Леонид Нисман - Знаменитые бастарды в русской культуре

В 1826 году он был прикомандирован к свите Николая I, сначала для «производства дел до вояжей относящихся», а затем стал управляющим делами Императорской Главной квартиры. Принимал участие в войне с Турцией в 1828–1829 годах, участвовал в боях под Варной, получив свои первые боевые награды. В 1832 году Львова зачисляют в почётный Кавалергардский полк, он командует царским конвоем, сопровождая царя во всех поездках.

С этого времени он становится близок не только к императору, но и к его семье, аккомпанируя на скрипке и участвуя в домашних концертах императорского семейства.

Львов очень волновался, сочиняя музыку к гимну. Он писал: «Я чувствовал надобность создать гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войск, годный для – от учёного до невежды».

Гимн Жуковского – Львова состоит всего из 6 строчек:

Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу нам;

Царствуй на страх врагам,

Царь православный!

Боже, Царя храни!

Благодаря возвышенной, хоральной мелодии он звучал исключительно мощно. Всего шесть строк текста и 16 тактов мелодии легко запоминались и были рассчитаны на куплетный повтор – трижды.

Василий Жуковский

Алексей Львов

В ноябре 1833 г. царь с семейством специально прибыл в Певческую капеллу, где состоялось первое исполнение музыки гимна. Прослушанная несколько раз мелодия понравилась царю и он отдал приказание «показать» её широкой публике.

В декабре 1833 г. в Большом театре в Москве оркестр и вся труппа театра участвовали в представлении «Русской народной песни» (так был назван в афише гимн «Боже, Царя храни!»). На следующий день в газетах появились восторженные отзывы.

В качестве Государственного гимна России произведение Жуковского – Львова было утверждено в канун Рождества 1834 года – 6 января – высочайшим Указом Николая I.

Также командир Отдельного гвардейского корпуса великий князь Михаил Павлович отдал приказ: «Государю Императору благоугодно было изъявить своё соизволение, чтобы на парадах, смотрах, разводах и прочих случаях вместо употребляемого ныне гимна, взятого с национального английского, играть вновь сочиненную музыку».

30 августа (11 сентября по новому стилю) 1834 г. на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге был открыт монумент – Александровская колонна – в честь победы над Наполеоном в войне 1812 года. Торжественное открытие монумента сопровождалось парадом войск, перед которым впервые в столь официальной обстановке исполнялся гимн России «Боже, Царя храни!».

Музыка гимна «Боже, Царя храни!» стала быстро известна в Европе. Алексей Львов спустя сорок лет удостоился почётного места на аллегорической картине Ильи Репина (1844–1930) «Славянские композиторы» между Глинкой, Даргомыжским, Римским-Корсаковым, Балакиревым, Шопеном, Огинским и другими.

Пётр Ильич Чайковский использовал мелодию «Боже, Царя храни!» в трёх своих произведениях – в «Славянском марше», в Торжественной увертюре «1812 год», написанной в 1880 году и исполнявшейся по случаю освящения Храма Христа Спасителя в Москве, а также в Торжественном марше по случаю коронации императора Александра III.

Незадолго до смерти Жуковский написал Львову: «Наша совместная двойная работа переживёт нас долго. Народная песня, раз раздавшись, получив право гражданства, останется навсегда живою, пока будет жив народ, который её присвоил. Из всех моих стихов, эти смиренные, благодаря Вашей музыке, переживут всех братий своих. Где не слышал я этого пения? В Перми, в Тобольске, у подошвы Чатырдага, в Стокгольме, в Лондоне, в Риме!»

Гимн «Боже, Царя храни!» был отменён сразу же после Февральской революции 1917 года. 2 марта 1917 года, через 5 дней после отречения от престола Николая II, Временным правительством России в качестве государственного гимна была утверждена «Рабочая Марсельеза» – русская революционная песня на мелодию французского гимна, песни «Марсельеза». Пели её на слова одного из идеологов народничества Петра Лавровича Лаврова (1823–1900) и музыку французского поэта и композитора Клода Жозефа Руже де Лиля (1760–1836), написавшего в 1792 году слова и музыку для революционного гимна «Марсельеза».

Первое время она исполнялась в России под оригинальную французскую мелодию, но затем композитор Александр Константинович Глазунов (1865–1936) видоизменил музыку так, чтобы она лучше соответствовала русским словам.

В 1903 году итальянский композитор Умберто Джоржано (1867–1948) включил музыку гимна в свою оперу «Сибирь».

Советская Россия услышала гимн «Боже, Царя храни!» только после сорокалетнего перерыва, в 1958 году, в фильме Сергея Аполлинариевича Герасимова (1906–1985) «Тихий Дон».

Пушкин

День 26 марта 1820 года у двадцатилетнего Александра Пушкина выдался насыщенным. Лицейский учитель Пушкина Василий Андреевич Жуковский пригласил его на литературное собрание, которое должно было состояться вечером. То, что эта литературная встреча была запланирована на Страстную пятницу, самый строгий день в году, любителей словесности не смущало.

Юный Пушкин

Молодому Пушкину вовсе не хотелось предстать перед именитой публикой, собиравшейся у Василия Андреевича, с пустыми руками. Он планировал завершить работу над своей первой поэмой «Руслан и Людмила», начатой ещё в лицее, и собирался прочесть её литературному бомонду этим вечером у Жуковского, к которому испытывал глубочайшее уважение.

Дружественные отношения между Василием Жуковским и Александром Пушкиным возникли сразу же после знакомства в Царском Селе.

«Я сделал ещё приятное знакомство, – писал впоследствии Жуковский Петру Вяземскому, – с нашим молодым чудотворцем Пушкиным. Милое, живое творение! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности. Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастёт».

Так просто, без тени зависти, Жуковский предугадал в шестнадцатилетнем юноше будущее русской поэзии.

Тот день выдался для молодого поэта на редкость удачным. Он закончил поэму и в тревожном ожидании отправился к Жуковскому, где впервые прочитал её взыскующей публике. По прочтении «Руслана и Людмилы» наступила полная тишина. Слышно было только мерный ход часов на камине, да стук чайных чашек, устанавливаемых горничной для вечернего чаепития.