Николай Ильинский - Ветвь Долгорукого

Игрок по имени аль-Ахталь повернулся к Олексе и, тыча пальцем в шахматную доску, стал что-то быстро и непонятно говорить. В конце концов до сознания Олексы дошло, что его приглашают сыграть партию. И он согласился, присев ближе к доске, но опять так, чтобы не коснуться ковра: а вдруг обидятся! А когда расставили фигуры, аль-Ахталь, неприятно дыша прямо в лицо Олексе, сказал:

– Фулюс…

Сначала Олекса не понял, что от него хотят, но один из зрителей положил на свою ладонь монету и ткнул ее почти под нос Олексе.

– А-а! – обрадовался Олекса, пошарил в кармане, вынул динарий, раздобытый отцом в Константинополе, и небрежно – знай, мол, наших! – звякнул монетой о доску. Головы всех повернулись в сторону судьи. Тот, перестав дымить кальяном и прищурив один глаз, другим глянул на динарий, мотнул головой и сказал:

– Кваэс [92] Кваэс – хорошо ( араб .). … Мумкин [93] Мумкин – можно ( араб .). …

Началась игра. Олекса хорошо видел все ходы, которые делал аль-Ахталь, но возбужденный поторопился и… свел партию на мат не в свою пользу. Не только аль-Ахталь, но и все собравшиеся радостно смеялись, торжествовали и некоторые по-дружески хлопали Олексу по плечу: дескать, молодец, играй дальше. И опять показывали на доску, повторяя:

– Аюа [94] Аюа – да ( араб .). ?

– Аюа?

– Пусть будет по-вашему, аюа, – ответил разгоряченный Олекса, встал на колени и стал шарить в кармане. Достал еще один динарий и положил на доску. Опять началась игра. На этот раз Олекса не спешил, обдумывал каждый ход и победил аль-Ахталя, к большому разочарованию его друзей. Он забрал оба динария и снова отправил их в свой карман. Но арабы стали требовать, чтобы он играл еще. Олекса решительно встал, встали и другие, готовые вцепиться в него, и только не поднялся судья.

– Ля [95] Ля – нет ( араб. ). , миш мумкин [96] Миш мумкин – до свиданья ( араб. ). , – сказал он, и все отшатнулись от Олексы. И только тогда судья встал, отдав кому-то прибор для курения кальяна и подошел к Олексе. – Рум [97] Рум – Византия ( араб. ). ? – задал он вопрос.

– Не-ет, – замотал головой Олекса, – я из Руси, – подыскивая арабские слова, добавил: – Ана [98] Ана – я ( араб. ). … мен [99] Мен – из ( араб. ). … Киев…

– Куява! – улыбнулся довольный судья, а потом пальцами потыкал в свою грудь: – Ана Абу-аль Муаз…

– Муаз… Ага… А я Олекса… Олексой меня зовут…

– Оле… Олек… Олекса, – с трудом выговорил русское имя Абу-Муаз, потом повернулся к собравшимся, те дружно, с подчеркнутой вежливостью поклонились ему. – Мае Саляма, – буркнул он им и важно пошел прочь из дворика. Двое молодых и сильных по виду мужчин поспешили за ним.

Олекса чуть-чуть позади и сбоку поплелся, спотыкаясь о камешки, за Муазом. Некоторое время шли молча, как вдруг Абу-Муаз остановился, внимательно посмотрел на Олексу и словами и жестом рук спросил:

– Кто тебя научил играть в шатрандж?

– Не понял?

– Ну, это вот. – И Абу-Муаз опять, жестикулируя, изобразил доску и даже фигуры, что было особенно ясно для Олексы.

– Ах, в шахматы! – почти воскликнул он. – Так это отец… Еще дома там… на Руси… показал… А я быстро схватил, интересная игра ведь… Только у нас на деньги – ни-ни!.. И вообще, Абу-Муаз, на Руси Церковь не разрешает играть в шахматы, если узнают, что какой-нибудь поп занимается этой игрой, его лишают чина…

– Бог один, – тоном учителя сказал Абу-Муаз и ткнул пальцем в небо, – пророки разные: у нас, мусульман, Мухаммед, а у вас, христиан, Иса ибн-Марьям [100] Иса ибн-Марьям – Иисус – сын Марии ( араб. ). … Я не читал у этих пророков, чтобы они запрещали играть в шатрандж… Пойдем, я тебе покажу место, где играют хорошие шахматисты, – предложил араб, – там и деньги большие крутятся..

Это предложение не на шутку напугало Олексу, и ему захотелось убежать, но позади дышали ему в затылок Ибрахим и Хайд, как понял Олекса, слуги Абу-Муаза. И одновременно телохранители. И дерзкая мысль как мгновенно вспыхнула, так и потухла. А Абу-Муаз, как ни в чем не бывало, продолжал рассказывать:

– У нас шахматы в большом почете и хорошие шахматисты во всей стране… В Багдаде халифы устраивали турниры лучших алиев, то есть мастеров шатранджа. Жил у нас когда-то давно непревзойденный шахматист Диларам. Играл на деньги. Всех обыгрывал! Но как-то ему не повезло: все продул! Он поставил на кон даже жену свою.

– И проиграл ее?!

– Жена умницей оказалась, она шепнула ему на ухо, что он может поставить мат, если сдаст обе ладьи… Диларам сделал это и победил!

– Вот это жена! – восхитился Олекса. – Она тоже в шахматах разбиралась…

– Ты тоже разбираешься, Олекса, – заметил Абу-Муаз, – у меня глаз наметан… Можешь быть большим мастером шатранджа. У нас есть книги, посвященные этой игре… Например, книга Абу-Адли… В ней есть первые мансубы – шахматные задачи… Так что, если захочешь – научишься и станешь знатным человеком, как наши шахматисты Джабира аль-Куфи, Абылджафара Ансари и Зайраба Катана… Да, – вдруг остановился Абу-Муаз, – ты называй фигуры по-нашему: аль-шах – король, аль-фирзан – ферзь, ученый, аль офил – слон, аль-фарас – конь, аль-рох – башня, аль-бейзак – пешка, пехотинец… Когда станешь играть с теми, куда мы идем, лучше называть фигуры так, как я их назвал…

– Спасибо, Абу-Муаз, но сегодня я не могу, – решительно покрутил головой Олекса и рассказал о Феодосиевом монастыре, о больной игуменье Ефросинье, для убедительности показав в сумке купленные травы. На араба это подействовало. Он обернулся к Ибрахиму и кивнул головой, слуги сразу все поняли и отошли в сторонку.

– Букра [101] Букра – завтра ( араб. ). я буду тебя ждать у вашей церкви, где Гроб Господний, деньги тебе обязательно понадобятся, – сказал Абу-Муаз. – Больную лечить надо? Надо! Деньги нужны. Мае саляма.

– Мае… саляма, – обрадовался Олекса, и как раз в эту минуту его осенило, что он еще не купил для больной – меда!

После расставания с арабами он снова вернулся в торговые ряды на улицах города, долго искал и все спрашивал:

– Мед какой? Пчелиный… Нет, не надо… Мне, что их финикового масла… Тот мед особенно лечебный…

В монастырь Олекса вернулся с травами и медом. Торжественно все это доставал и клал на столике перед Евпраксией.

– Это императорское лекарство, – говорил он.

– Базилика, – подтверждала Евпраксия.

– А это трава святого Джона…

– Обычный зверобой…

– Но им же лечатся даже крестоносцы!

– А крестоносцы – не люди?

– Орегона – радость гор, говорят, все болезни, как рукой, снимает.

– Это душица… Хорошая травка, полезная…

– А мед? Он из финикового масла. – В голосе Олексы появились нотки неуверенности и отчаяния: плохо, когда ничего не знаешь о лекарственных травах. А ему так хотелось помочь игуменье из Полоцка, из родного русского города!