Валерий Горелов - Комфорт проживания и самосотворение

– «Быть тебе там среди тысячи первой шлюхой в продолжение года, а через год будешь в Византии, откуда пришла вера в Киев. Там, где процветали скверны блуда и распутства мужевлечения. Там, где правители распалялись гнусной похотью к отрокам и скопцам и оскверняли до трехсот душ этим мерзким грехом. Будешь и у Императора Константина IX Мономаха, у которого в фаворитах «сладкие мальчики», станешь там первой среди шлюх и мужелюбов, и пробудешь там год. Потом окажешься там, откуда принесли закон, станешь жить среди кочевников-скотоводов Авраама. А когда появится слово «блуд», объявишься первой блудницей и растлительницей, и войдешь в храм жрицей. В тот храм, где поедание мяса – акт богослужения. Там пробудешь год, потом вернешься сюда, к своему главному предназначению. Три года тебя будет хранить Ворон», – Азалѝя закончила, это была она – Эйшет, покровительница похоти и хранительница нечестивого Грааля.

Виктиму отдавали демоническим силам, она кивала головой и соглашалась, ничего не понимая. Ее уже здесь два раза кормили очень невкусно. На улицу выходить было нельзя, с ней все время находился ворон с клювом убийцы, волки его панически боялись, и нападать на девушку в его присутствии не могли. Его клекот заставлял их пятиться и разбегаться в паническом ужасе. Волки тоже жить хотели, а тот клекот и был голосом смерти для всех, кто жил, дыша. И на пшеничном поле прокаркали вороны художнику, и он выстрелил себе в голову.

***

Решили ехать в апартаменты и просто оторваться. Поехали не к Петровнѐ, а в место под названием «У вертолета». Откуда взялось это название, никто не знал, но место было вполне популярное. Местная домоправительница была возраста Петровны̀, но с бородавкой на носу, и потому выглядела противнее. Она ежеминутно курила и беспрерывно сквернословила. Там стало понятно, что Вовчѝку никто не понравился, и он умчался к Мамо̀нт. Сла̀в, напротив, напился до краев и обожрался так же, и, сделав четыре захода на дерматиновый диван, уехал спать. Он спал, а кот Агасфер лежал в углу, положив голову на лапы, и по-стариковски бубнил себе под нос:

– «Неведомо этому обожравшемуся и блудливому, что ему уготована роль Антиобручника, и скоро придет демон и оседлает его. Это случится, когда тот пойдет и оплатит долг, который демон ему и сочинил. Заплатит и изгонит из себя остатки человеческого, когда согласится признать грех добродетелью и заявит об этом».

Одно цеплялось за другое и свивалось в гнездо. Агасфер знал, что Антиматерь Виктиму отправили в путешествие, купаться в блуде и прославляться в нем. Это там пройдет три года, а здесь всего три месяца. И когда она вернется, ему придется ее опекать, ибо не было здесь больше никого, кроме него в обличии человеческом, с памятью и прошлым. А она должна быть только в облике человеческом, иначе снова родится сущность облика демонического. Через три месяца его сегодняшний подопечный будет уже исчадием и встанет в свой ряд, а там за ним другой присмотр будет уже. К началу второго весеннего месяца все должно быть готово.

***

Сла̀в проснулся от урчания голодного живота, посидел на унитазе, умываться не стал, хрюкнул на свое отражение в зеркале и стал собираться. В сегодняшних снах кого-то вешали и разрывали на части, кололи вилами и жарили в огне, но Сла̀ву никого не было жаль. В дверь позвонили, сосед, всегда домашний и невыбритый, спросил какой сегодня день. Сла̀в ответил, на что тот выдохнул:

– Боже мой!

Сла̀в закрыл за ним дверь и радостно понял, на кого он отжалуется сегодня. А долг его больше не тревожил, вчера все разъяснилось: в его, теперь совсем уже не ясно сколько прожитой жизни, был эпизод, который он скрывал и которого стыдился. А оказалось, что все это продается, и его делюга стоила ровно столько, сколько ему выставили кредиторы. Он был уже готов все озвучить и подписать, что нужно было для получения тех денег.

Кот Агасфер, сидя скромно в уголке, без труда читал эти мыслишки, то, что когда-то было внутри и называлось стыдом и раскаянием, переварил кишечник вместе со свиными закусками под водку, и слил в унитаз. Сла̀в тоже смотрел на кота, в который раз задаваясь вопросом, где тот справляет свои естественные надобности и как так чисто вылизывает чашку. Откуда же ему было знать, что тот мог оправляться только в своем естественном обличии, сидя на унитазе, а чашку мыл просто водой в раковине, ибо даже запах того варева был для него отвратен.

В дверь опять позвонили, пришел Вовчѝк, конечно же, с Мамо̀нт, которая мгновенно заполнила собой все пространство, разом вытеснив воздух. Она усиленно тянула всех в массажный салон, где сама и подрабатывала. Массаж был в четыре руки, барышни все были под стать ей, с неслабыми руками. Кроме рук к процессу подключались и другие органы, если только руки, то на двоих их было четыре, но если плюс остальные массажные органы, то на двоих их было всего пять + пять = десять. Там и трудилась звезда силового стриптиза – все для вас, женолюбы. Но главной там была знатная хаванина. Прямо на открытых углях повар жарил свиную тушу с отрубленными конечностями. Это действо разгоняло аппетит до и после всеобщего массажа, и укрепляло и без того крепкую потенцию. Сла̀в завыебывался, ему хотелось чего-нибудь более романтичного. Но Вовча̀н, вторя Мамо̀нт, был очень убедителен, очень уж ему хотелось в четыре таких руки, как у звезды. Больше того, она пообещала, что ее напарница круче ее самой на два размера. Вовча̀н трепетал от вожделения. Уговорили, поехали.

***

Агасфер, приняв свое естество, помылся и все остальное проделал. Сейчас он лежал на кровати, вытянув спину, и жевал припрятанное печенье. За свое долгое бродяжничество по странам он, однажды запуганный, а потом предавший за кусок и комфорт, много что исполнил. Он приходил в людском обличии к страждущим власти, делал их королями и восславлял, а потом развенчивал и выгонял на смерть и осмеяние. Его посылали туда, где просили помощи у Сатаны, а таких было много во все века. Совместно с Сатаной он творил узурпаторов и тиранов, лжецеркви и продажных пророков. Много просвещенных лжесвятых были слеплены по лекалам Сатаны. Он писал сценарий для демократических выборов, когда тот самый демос рвал глотки, выбирая первого из равных, а на самом деле надевал себе на шею, как хомут, вождя, который становился бессмертным тираном, больным манией величия. Но Агасферу были любы более тонкие комбинации, когда те, выбранные однажды, обожравшиеся, сами плутовали, похваливая и подкармливая обслуживающую их власть. Нет ничего омерзительнее интеллектуалов, обслуживающих власть. Они пишут оды, снимают кино и вопят из телевизоров, за это их провозглашают элитой того самого народа. У Сатаны для такой «элиты» приготовлены особые номера в его хозяйстве. За свои долгие годы Агасфер видел много неверующих в Бога, но у тех людей, что мало отличались от чертей и демонов, был шанс покаяться, у нечисти же такого шанса не было, ибо покаяние может быть только при жизни. Агасфер же жил, и у него был шанс. Хотя он и привык к такому бытию, но стал все чаще задумываться о том, что придется еще раз встретиться с тем, кого в тот апрельский день он гнал от своего порога.