Наталия Ломовская - В объятиях XX-го века. Воспоминания

Совершенно отчетливо помню, как началась война. Мы с дедушкой подошли к саду Аквариум на Садовой и услышали из репродуктора речь Молотова.

Моя мама после окончания естественного отделения физико-математического факультета 2-ого МГУ (наверное, В 1931 году) была направлена работать вместе со своими однокурсницами и закадычными подружками Лёлей Мукосеевой, Леной Фишер и Любой (фамилию не знаю) в Хабаровск в качестве педагогов. Сохранились мамины фотографии того периода. На обратной стороне одной из них надпись рукой ее подруги: «будем хорошими коммунистами». В. Хабаровске она и познакомилась с Николаем Ивановичем Рябовым и вышла за него замуж. Судя по нескольким сохранившимся письмам мамы из Хабаровска ее родителям в Москву и по ее мимолетным высказываниям мне, они с моим отцом очень любили друг друга.

Привожу выдержки из письма мамы с Дальнего Востока, написанного в период с 13 февраля по 13 апреля 1934 г., и полностью письмо от 2-го декабря 1934 г.

«Последнее письмо от Коли (Н. И. Рябова – Н. Л.) получила ужасно хорошее. Он пишет, что к 1-му мая уже наверняка будет в Хабаровске. Вы все интересуетесь перспективами, но, честное слово, поверьте, что решить все одна я сейчас не могу, да, откровенно говоря, и не хочу. Ведь ясно, что без Коли я в Москве не останусь совсем, разве уже будет что-нибудь экстраординарное (например, меня отпустят на учебу и дадут путевку в аспирантуру) ну, тут уже меня, конечно, ничто и никто удержать не сможет, или мы разругаемся. Но не предвидится ни того, ни, особенно, другого, а поэтому решить вопрос самостоятельно я сейчас не смогу. У меня нагрузка большущая. Дали еще подготовительное отделение, читаю там начатки естествознания, так что в общем хватает. Вы все просите, чтобы я прислала фотографии, но вся беда в том, что я никак не могла удосужиться сняться, а Колины фотографии все коллективные. Одна только карточка, где он снят один, но мне жалко ее отсылать, пришлось исковеркать одну, паршивую правда, карточку (образца 1931) и Вам послать, но надо сказать, что все-таки он в жизни не такой, во-первых, очень большущий, потом без очков (он их надевает в особо торжественные дни), потом сейчас немножко года на 3 постарше. А вот у вашей «красавицы» дочки на одной карточке вид довольно скорбный, не отражающий действительности, ну а другая более или менее попадает в точку. Чувствую я себя очень хорошо. На дворе весна, дивная погодка, я уже даже перекочевала в осеннее пальто. Да, у нас жуткое событие. Горелышев уехал на практику, Нюська осталась и вдруг поздно вечером к ней вкатывается старая жена Горелышева с мальчишкой (приехала из Ленинграда) – семейная драма в полном разгаре. Горелышева нет, она живет здесь, а Нюська обретает пока у меня – благо кровать пустая. В общем, прямо беда. Вот и все хабаровские события.

Хабаровск разрастается довольно интенсивно. Челюскинцы пока сидят на своей льдине, а газетные трепачи пользуются случаем похвастать знаниями дальневосточной экзотики, повисшими облаками над Амурскими сопками и слиянием двух великих водных магистралей ДВК (Дальневосточного края – Н. Л.) Амура и Уссури – картина величественная, но довольно грязно на барахолке, которая стоит как раз в месте слияния Амура и Уссури. Ну, целую крепко, заболталась, Муся. Привет бабушке и дедушке [1] Последняя фраза означает, что моя прабабушка Софья Григорьевна Книгер была ещё жива в 1934 году (Н. Л.).

Хабаровск 26 декабря 34 г.

Дорогие мои мамочка и папочка!

Получила от Вас телеграмму и в общем страшно забеспокоилась. Неужели же вы не получили моих писем. Одно писала когда-то в Хабаровске после Октябрьских праздников. А другое во Владивостоке не так давно, примерно числа 13 декабря. От Вас за это время получила только одно письмо. Я ведь почти целый месяц была во Владивостоке в командировке по набору студентов, да и кое-что делала в университетской лаборатории. Дело втом, что я курс закончила 20 ноября и занятия теперь начнутся с 1 января 35 г. Потом 8 дней жила в доме отдыха партактива под Владивостоком. Там замечательный дом отдыха, отдохнула прекрасно. Во Владивостоке просто бабье лето или такая хорошая золотая осень. Снега совсем нет. Коля тоже был там в командировке, но мы с ним жили вместе только две недели. А потом он уехал в Хабаровск, а я еще осталась в доме отдыха. Он уже поправился очень хорошо. А в Хабаровске меня ожидали 2 новости. Во первых, сняли моего биолога и мне отдают мою родную биологию со всеми потрохами, т. е. с заведованием кабинетом (последнее не улыбается, анатомия, к сожалению, тоже). Так что я теперь выросла до небес. Во-вторых, в меньших масштабах, но, пожалуй, не менее приятное событие – Колюшка мне купил часы, ужасно хорошие, между прочим, очень похожие на мои старые СУМА. Сейчас готовлюсь во всю К биологии, преподаю в кабинете и привожу его в божеский вид. У нас сейчас краевой съезд Советов, и Коля тоже целый день, иногда до 12 ночи пропадает там. Он руководит краевой выставкой съезда и окончательно избегался, так что вижу я его только тогда, когда сама попадаю на съезд, да поздно ночью. Мамочка, ты все беспокоишься о кофте. У меня уже давным давно есть очень хорошая синяя шерстяная, такая теплая, что я в своей шубке и в ней как в печке. Коля ее привез из Владивостока еще в Октябрьские дни. Во Владивостоке такой шикарный ГУМ, прямо как в Москве, 3-этажный и всего полно, да и в Хабаровске в этом году есть почти все. Я еще кое-что поднакупила. Интересно, что это за материя мне на платье, которую ты купила. Я купила шелковое полотно, но пока еще не сшила. Хочу выслать Вам на днях рублей 150, чтобы Вальке обязательно из них были куплены ботинки с коньками. А мы уже катались на коньках. С лыжами в этом году пролетели, так как снега, как это ни странно, нет.

Мы снимали друг друга, получилось очень жутко, особенно старый иезуит Колька. Единственное, что его утешает, это мой галстук. Он носит его без конца и рубашку тоже, страшно нравится и то и другое и говорит, что редкое сочетание приятного с полезным. Боюсь посылать эти рожи, потому что уж больно жуткий вид, но, с другой стороны, если вы не лишены фантазии, то умножьте положительные стороны, и это будем мы. Ну, расписалась жутко. Целую крепко. Всего хорошего, Муся

Привет всем нашим. Жду писем от Вас. Я послала уже Вам вчера телеграмму, в которой поздравила с Новым Годом, не будем дублировать. Привет от Кольки.

Почему Вы не присылаете Вашей фотографии?»

И так я и не знаю, почему моя мама и мой отец так неожиданно расстались в середине 1935 года. Наверное, если бы я спросила маму или ее подруг, которых я тоже очень хорошо знала в течение моей уже взрослой жизни, они бы мне рассказали. Могла спросить и у бабушки Любовь Петровны, и у моего приёмного отца (папы) Дмитрия Владимировича Шаскольского, и у тети Вали. Но теперь спросить не у кого, хоть бейся головой о стенку!