Николай Хохлов - Солдаты 41-го. Часть 1. Студёные воды Судости

– Стой!!!, – и отборный мат, а следом выстрел. Правое плечо обожгло. Почувствовав неладное, остановился. Услышал:

– Стой! Гадина! – обернулся…

Сзади подбегали два незнакомых красноармейца:

– Вы в своём уме? – обратился к державшим его под прицелом бойцам, – фрица же упустили…, – и медленно присел, притулившись спиной к дереву.

– Извини, браток, – послышалось в ответ, – мы думали ты к немцам рванул…

– А ты зенки разуй, – огрызнулся старшина, кивнув на будку, в которой валялся труп немца…

– Теперь видим, – послышалось в ответ.

Разборки чинить было недосуг. Наспех перевязали рану и кинулись догонять своих. Спешка аукнулась через сутки. Рана воспалилась. На счастье, в тот день они прорвались из окружения. Старшину отправили в медсанбат, оттуда в госпиталь под Москву. Врачи сделали своё дело. Рана затянулась быстро и вскоре, среди выздоровевших, Гончарук оказался на распределительном пункте, откуда и попал в 209-ю стрелковую дивизию на Брянский фронт. Вскоре её переформировали в 4-ю кавалерийскую. Так Пётр Андреевич оказался в окопах на реке Судость, где наши войска устойчиво держали оборону.

Леонид Егорович Чашев проснулся рано от резкого толчка теплушки. В вагоне было тепло от чугунных печек, прозванных за свой прожорливый аппетит буржуйками. Действительно, пока они топились, создавались комфортные условия, но стоило угаснуть пламени и тепло через трубы вытягивалось моментально.

Припав к маленькому, застеклённому оконцу, вгляделся в проплывающее здание вокзала и прочитал название на фасаде «Суземка». В памяти всплыло, что такое место было знакомо и находилось в Брянской области. Сообразил, что их перебрасывают на Брянский фронт. Стало грустно от того, что родная Гомельщина уже оказалась под фашистской пятой. Эшелон с ходу подали под разгрузку.

За тарабанили в дверь и прокричали:

Подъём! Командирам прибыть к штабному вагону.

Люди в чёрных комбинезонах соскакивали с дощатых нар, хватали свои нехитрые, армейские пожитки и с нетерпением толпились у открытых дверей. Прибыли командиры и вдоль вагонов понеслась команда:

– Строиться!

Танкисты посыпались на платформу и вскоре уже стояли в плотных шеренгах. Лёгкий морозец бодряще освежал тело, разомлевшее в теплом вагоне. Низкие свинцовые облака сплошным покровом закрыли небо, не позволяя немецкой авиации подняться в небо, что, безусловно, радовало. Последовала распоряжение:

– Приступить к разгрузке, разойдись.

https://pamyat-naroda.ru/

Строй сразу сломался и рассыпался. Застучали кувалды, рассекая проволочные скрутки креплений, скрипели деревянные упоры, срываемые ломами. Послышались возгласы:

– Заводи!!!

Загрохотали мощные двигатели КВ и Т-34, им вторили моторы лёгких танков. Под лязг гусениц машины неспешно спускались с платформ и вытягивались в походные колонны. После того, как разгрузилась последняя машина, последовало новое построение. Командиры танков, взводов и рот поочерёдно получили приказ о выдвижении в район сосредоточения, которым был определён лес в районе деревни Холмечь. Началась кропотливая фронтовая жизнь 42-ой танковой бригады в резерве Брянского фронта.

Жизнь, раскололась на двое в летнее июньское утро и начала новый отсчет, в котором не было домашнего уюта, обычного бытового тепла, и внимания. Люди, хлебнув горечь первых месяцев отступления, упорно сопротивлялись спесивой немецкой уверенности в непобедимости. Увы, но пока противник был силён, изворотлив и имел полное превосходство в тактике ведении боевых действий.

Передний край третьей армии Брянского фронта проходил по реке Судость. Уровень воды заметно подрос, что гарантировало от внезапного удара танков, но не мешало переправам разведчиков, каждую ночь выходившим в поиск. Вот и двадцать пятого сентября сержант Бондаренко внимательно изучал противоположный берег, делая пометки на схеме, фиксируя по вспышкам огневые точки противника.

В 269-ю стрелковую дивизию, сформированную из ополченцев Первомайского района Москвы, Сергей попал, выписавшись из госпиталя после ранения, полученного в ходе боёв под Полоцком. Его, как имеющего боевой опыт, назначили заместителем командира взвода.

Пелена утреннего холодного тумана накрывала долину речки, величаво несущей студёные воды к Десне. За ночь подморозило. Послышался еле уловимый хруст ледяной корки на той стороне. Бондаренко насторожился. Вскинул бинокль. В разрывах белой пелены мелькнули расплывчатые силуэты у самого уреза берега. Появились резиновые лодки, сноровисто спущенные на воду. Бондаренко, повернувшись к напарнику прошептал:

– Мухой подними бойцов, да предупреди, чтобы не шумели и тихо заняли свои места. К нам гости.

Московским ополченцам-добровольцам не нужно было разжёвывать обстановку. Уже через минуту стрелковые ячейки были заполнены, изготовившимися к бою бойцами.

В мглистой завесе тумана появились силуэты передвигающихся короткими перебежками немцев. Выждав немного, Сергей подал команду:

– Огонь!!!

Дружный винтовочный залп стал полной неожиданностью для противника. Многие попадали. Уцелевшие открыли ответный огонь и опрометью бросились назад. Опасаясь подвоха, Бондаренко успел подать команду:

– Стой, назад!!! – но особо горячие головы уже выскочили на бруствер окопа и рванули вперёд, желая на плечах отступающих, гнать противника как можно дальше… Словно ожидая этого момента, с той стороны ударили пулемёты, прикрывавшие атаку. Пара бойцов, напоровшихся на пули, будто подкошенные свалились на землю, обагряя её собственной кровью, навсегда покидая земной мир…

Вскоре примчался ротный:

– Что здесь произошло?

– Отбили атаку противника, – ответил Сергей.

Глянув в сторону нейтральной полосы и увидев неподвижные фигурки, командир уже более спокойно отреагировал:

– Вижу. Наши потери?

– Двое убитых, трое раненных. Один легко. От лазарета отказался.