Дан Берг - Виноградник Навота

Свадьба

1

Без малого три тысячелетия минуло со дней правления израильского царя Ахава. Две столицы-крепости стояли на страже его государства – Шомрон и Изреэль. Дворец, скорее, дом монарха в Изреэле не отличался роскошью, но, как известно, не по обители почитают хозяина, а по хозяину – обитель. Все же стены палат были сложены из тесаного камня, не в пример утлым деревянным и гляняным жилищам большинства горожан. Окна глядели на крепостные ворота, обширная городская площадь простиралась меж воротами и домом.

Ахав не часто навещал свое изреэльское жилище. Царь, радевший за благо страны и подданных, мало предавался неге домашнего тепла, но воевал с врагами, обращал недругов в друзей, создавал союзы, заключал мир, объявлял войны. Домашний очаг надежно хранила Изевель, жена его. Любовью, верностью и советом она расцвечивала скупую на услады жизнь государя. “Добавить радость к заботам!” – думала она.

Гонец сообщил, что в Изреэль на днях прибудет Ахав. Загодя Изевель готовилась к встрече. Что надеть, чем украсить себя, чем озадачить повариху – много дел! А какие подарки привезет? Не в правилах Ахава являться с пустыми руками! Настоящий мужчина знает, что женщине нельзя дарить ничего такого, чего бы она не могла надеть.

За хлопотами Изевель чуть было не запамятовала приглашение Навота. Зажиточный этот крестьянин женит сына. Шум на городской площади напонил о торжестве. Уроженка Цидона, царская дочь Изевель всем сердцем любила веселые да буйные празднества отчего края. “Вот случай вспомнить родное! И соседа доброго уважу. Надену диадему – ведь царская жена я!” – воодушевилась гордой мыслью Изевель.

2

Свадебная процессия неторопливо двигалась по площади к дому Навота. Миновали рынок. Торговцы и покупатели охотно принимали кружки с вином, наполняемые одна за другой отцом новобрачного. Во главе процессии шествовали молодожены. За ними тянулись почетные гости – городской управитель, священники, старейшины, судьи. Все с женами и старшими чадами. С бубном в руках, изрядно охмелевший городской шут, пританцовывая, распевал:

“Трудяга Навот –

Хитер, доброхот!

Зазвал всех господ,

А сам-то ведь жмот!”

Шуту все позволено, но когда насмехается – его боятся! “Стражник! – вскричал городской управитель Зимри, – угости-ка дурака кнутом и прогони прочь!”

Изевель встретили криками ликования. Не кичась и не чинясь, она бросилась навстречу молодым. Расцеловала разряженную невесту, обняла солидного жениха. Смутив богобоязненного Навота, пропела новобрачным языческое благословение, словно забыла, что в Изреэле, а не в Цидоне она. Изевель расцепила руки молодых и одела каждому на палец по золотому колечку. “От богини Ашеры. Она любит вас. Благословенны будете большим потомством!” – промолвила Изевель и покосилась на Навота. “Как бы не дошло до Эльяу… Не терпит пророк наш поклонения чужим богам!” – в страхе подумал крестьянин.

Невелики были города в древности, и шествие скоро оказалось у цели.

3

Ворота гостеприимно распахнуты. Виновники торжества и гости вступили в широкий двор. Овцы предусмотрительно заперты в загоне. Привязанный к столбу осел оторвался от корыта с водой и в изумлении разглядывал входящих. Этот работяга привык видеть на своем дворе много труда и мало людей. Сейчас он дивился на великое множество праздных двуногих.

Посередине горницы стоял огромный брачный стол, сооруженный из досок, покоившихся на пустых бочонках. Вдоль стола тянулись лавки, устроенные таким же образом, как и стол, но на бочонках пониже. Три стула со спинками предназначались для новобрачных и Изевели. Женским глазом царская жена сравнила свой терем с гнездом Навота. Перевес был на ее стороне, но нерадикальный. Посему призвала на помощь утешительную мысль, мол, что для крестьянина дом, то для государя – страна.

Гости расселись. Всем достались глиняные тарелка и кружка и деревянная ложка. Вдоль стола высились большие кувшины с вином, каждый в окружении масленки, чаши с уксусом, чаши с солеными маслинами и солонки с крупной солью. Работник принялся носить со двора кушанья. Подогретый ячменный хлеб, горячие лепешки из муки, козий сыр. Потом настала очередь печеных овощей, а за ними, как заведено, последовала похлебка. В кружки из кувшинов каждый наливал сам. Вино Навота – выше всяких похвал. Работник то и дело уносил пустые кувшины и возвращал полные.

“Угощайтесь, дорогие гости! – приговаривал Навот, – поливайте лепешки маслом, мокайте хлеб в уксус и вино пейте на здоровье, не жалейте – сам давил, из моего виноградника оно! Вон из того, что соседствует с домом Изевели, любимицы нашей общей!” Трапезничающие охотно следовали радушным хозяйским рекомендациям, вот только мясного блюда не дождались. Едоки угощению друзья, а не угостителю.

“Не праздничная неделя нынче, мясо дорого! – пояснил Навот, – денежки потратил на могар, чтоб красавицу выкупить!” – сказал он, ласково взглянув на смутившуюся новобрачную. Не уверившись, что оправдался, прибавил: “Вот и работник мой… Он ведь раб мне за долг старый. Шестой год на исходе, а он не хочет дом покидать, говорит, мол, хорошо мне у тебя, Навот, ты добрый, щедрый. А ведь священник не задаром ухо прокалывает…”

Навот крестьянин боголюбивый. Трижды в год по праздникам восходит он в Иерусалим и молится в Храме. Господь одарил его чудным голосом, и он поет умеючи и торовато. На площади возле Храма люди собираются вокруг Навота и слушают угодные Богу гимны, и сам Эльяу, бывало, стоит среди почитателей пения, любящих Слово Божие. “Любовь вдохновляет на песни, а песни рождают любовь!” – говаривал пророк Навоту, разумея под любовью чувство к Господу.

Вот и на свадьбе сына Навот затянул торжественную оду, дабы не случилось уныния средь гостей. “Какое тоскливое гудение! – отметила мысленно Изевель, – неплохо бы иудеям поучиться у нас лихому да безоглядному веселью!” Однако, ни слова не вымолвила, увидав, как с первыми звуками псалма раскрасневшиеся от вина лица приняли непроницаемо набожное выражение.

В конце пиршества возлюбивший хозяина работник принес пирог с сушеными фруктами. Изевель отведала и подумала: “Ахав на днях приедет. Он любит сладкое. Порадую-ка его новинкой!” Она повернулась к смолкшему после вокального труда Навоту: “Сосед, дорогой, скажи, не таясь, кто испек этот чудный пирог?” Польщенный хозяин гордо указал перстом на новобрачную: “Это невестушка моя сотворила! Золотые руки!”

Извель вскочила со стула, обняла мастерицу, расцеловала десять умелых пальцев. “Я мужа хочу таким пирогом порадовать. Можно я пошлю к тебе свою повариху? Расскажешь ей секрет?” Счастливый родитель опередил новобрачную: “Разумеется, дорогая наша Изевель! Присылай, непременно присылай!”