Владимир Бахмутов - Жизнь и судьба Семёна Дежнева

Заканчивает свою челобитную Елисей обычной фразой: «Милосердый государь, царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, за ту мою многую службу и терпенье своим, государевым, жалованьем, как тебе, государю, бог известит, чтоб мне, холопу твоему, в долгах чем подымался на твою, государеву, службу вконец не погинуть и на правеже замучену не быть».

Там он увеличил свой отряд до 50 человек за счет «охочих служивых людей» и «промышленных людей». Как потом писал Буза в своей челобитной: «В Якутском, государь, остроге, должась великими долги, покупал я, холоп твой, суды и кочи, и дощеники с парусы и с якори, и со всею судовою снастью дорогой ценою. И тех служивых и промышленных людей для твоей, государевы, дальной службы ссужал я же, холоп твой, пищальми и порохом, и хлебными запасы, и сетьми неводными, и всякими заводами».

Буза с отрядом спустился по Лене, вышел в море западным рукавом дельты и через день вошел в устье р. Оленск. Он поднялся по реке более чем на 500 км и объясачил встреченных там кочевых эвенков. На р. Оленек он построил зимовье и зимовал там, а весной 1638 г. на оленях возвратился на Нижнюю Лену к устью ее левого притока Молодо, верховья которого у 12° в. д. близко подходят к р. Оленек.

Морские плавания и сухопутные путешествия, которые совершили Буза и его спутники, проходили в невероятно сложных условиях. Сам он писал в челобитной: «И будучи на твоей, государеве, службе, я, холоп твой, с теми служивыми и с промышленными людьми на Оленьке и на Яне, и на Чандоне реке приимали всякую нужу, ели коренье и траву, и душу сквернили всякою скаредною ядью, и голод и наготу терпели».

Из продолжительного плавания по морю на Лену Елисей Юрьев Буза вернулся 17 июля 1642 года. Примечательно, что кроме государевой казны, он вывез лично для себя 1080 соболей, 280 пластин собольих (хребтовая половина соболя), 4 собольих шубы, 9 собольих и лисьих кафтанов и 2 ферязи. Уплатив в качестве налога «государеву десятину», он стал полноправным владельцем всего этого добра.

Не забывал воевода и о «проведывании новых землиц». В 1641 году он отправил в верховье Индигирки для сбора ясака отряд служилых людей из 14 человек. Во главе отряда был поставлен теперь уже десятник Михаил Стадухин. В явочной челобитной ленских служилых людей называется кроме самого Стадухина еще 11 человек, в том числе Семенка Дежнев, Вторко Гаврилов, и служилый человек Ленского острога Андрей Горелый.

У Дежнева, свидетельствуют архивы, была жена – якутка по имени Абакаяда Сючю. Перед отъездом Дежнев позаботился о её крещении в православную веру под именем Абакан.

Перед походом Дежнев обратился к воеводе с челобитной, в которой просил: «позволь … оставить кормить на зиму до себя ясыришка моего, якольскую женку именем Абакаяда Сичю, оставил я корову с теленком Борогонской волости якуту Енекейу …». Якутские предания говорят о том, что в Борогонской волости на берегу Лены в то время действительно жил богатый якут Онокой, имевший девятерых сыновей и красавицу дочь. Известно и то, что казаки, отлучаясь на долгое время, оставляли своих жен и детей в семье жены, а если таковой близко не было – на попечение своих друзей, остававшихся в остроге.

Отправляясь в дальний поход, служилые «поднимались» за свои деньги, – занимали их у торговых людей, надеясь рассчитаться мягкой рухлядью, добытой в походе. В долг брали не только Дежнев, но и его сослуживцы по отряду, в том числе и предводитель отряда – десятник Михаил Стадухин. Об этом свидетельствует сохранившаяся кабальная запись: «Яз, Семен Иванов Дежнев, да яз Михайло Васильев Стадухин, да яз Михайло Савин Коневал, да яз Павел Левонтьев, да яз Денис Васильев Ерило, да яз Вторка Гаврилов, да яз Андрей Иванов, – служилые люди – заимщики заняли есми в Ленском остроге у торгового человека Никиты Агапитова пятнатцеть рублев денег московских ходячих прямых без присуду до сроку до Николина дни вешняго 150 году без росту, а поляжет кабала по сроце, мне платить на деньги рост по пять шестой. А почнем мы, заимщики, за приставом платить, все убытки кабальные на нас; где ся кабала выляжет, тут по ней и суд и правеж. Хто за кабалою станет, тот и истец; а которые нас заимщиков в лицах, тот и люб. На то послух ленской казак Второй Федоров Катаев. А кабалу писал заимщик Вторка Гаврилов сам на себя и на товарищев своих своею рукою лета 7149, августа в 4 день».

Дело, судя по всему, не обошлось только этим займом. Впоследствии Семен Дежнев писал в челобитной: «И я, холоп твой, для твоей государевой службы купил 2 лошади, дал 85 рублев. И всякой служебной завод, покупаючи в Якуцком остроге у торговых и у промышленных людей дорогою ценою. Стал подъем мне, холопу твоему, больши 100 рублев…».

К слову сказать, Михаилу Стадухину подъем обошелся дешевле, – в 60 «рублев». Сохранившиеся документы говорят о том, что он не смог к назначенному сроку расплатиться по этому долгу. Когда в 1645 году он возвратился в Якутск с ясачной казной, собранной на Колыме, воевода Василий Пушкин отобрал у него «неведомо за что» и его собственную пушнину. За неуплату долга в срок Стадухин был привлечен кредитором к суду.

Все это говорит о полной несостоятельности заявления некоторых авторов о том, что Михаил Стадухин был «оборотистым предпринимателем» и даже купцом. Михаил был государевым служилым человеком и торговыми делами не занимался. Во всяком случае, этому нет каких – либо документальных свидетельств, кроме разве что упоминания о мелком товарообмене, каким занимались все служилые люди при контакте с аборигенами, чтобы наряду с боевыми трофеями обеспечить себе сносные условия походной жизни.

Отряд Михаила Стадухина шел по Алдану. Проделав тяжелый путь через перевалы Верхоянского хребта, служилые через девять недель дошли до Оймякона. Там они застали казаков, оставленных первооткрывателем Оймякона Елисеем Рожей, поставили зимовье и взяли ясак с якутов, которые жили в верховьях реки.

К югу от истоков Индигирки лежала обширная и малонаселенная горная страна, о которой русские не имели никаких сведений. Стадухин послал на конях через горы Андрея Горелого с «засидевшимися» служилыми людьми из тех, кого они застали на Оймеконе, усилив отряд еще и ясачными якутами. В отряде, со слов Андрея Горелого, было около 40 человек. Перейдя водораздел, они вышли в долину реки Охоты, и спустились по ней, едва не встретившись с отрядом Ивана Москвитина. Их разделял всего лишь двух – трехдневный переход. Дальнейшему продвижению Андрея Горелого и его спутников к морю помешали враждебные действия местных жителей.