Виктор Вассбар - С нами Бог

Скоро будет Минск. Отправлю письмо. Следующее напишу, как приеду в часть.

До свидания, дорогие мои! Ваш Кирилл. 11 марта. 1914 год. Станция Минск.

Прапорщик Сокуров ехал по Александровской железной дороге на войну с Германией – на восточно-прусский фронт. Задумчиво посматривая на пролетающие за окном вагона поля и перелески, сёла и железнодорожные полустанки, пересекая по мостам реки и овраги, он вспоминал свою жизнь волею судьбы разделённую на две части. Первая была неисчислимо давно, так давно, как день сотворения мира, – это детство, отрочество и юность. Вторая – военное училище, где всего неделю назад, получая погоны прапорщика, он прощался со знаменем училища и клялся в верности царю и Отечеству. Вспоминая первые шаги по своей второй жизни, Кирилл гордился собой, – он с честью прошёл весь курс обучения в военном училище, не хныкал и не падал духом от вдруг резко навалившихся на него тягот военной службы, он познал новое для себя ремесло, жестокое по сути и делу своему, но истинно мужское – убивать во имя жизни. Он понимал, зло невозможно искоренить злом, его можно победить только любовью, но он не мог полюбить того, кто дал его родине пощёчину. Поэтому он ехал убивать, убивать врага, посягнувшего на самое дорогое для него, – на жизнь и любовь. Если первая жизнь Кирилла была где-то очень далеко и как бы даже не его, она забылась, то вторую жизнь он помнил до мельчайших подробностей. Классные занятия – изучение устава и оружия, полевые – марш-броски, рытьё окопов и стрельба изо всех видов стрелкового оружия. Но особенно памятна была ему речь полкового священника, седого иеромонаха Кирилла, произнесённая им в храме училища во время отправки выпускников на фронт, после которой он прочёл молитву за Россию:

– На Отчизну нашу, Россию излей благодать, Твою Боже! Да соединятся все народы, её населяющие, в одну семью, Тебя Небесного Отца, единомышленно исповедующую, всю жизнь свою единодушно по вере устоявшую, да будет едино стадо и Единый Пастырь. Да будет хлеб насущный и духовный для всех без изъятия. Господи Владыка Мира! Да будет мир и любовь между всеми нами и да будут бессильны козни ворогов внутренних и внешних, злых сеятелей плевел на ниве Твоёй, писанием, словом или делом вносящих шаткость в умы, горечь в сердца, соблазны, раздор и всякую скверну в жизнь. Пошли, Господи, делателей добрых на русскую ниву Твою; да огласят они её глаголами правды Твоей, да просветят её примером жизни по вере.

Пошли Господи, народу Русскому чуткость сердца, да разумеет он святую волю Твою и не измена и с радостью творит, да будет Русь воистину свята, да соединится она единомышленно и единодушно в одно великое Братство Христово, мыслию, словом и делом верное Богу и Христу Его. Да будет Русь наша подлинно церковной державой, во всех делах своих руководствующейся учением Православной Церкви. Господи Владыка мира! Посети Отчизну нашу благодатию Своею, да облечется она святостью, как ризою, и да будут сны её в смирении своем достойны одежды брачной, в ней же в нити надлежит в чертог Царствия Твоего! Аминь.

Поезд неспешно, но неуклонно бежит на запад, к тому краю, к которому были прикованы помыслы молодых прапорщиков. Несколько сотен вёрст осталось позади, и чем ближе он к конечному пути, тем ближе молодые офицеры оказываются к таинственному театру военных действий, тем спокойнее и радостнее становится ни душе каждого из них.

Из мимолётных наблюдений, из случайных встреч и вагонных разговоров выносят они твёрдое убеждение, что то настроение бодрости и веры в себя, которое в Москве можно было объяснить сравнительной отдалённостью от совершающихся событий, есть настроение всей России.

Видят и слушают выпускники военного училища людей, случайно собравшихся в общем вагоне из самых отдалённых одна от другой губерний и из разных городов, – и ни одной ноты не проскальзывает в разговорах, которая нарушила бы всеобщую уверенность в конечном успехе России.

Конечно, многим из молодых людей, всего неделю назад надевшим офицерскую форму, внешний вид знакомой с детства Александровской дороги, по которой кто-то ездил к родственникам, а кто-то путешествовал вместе с родителями, видится несколько изменившимся по отношению к довоенному времени, но она вызывает в них гордость за свою страну, сумевшей не растеряться в столь сложных условиях военного времени, – перевела её на усиленный режим работы. Перевозя военные грузы и пассажиров, большая часть из которых военные, железная дорога организовала круглосуточное снабжение кипятком, в буфетах торговлю квасом, лимонной водой, хлебом, консервами, колбасой и даже сладостями. На всех станциях расклеены объявления, относящиеся к событиям военных дней, продаются газеты и журналы, из которых пассажиры узнают последние новости.

Сбавляя ход, поезд приближался к станции Минск. Пройдено более двух третей пути от Москвы до Бреста. И вот, подав сигнал, поезд полностью остановился на втором пути станции. К служебному тамбуру вагона третьего класса торопливо поползла многоцветная лента из гражданских одежд и военных мундиров, – все спешили на выход из вагона – на перрон, с которого в Кирилла ударила тугая волна разнородных голосов. Русский, польский, еврейский и многие-многие другие голоса, сливаясь в могучий хор, казалось, пытались толи разорвать, толи запеленать в себя всю разнородную массу людей, здание вокзала, поезд и даже самого себя и унестись в тревожную даль. Именно такая аура витала по-над станцией, и её чётко ощутил Кирилл, как только влился в массу людей, стоящих на перроне.

Со стороны головы поезда, в котором Кирилл только что приехал в Минск донёсся паровозный гудок.

– Как, уже отправление, – удивился он, и увидел приближающийся к перрону пассажирский поезд.

Поезд с крупными красными крестами на боках вагонов шёл по первому пути.

– Санитарный поезд, – проговорил Кирилл и, забыв о цели выхода из вагона, с любопытным напряжением воззрился на замедляющий ход состав.

Выбросив последнюю струю пара, санитарный поезд остановился, и тотчас распахнулись все двери его вагонов.

– Посторонитесь, посторонитесь! – понеслось в воздухе и со стороны вагонов с красными крестами потёк, расширяясь, ручей из носилок. Их куда-то несли санитары, и на них лежало что-то объёмное, полностью укрытое белыми простынями.

К Кириллу приближались два крепких санитара с носилками. Белая простынь скатилось с того, что они несли, и Кирилл увидел лицо человека цвета мрамора.

Вмиг слетала с Сокурова возбуждённо-приподнятое настроение. Он наконец-то понял, что лежит на носилках, именно что, а не кто, ибо мёртвое тело человека это уже труп, а труп не может быть кем-то. Он понял, что ждёт его впереди. Понял, что его ждут не победные фанфары и безобидный прогулка с ружьём, как на полигоне во время занятий в училище, а враг, несущий смерть.