыгивала на ступеньки и слушала его пьяные бредни. Коза лезла в кружку с крепким квасом узкой мордой, и Переслав её не отгонял.