Николай Тобош - Манас. У дружбы одно лицо. Книга пятая

Сборы людей со всех родов и племен начались с утра в большой юрте Буудайбека. Она с большой радостью принимала гостей. На участках при юрте варились мяса в нескольких казанах. Обслуживающие джигиты помогали гостям спешиться с коней и сопровождали их до юрты Буудайбека, открывая дверные пологи. Что явилось признаком большого уважения и оказания почестей приглашенным гостям, со стороны хозяев юрты. Кокче сидел на мягком и толстом олпоке с левой стороны от входа юрты, и принимал гостей, приветствуя и справляясь с каждым из них о разном. К раннему полудню все приглашенные сидели в большой юрте и попивали из деревянных чашек медового кумыса. Джигиты наливали желающим шарап в отдельные пиалы. Кокче сам напивался шарапа больше всех и заставлял остальных выпить за здоровье хозяйки. Он через некоторое время почувствовал, что пора начинать разговор об отношениях Алмамбета с его любимой Ак Эркеч.

– В народе ходят разговоры об отношениях моего брата с моей женой, – сказал Кокче. – Я хочу выяснить правду.

Он поглядел по кругу в глаза каждого и спросил:

– Кто может выступить свидетелем? Кто может добиться признания моего брата Алмамбета и моей жены Ак Эркеч?

Наступило всеобщее молчание. Никто не посмел взять на себя такую тяжкую нагрузку. Тем более обвинение вымышленное. Вдруг кто-то шепнет Кокче баатыру, что слух выпустило его же окружение по предложению Багыса.

– Селимбай! – Кокче крикнул. – Может быть, ты выступишь свидетелем?

– Нет! Нет, мой таксыр! – опустил голову Селимбай.

– А может быть, ты – Багыс? – Кокче огрызнулся.

– Как можно, мой таксыр? Тенгир все видит. – Багыс тоже отпрянул в сторону.

– Жанбай? – Кокче обратился к нему.

– Немыслимо, мой таксыр! Очернить невинного человека с нашей стороны, – Жанбай в некоторой степени осмелел. – Спросите, мой таксыр! У своей молодой токал.

Буудайбек в это время испивала очередную пиалу шарапа. Она была уже пьяной и лепетала языком, не могла говорить внятно.

– И – ы…хо-отела сбе-ежать с ни-им, он-а-а при-иво-оро-ожила-а его-о.

Никто ее не понял, как муж родной. Всем было понятно, она смело выступает свидетельницей. Будто она исполнила желание всего окружения мужа Кокче. Понял только Кокче по-настоящему правильно. Она говорила, если бы не Ак Эркеч, она готова была сбежать с Алмамбетом. Да, ей не было доверия никогда. Она пришла к нему в жены в качестве дара от врагов. Вся жизнь с ней проходит только в ревности. Стал ревнивым мужем для окружающих. Надо прогнать Алмамбета, пока еще не случилось беды. Пусть люди думают, пусть Алмамбет тоже, что Кокче не смог преодолеть свою ревность по отношению к своей жене.

– Немедленно приведите ко мне Алмамбета! – Кокче прокричал. – Атайбек! Быстро пошли к нему людей!

Атайбек выскочил из юрты. Отправил к Алмамбету двух джигитов, Токтора и Чаяна…

Кокче выпил еще шарапа полную пиалу до конца. Почувствовал, что пьянство начинает тянуть его ко сну. Изо всех сил постарался не заснуть, чтобы довести дело до конца, не откладывая на поздние времена. Нельзя упускать такое время. Испугались от состояния Кокче и его окружение. Если Кокче заснет, он не сможет прогнать Алмамбета. Его надо держать, хотя бы, в полусонном состоянии. Жанбай подмигнул Багысу, кивая головой в сторону Кокче.

– Мой таксыр! – Багыс подсел к Кокче. – Что вы собираетесь делать с Алмамбетом?

– Оторву ему голову, – Кокче помахал кулаком. – Как у курицы.

– Он может не признать свою вину, – Багыс посмотрел на Селимбая и спросил. – Как вы поступите в этом случае?

– Если курица сдохнет, – Кокче покрутил указательным пальцем перед собой. – Ее хозяин будет думать, отчего же погибла курица, правильно?

Кокче повернулся с вопросом к Багысу.

– Правильно! – Ответил Багыс.

– Вот, видишь, – Кокче был рад своему выводу. – А у калмыка нет хозяина. Им никто интересоваться не будет. Понял?

– Понял! – Багыс был рад тому, что Кокче уже не собирается засыпать. Кокче был уже в деле.

– Где у нас силач Калдарбек? – Кокче уже сидя качался в разные стороны. Его тело в одну сторону, а голова уходила в другую.

– Я здесь! – Калдарбек поклонился перед ним.

– Ты ударишь кинжалом в то место, где бьется сердце Алмамбета, понял? – Кокче сказал, качаясь в разные стороны.

– Понял, мой таксыр, – сказал Калдарбек.

– Наливайте еще! – Приказал Кокче…

Когда прискакали к нему Токтор и Чаян, Алмамбет подумал, что-то стряслось дома у Кокче. Почему такая спешка. Слух об отношениях с теткой Ак Эркеч дошел и до ушей Алмамбета. Язык без костей, где болтается, там и слюна. Ак Эркеч для него стала родной сестрой, старшей. Всегда проявляла заботу. Все знали и одобряли их «родственные» отношения. Даже Кокче сам гордился «своим младшим братом».

Алмамбет спешился около юрты Буудайбека. Кылжейрена привязал к коновязи. Вокруг юрты толпились люди. Одни занимались приготовлением дров для топки, другие варили мяса в казанах и приготовлениями еды для гостей. Чувствовалось, что обстановка праздничная и веселая. Открыл дверной полог юрты джигит из эсетов, по имени Буке.

– Будьте здоровы, братья! – Алмамбет поздоровался со всеми, как только переступил порог юрты.

Все гости, кроме Кокче, а их было в юрте около сорока человек, вскочили на ноги. Со стороны можно было понять, что они оказывают почести Алмамбету. Но никто не ответил на приветствие Алмамбета.

– Мы тебе не братья! – Кокче грубо ответил на приветствие Алмамбета, и обратился к своим гостям с укором. – А вы что соскочили со своих мест? Увидели дракона? Сядьте!

Все как один вновь расположились по своим местам. Оказалось, что для Алмамбета не было места, чтобы присесть к дасторхану. Он смело присел с левой стороны Кокче, выправляя, его колено.

– Кто ошибся, его поправляют, а предателей убивают, – громко сказал Кокче, чтобы всем было слышно.

– О чем вы, Кокче ава? – спросил Алмамбет, недоумевая.

Кокче ему не ответил.

– Предатель всем неприятен, – сказал он и прислонился к подушке, закрывая глаза. – Ушел бы он.

Алмамбет опять не понял, к чему клонит разговор «старший брат». Через некоторое время Кокче выпрямился на месте.

– Неприятные люди не понимают, что они неприятны, – сказал Кокче. – Беки казахов, объясните калмыку.

– О ком вы, Кокче ава? – Алмамбету стало не по себе.

– Вот, о тебе, – Кокче пнул по ноге Алмамбета.

Алмамбет вскочил на ноги. Такого оскорбления не мог он позволить никому, даже отцу родному.

– Мое уважение к тебе Кокче ава, превратилось в обиду, – сказал Алмамбет. – Я готов сразиться с тобой, чтобы смыть позор.

Гнев Алмамбета сверкал из его глаз пламенем. Никто не посмел даже посмотреть в его сторону. Все беки понурили головы, пряча свои глаза от гнева «младшего брата» Кокче.