Анатолий Ильяхов - Цицерон. Поцелуй Фортуны

Однажды Красс появился у ребят в отличном настроении и с порога произнёс:

– Пятна крови врагов глазу приятны!

Как выяснилось, он вернулся с судебного заседания, чрезвычайно трудного для него. Вернулся победителем. Даже не отдохнув, он предложил ученикам вынести судебное решение в вымышленной ситуации:

– Перед смертью богатый старик призвал троих сыновей – адвоката, врача и философа – и предложил: «Кто из вас приносит больше пользы людям, тому наследовать имущество и деньги».

Красс хитро прищурился.

– Как вы думаете, кому отец отдал наследство?

Посыпались предложения одно мудрее другого.

– Только философ учит граждан мудрости – тому, как полагается жить, переносить тяготы, скорби и радости и как достойно умереть, не потеряв себя в бедности и процветании, – предположил первый ученик.

– Наследство отца заслуживает только врач, – не согласился его товарищ. – Своим божественным ремеслом он способен облегчить людям телесные страдания, дать им возможность снова радоваться жизни. Это означает, что врач полезнее других для людей.

Марк предложил иную версию:

– Имущество отца пусть унаследует адвокат. Не зря народ называет судебных ораторов защитниками обиженных.

Красс немного подумал и подвёл итог «состязания»:

– Речь каждого из вас полна достоинств и убедительных доводов. Всё говорит о том, что не зря вы проводите время со мной, а я – с вами. Тот, кто предложил в наследники философа, без сомнения, прав, как и его товарищ, предложивший врача. Но я соглашусь с Марком Цицероном. Адвокат, в отличие от всех остальных, способен вызволить людей из жестокой беды лишь искренностью доказательств и силой убеждения, растопив жаром слов своих сердца судей.

В следующий раз Красс предложил другую тему:

– Друзья мои, давайте посмотрим, можете ли вы отличить виновного и невиновного. Вот вам случай. Комендант осаждённого города запретил ночной страже открывать ворота, что бы ни случилось снаружи. В эту же ночь у ворот появились люди. «Мы свои, – кричали они, – бежали из неприятельского плена!» Они умоляли пустить их в город, ибо от преследователей им грозила смерть. Однако, помня строгий приказ, командир не внял мольбам беглецов. Случилось страшное – враги действительно настигли их и убили прямо у ворот, за которыми они могли найти спасение.

Наставник оглядел насторожившихся ребят.

– Вам судить героев этой истории, – произнёс он, – но дослушайте меня. Неприятель снял осаду и отступил, после чего командира той самой ночной стражи обвинили в измене. Он не спас воинов, взывавших о помощи, его ожидала смертная казнь. Однако судьи не посмели вынести приговор и приняли предложение главного судьи – положиться на волю богов… Принесли «вазу правосудия», бросили в неё два черепка, на которых должны были быть надписи «жизнь» и «смерть»… Как вы думаете, что было дальше?

Кто-то из учеников предположил, что обвиняемого заставили тянуть «божественный жребий». Остальные его поддержали – все, кроме Марка. Он же уверенно заявил:

– Дело непростое. Судьи не могли вынести смертный приговор командиру, поскольку он выполнял приказ. Кто-то скажет, что в таком случае следовало бы наказать коменданта. Но и такое решение не имело смысла. Прежде всего виноваты в собственной смерти воины, позволившие врагу себя пленить. И они уже наказаны, их убили враги. Скорее, судьи на обоих черепках написали слово «жизнь»… Я делаю такой вывод.

– Но разве судьи тем самым не нарушили закон о чистоте судебных решений? – попытался вмешаться наставник.

Марка это только подзадорило.

– На месте обвиняемого командира – продолжил он, – я бы оправдывался так: «Уважаемые судьи! Я настолько уверен в вашей добросовестности, в вашей честности и желании соблюдать законы предков, что попрошу кого-нибудь из вас вытянуть один черепок. Не читать его и никому не показывать. Другой же черепок я принимаю не только как ваше справедливое решение, но и как волю богов». Я уверен, что судьи, посовещавшись, оправдали бы обвиняемого.

…И Марк снова ощутил себя триумфатором…

Когда пришло время прощаться с учениками, Красс оглядел каждого из них долгим взглядом, словно запоминая их лица, и произнёс напутствие:

– Я расстаюсь с вами, и от этого в душе моей печаль. Надеюсь, что, когда вы повзрослеете, мне не придётся сожалеть о затраченном на вас времени. А пока вы юны и беззаботны, продолжайте питаться науками. Добрые знания украсят вас в счастье и послужат убежищем и утешением в горе и лихолетье… И в старости принесут усладу…

В юные годы у Цицерона было много кумиров, в их числе – Публий Корнелий Эмилиан Сципион, легендарный полководец, прекративший войну Рима с Карфагеном. Но Марка поражали не героические истории, а отношение победителя к противнику. Хоть с карфагенянами Сципион и поступил жестоко, в Испании он отказывался делать рабами местных жителей, хотя Рим в них остро нуждался. Предложил ремесленникам трудиться на римскую армию, обещая свободу и неприкосновенность имущества и жилья. Позиция римского военачальника многим показалась непривычной, но оправданной, выгодной для обеих сторон.

У Сципиона было немало других достоинств. Немало молодых римлян, готовясь к служению Отечеству, воодушевлялись его деяниями. В Риме и других городах республики образованные и рассудительные граждане объединялись в своеобразные кружки друзей Сципиона. Одни с энтузиазмом описывали его военные подвиги, сочиняли эпические поэмы, другие собирали его речи и декламировали их на злобу дня. Вихрь всеобщей влюблённости в легендарный образ Сципиона Африканского захватил римлян разного возраста и политических убеждений.

Марк Цицерон не остался в стороне, но, слушая восторженные речи участников патриотических встреч, он обращал внимание и на другие моменты биографии Сципиона. К своему удивлению, Марк узнал, что его герой часто говорил о счастье римского народа, о необходимости высокой нравственности в гражданском обществе, о судебной справедливости и ответственности всех и каждого перед законом. Напрашивался вопрос: почему его мечты не осуществились?

Из общения с мудрыми наставниками Марк Цицерон понял: одно дело – знать, что такое счастье, а другое – знать, как его добиться, и постараться сделать так, чтобы его хватало на всех. Разве не правда, что один ищет счастье в весёлых развлечениях и роскоши, а другой – в честолюбивых должностях, в толпящихся вокруг клиентах либо в науках, в славе полководца или оратора?

Цицерон надеялся, что он с друзьями приблизит мечту Сципиона. Необходимо лишь найти единомышленников – честных, мужественных и справедливых.