Валерий Горелов - Комфорт проживания и самосотворение

***

На въезде в шестой сервис его ждали, какой-то опять кряжистый, с неопределяемым возрастом, сел в салон и скрипучим голосом повелел ехать, жестами регулируя продвижение по улицам. Вокруг были здания в пять-шесть этажей, соединенные между собой переходами без окон. Подъехали к зеленым воротам, они медленно поднялись, и Сла̀в въехал в сумрачный подвал, большой и пустой. Кряжистый вышел и исчез в боковом проходе, но, быстро вернувшись, достал коробку из багажника и пригласил Сла̀ва следовать за собой. В боковом проходе была дверь, которая привела в столь же сумрачную комнату. В центре пятиугольной фигуры, расчерченной на полу, стоял круглый стол, а в пяти лепестках той фигуры – пять пустых кресел. У дверей стоял стул, Сла̀в устроился на нем, а кряжистый вместе с коробкой вышел в дверь в противоположной стене. В соседнем помещении, что было копией первого, за столом сидели пятеро, это были обернувшиеся сатирами демоны: Вельзевул, Нибрас, Маммон, Асмодей, пятой была Эйшет – демонесса похоти, которая в образе Азалѝи явилась Сла̀ву. Все они были заняты сотворением яйца, которое будет оплодотворено Сатаной. Тот, не имея власти сам обернуться людским обликом, собирался войти в мир людей в образе своего сына Антихриста. В коробке был сосуд с черным пеплом сгоревшей плоти убийц и предателей, лжецов, чревоугодников и судей – то был материал, из которого лепилась скорлупа яйца. Всех посыльных демоны умертвляли, но демонесса, она же Азалѝя-цветочек, сказала, что этого они отпускают. Тому уже согласована с хозяином другая роль, и он под постоянным присмотром Агасфера, а эту-то фигуру весь дьявольский род обречен был терпеть. Они согласились с Эйшет, отдали кряжистому распоряжение, тот почтительно удалился. А Сла̀в непрерывно смотрел на стол, он не мог обмануться: на столе стояла его чайная пара. Зашел кряжистый, Сла̀в не успел задать вопрос, как впал в беспамятство по знаку руки вошедшего. Очнулся в такси, уже на подъезде к изначальному пункту своего маршрута. Все помнил легко, кроме того, что было там, на 666 отметке.

***

У дома под его квартирой стояло уже три волка, и, задрав морды, заглядывали в его окна. На одном из них стоял кот без имени и равнодушно на них взирал. Сла̀в открыл дверь, из квартиры бодро выскочил кот и помчался вниз по лестнице. Было понятно, что кошачья жизнь кончится, как только он окажется на улице. Кота-то было не жалко, но Сла̀в, зайдя в квартиру, в окно все же глянул. Ни кота, ни волков не было. Он не увидел, как вдаль по улице мчались три силуэта, на одном из которых был наездник.

Голова была тяжелой, но Сла̀в точно знал, что будет делать, когда закончится время кодировки. Всю ночь его преследовали какие-то насекомые, вроде как какие-то черные жуки, которые гнали его большим роем вдоль пропасти без дна. Утром он явно осознал, что в проблемах. По договору, перегонщик привозил бумагу, где передачу машину заверяли двумя подписями, после этого ему выплачивали оговоренную сумму. Но у него не только не было бумаги, но и представления, куда делась машина. А работодатель сегодня явится с требованием вернуть утраченное. «Помню – не помню» с ним не сработает, придется расплачиваться, и сумма явно будет зловещей.

После нелюбимого умывания он не стал просматривать новости: хотелось всего, но только не новостей. Уличный туман и пара хороших вздохов прибавили оптимизма и аппетита. Устроился в кафе, мясное меню было милым и разнообразным. Еще не принесли тарелки, а кредиторы уже заявились. Опять же кряжистый, а с ним еще зализанный брюнет с острым носиком и усиками в ниточку. Носиком своим он постоянно шмыгал, в руках папка, факт отсутствия у Сла̀ва расписки получателя и неизвестная судьба переданной ему машины как бы их особо и не удивили. Зализанный из папки достал расписку-обязательство, и Сла̀в подписался компенсировать потерю до первого числа второго зимнего месяца. Про груз вообще ни слова не сказали, а сумма была раз в пять меньше, чем представлялось Сла̀ву. Стало как-то покомфортнее, на том и расстались. На телефоне загудел зуммер окончания отказа от выпивки, и стало еще комфортнее. В настоящем его бытие можно было не только не работать, но и особо не размышлять. Сегодня уж точно он это делать не будет. Вовча̀н на телефон не отвечал, явно занят был. Позвонил своему большому другу, предложил занырнуть к Петровнѐ. Тот был явно сконфужен тем, что произошло в последний визит, но тут же согласился с расчетом, что теперь он будет очень внимательным при выборе объекта страсти. Сла̀в сел в такси, которые, как и волки, шныряли везде.

У ближайшего к апартаментам магазина они встретились с большим другом, загрузились и двинулись к Петровнѐ. У подъезда, где и была берлога, стоял стильный темно-синий кабриолет с белоснежным салоном, блестевший никелем и золотом. Со стороны руля расположился явно хозяин – высокий молодой парень в окружении трех нимф. Девочки явно долго готовились к этой встрече: они были одеты, причесаны и накрашены по высшему разряду. Они ворковали вокруг красавца с явным намерением с ним уехать. Большой товарищ вдруг заговорил вроде как сам с собой, но очень громко. Смысл был такой: мол, «вот как надо отдыхать». Сла̀в его остановил своими словами: – «Пойдем, дружище, отдохнем в своей компании, а то нам еще шишек наколотят.»

Не замечали раньше, но у Петровны̀ вроде как усы с бородой прорастают. Народа с утра не было, она, явно не похмеленная, но энергичная, толкала грязные простыни в стиральную машинку. Пахло табачной тухлятиной, жареным салом и эротическими испражнениями. Самая питейная обстановка среди этих ароматов, дерматиновых диванов на автомобильных покрышках. Петровна̀, хоть и была прибита водкой, но выглядела на пятерку, ночью, похоже, было много народу. Кто-то и как-то постоянно подогревал эти хотелки, а главное, что моглось, – верно, в еде и водке были молекулы бодрости и настроения. Только расставили бутылки, как позвонили в дверь, принесли шашлык, который, пока шли, их товарищ заказал. Только налили – опять позвонили, зашел тот красивый, молодой, из кабриолета. Он как-то уверенно подошел к Сла̀ву, назвал его по имени, поздоровался за руку. Из сказанных им нескольких слов стало понятно, кто это. Кое-кому правитель назначал детей: вот это был назначенный сын одного спортсмена, знакомого Сла̀ва. Тот был богат, но с малым объемом головного мозга. Ему предназначенного мальчика он воспитывал настоящим мужчиной, и с самых юных лет по разным поводам заказывал ему проституток. Большой товарищ не удержался от вопроса: что же он тут делает, если у него на улице такие красавицы-грации. Юноша хмыкнул по-боксерски и ответил, что с теми надо куда-то ехать, да еще и целоваться. Кому такое надо? Большой товарищ как-то разом сник, видимо, впал в размышления на тему «вот бы его такие расцеловали». Молодой крутнулся и исчез. Петровна̀ разом опорожнила две рюмки, и по всему было видно, что ей хочется рассказать что-то интересное, но пока крепилась. После четвертой крепость ослабла, и она поведала, что этот молодой – ее постоянный гость, который приходит сюда на свидание с барышней. Петровна̀ победно подчеркнула, что та барышня – ее сверстница. У большого товарища при упоминании сверстницы Петровны̀ поднялась бровь и замерла приподнятой. Петровна̀ хотела еще что-то добавить, но в дверь опять позвонили. Зашел мужик, как оказалось, сутенер; он закатил речь, в которой не было знаков препинания и полов, только гендерные принадлежности. Мужик рассказал, что везде бывает, где педерастия, педофилия и скотоложство, и везде он призывает к главному завоеванию нынешней жизни – толерантности. Сла̀в понял, что это был настоящий, официальный сутенер, работа его была почетной и востребованной, а цели понятны – создание лучшего настроения у страждущих. Сутенер закончил речь во здравие и завел девочек. Похоже, лампочку в прихожей поменяли, и картинка стала четче. Товарищ пытался не повторять ошибок и крепился, но явно одна ему понравилась сильно. Он, приобняв ее за плечи, повел забороть на дерматин. Сла̀в предпочел остаться наедине с Петровно̀й, они налили по рюмахе, и она, явно смакуя, продолжила тему о молодом и красивом и о своей, как она выразилась, сверстнице. Оказывается, он регулярно сюда ходит, а бабушка-сверстница удовлетворяет его в зад специальными игрушками. Петровна̀ порывалась показать их, но Сла̀в отказался. Конечно, зачем же молодцу куда-то ездить, да еще и целоваться, кому же это надо? А в этом чумном бараке предоставляли не только угол, но и сервис с инструментарием.