Сергей Горбатых - Исабелита

– А как же? – обиженным тоном произнёс собеседник. – Я вам даже могу перечислить основные её положения. Вот например: бороться с диктатурой, находящейся у власти в Аргентине, не только посредством пассивного сопротивления, проводя акции саботажа, организовывая забастовки и беспорядки, но применяя вооружённые акты насилия в тех случаях, когда…

«Господи, да когда же это закончится! – с отчаянием подумала Исабелита, – на прошлой неделе хоть на ипподром смогли выбраться. Мне, конечно, не нравится это место! Но наблюдать за скачками, лошадьми, жокеями гораздо увлекательнее, чем слушать этот, лишённый для меня всякого смысла, разговор».

Она вспомнила азарт своего сожителя, когда он сделал несколько ставок и потом наблюдал за результатом. Лицо Перона стало серым и морщинистым, он бил кулаком себя по колену, что-то тихо бормотал.

– Третьим пришёл! Третьим! А я просто был уверен, что он победит! Жеребец – великолепен, а жокей – простое ничтожество! – закричал он ей прямо в самое ухо.

Иногда Перон брал её в Луна Парк на боксёрские поединки. Этот спорт вообще был ей отвратителен! Но для Исабелиты было гораздо интереснее наблюдать за тем, как мужики в кожаных перчатках бьют друг друга по физиономиям, чем присутствовать на беседах генерала со своими соратниками по партии.

– Сынок, скажи нашим друзьям, чтобы не думали о деньгах! Мне на днях передадут крупную сумму, я думаю… Ты, самое главное помни, что за каждого нашего погибшего должны погибнуть пятеро из мерзавцев, которые защищают эту власть.

«Надо выпить чашечку кофе, чтобы прогнать сонливость. Но Хуан обидится, если я сейчас встану с кресла и покину комнату. Пресвятая Дева Мария, не дай мне заснуть! Глаза закрываются сами…» – Исабелита ущипнула себя за локоть.

Только через несколько месяцев Эстеле повезло: она подружилась с исполнительницей фольклорных песен Ольгой Траолагайтия и её мужем журналистом Роберто Галаном.

Эта супружеская пара из Аргентины, живущая в Каракасе, стала для неё настоящим спасением. Теперь они вчетвером совершали пешие прогулки по венесуэльской столице, посещали кинотеатры и рестораны.

– Хуан, а вы собираетесь делать предложение руки и сердца Эстеле? – как-то совершенно неожиданно, прямо в лоб, спросила Ольга.

Перон оторопел.

– Да я, как… я… – начал мямлить он, собираясь с мыслями. И потом, вдруг невпопад произнес креольскую поговорку:

– Хотя вы правы: предложение не сделает меня беднее.

– Хуан, если вы не женитесь на этой прекрасной девушке, то будете сожалеть об этом до конца своих дней! – с уверенностью сделала заключение Ольга.

– Да, Хуан, думаю, что с Эстелой вам очень повезло! Вам надо только решиться и всё! – засмеялся Роберто.

– Вы знаете, мои дорогие, я не из тех, которые женятся быстрее, чем пожарники приезжают на место возгорания! – хмыкнул в ответ Перон.

Президент Венесуэлы Маркос Перес Хименес, считавший себя не только союзником, но и настоящим другом Хуана Доминго Перона отвечал отказами на бесконечные просьбы аргентинского правительства о его экстрадиции.

Для всех было очевидно, что генерал Арамбуру, захвативший власть в Аргентине в результате кровавого мятежа в 1955 году, ссылаясь на уголовные дела, возбуждённые против Перона, хотел расправиться с ним. А после покушения на аргентинского экс-президента, Венесуэла вообще разорвала дипломатические отношения с Аргентиной.

Хуан Доминго Перон получил от местных спецслужб разрешение на задержание и допрос всех лиц, которых он подозревал в намерениях убить его.

Это решение венесуэльских властей спровоцировало ненависть к Перону и его сотрудникам со стороны местной оппозиции.

Весь период, когда в Венесуэле её президентом являлся дивизионный генерал Маркос Перес Хименес, экономика страны развивалась гигантскими шагами. Уровень жизни населения стабильно рос каждый год. В то же время в Венесуэле попирались права человека, не соблюдались демократические нормы, предусмотренные в её конституции. Лидеры и активисты оппозиционных партий заключались в тюрьмы без суда и следствия, где их пытали и убивали. Отсутствовала свобода печати.

Первый день нового 1958 года начался с рёва моторов. По столичным проспектам, вдавливаясь гусеницами в горячий расплавленный асфальт, двигались колонны танков.

– Чабэла, поднимайся! Поднимайся! – Перон без жалости, сильно, теребил за плечо, недавно уснувшую Эстелу.

– Что случилось, Хуан? – подскочила она.

– Это мятеж! Мятеж! Военные хотят свергнуть Хименеса! Точно так же, как и меня в 1955 году! Одевайся, Чабэла! Собирай вещи!

– Хуан, мы что уезжаем? – ещё ничего не понимая, равнодушно поинтересовалась она.

– Ты что дура?! – заорал на неё Перон.

Она вышла в гостиную. Здесь уже находились Хилаберт, Ландахо. Перон выбегал на балкон, смотрел вниз, возвращался и о чём-то шептался со своими сподвижниками. Морщины на его лбу стали глубокими. Лицо осунулось. Перон нервно кусал губы…

Ландахо яростно крутил настройки радио. Оно молчало…

К вечеру мятеж был подавлен.

– Теперь их всех в тюрьму! В тюрьму! – гневно кричал Перон.

– Кого в тюрьму? – не поняла Исабелита.

– Как кого? Всех тех, кто посмел выступить против президента Венесуэлы.

«Президент Венесулы… Он выглядел таким смешным: маленький толстячок в генеральском мундире и в фуражке с высоченной тульей. Круглое лицо, розовые щёчки. Близорукие, всегда почему-то испуганные, глаза и очки с толстыми линзами в непременной чёрной оправе.

Особенно нелепо выглядел Перес Хименес рядом со своей супругой, высокой дородной женщиной, которой он достигал только до плеча».

Начались репрессии против участников мятежа и всех оппозиционных партий. За неделю все венесуэльские тюрьмы были заполнены арестованными.

21 января произошла всеобщая забастовка.

Ночью 22 января подняли мятеж военно-воздушные силы Венесуэлы. К ним присоединились гарнизоны Каракаса и многих других городов.

На рассвете 23 января Маркос Перес Хименес бежал. Он замешкался в своём кабинете, потому что набивал чемодан пачками долларов. Топот сотен ног уже слышался в коридорах президентского дворца. Пересу Хименесу удалось по пожарной лестнице спуститься во двор и сесть в автомобиль. Водитель резко рванул с места. Но их заметили… Когда автомобиль президента отъехал от дворца Мирафлорес, его начали преследовать несколько такси с восставшими. По дороге в аэропорт к ним присоединялись и присоединялись другие легковые машины и даже грузовики.

Самолёт, на борту которого находилась семья Переса Хименеса и некоторые члены его правительства, уже выруливал на взлётную полосу. Президент Венесуэлы бросил свой чемодан, набитый долларами, и схватился за верёвку, сброшенную с борта самолёта. Его втянули во внутрь.