Борис Бартфельд - Людвикас Реза. Рождённый на Куршской косе

Эту уникальную трагедию деревни, связанную с наступлением гигантских гор песка, мальчик Людвик Реза наблюдал в своём детстве.

Прошло ещё несколько лет, и в 1789 году новый пастор прихода Карвайчяй Шварц (E. Schwarz) записал, что от напора песка церковь совсем покосилась, внутри солнечного света нет, наметы песка достигают крыши, зайти в церковь через дверь можно лишь согнувшись и встав на четвереньки. Хотя прихожане регулярно откапывали двери из наметённого песка, но на другой день его нагоняло ещё больше.

Так как и в самой деревне оставалось немного жителей, приняли решение перенести церковь в один из соседних населённых пунктов. После многих осмотров местности постановили строить новую церковь в Юодкранте. Официально церковь Юодкранте освятили 28 июня 1795 года. Последние записи в церковной книге Карвайчай сделаны 5 октября 1795 года (регистрация крещения) и 16 сентября 1796 года (регистрация смерти). Когда поселение Юодкранте переняло от Карвайчай функции центра прихода, вместо Карвайчай стали в записях отмечать факты истории Юодкранте.

Жители деревни Карвайчай переселились в ближайшие населённые пункты: Юодкранте, Нагляй и Ниду. Незавидную ситуацию погибающей деревни ещё в 1778 году кратко выразил один из чиновников: «Земельный участок заметён песком, хозяин умер, вдова побирается нищенкой».

Миграцию жителей ярко иллюстрирует уменьшение числа школьников: в 1781 году их было 26, 1785 – 13, 1788 – 9, 1791 – 6, 1795 – 2. В 1792 году из 18 ранее живших в деревне семей осталось лишь 4. Поэтому 9 декабря 1792 года было объявлено, что Карвайчай больше нельзя называть церковным центром, её даже деревней не назовёшь. Но на карте Пруссии, составленной в 1796—1802 годах, отмечено, что в

Карвайчай в то время ещё оставались школа и две усадьбы. Одна из них, скорее всего, была корчмой, которую перенесли из деревни последней в 1798 году.

Уровень просвещения в приходе был довольно низким, пока школа Карвайчай была единственной (школы Ниды и Юодкранте были построены позже – в 1744 году, а в Нагляй – 1779 году). Как написано в отчете инспекции за 1742 год, лишь малая часть детей посещала школу. Часть прихожан оправдывались тем, что их дети не могут посещать школу, ибо до неё 1—2 мили (около 10—14 км). Инспектор тогда посоветовал прихожанам взять пример с других приходов, где дети, взявшие из дома еду и напитки на неделю, следуют в школу, а домой из школы возвращаются лишь в субботу. По данным за 1792 год школу Ниды посещали 26 детей, Юод-кранте – 18, Нагляй – 12, Карвайчяй – 7. Можно считать, что дела просвещения под конец XVIII века пошли на поправку. Например, по всей Куршской косе во второй половине XVII века были лишь три грамотных человека – пастор Кунцай, учитель Пош и прецептор Михаил Шлик, а уже в первой половине XVIII века в университет Кёнигсберга были приняты 5 студентов – уроженцев Карвайчай. В приходе усовершенствовалась и подготовка учителей. Так в конце XVIII века учителем в Ниде работал портной, а в Нагляй – сапожник. А на начало XIX века известно, что учителями были назначены люди, имевшие высшее образование, которые, если пастор не мог иногда приехать на службу в Ниду или Юодкранте, могли вести за него церковную службу.

Так в общих чертах развивался приход Карвайчяй-Юод-кранте во времена детства и юности Резы. Многие из этих явлений частично были судьбоносными и развивались по естественным причинам. Сложное географическое положение и угрожающее природное окружение создали замкнутый круг проблем: с одного лишь рыболовства бедно жившие люди не могли обеспечить нормальных жизненных условий священникам и учителям, были не состоянии содержать церквь и школу. Это не могло не сказаться на их образовании и религиозном сознании. И если в более ранние периоды из этого замкнутого круга им помогали вырваться государство и соседние приходы, то позже, к концу XIX века, эта самая «мачеха-природа» радикально изменит вид прихода: из бедного, государством субсидируемого прихода, он станет местом прибыльной курортной идиллии.

Семья, в которой родился Реза, была далеко не самой бедной. Его отец Ионас Реза владел постоялым двором и был смотрителем побережья. Он оказывал помощь потерпевшим кораблекрушение кораблям на доверенном ему участке, присматривал за рабочими, собирающими янтарь. За эту службу власть предоставляла жильё, участок земли, платила заработную плату. По социальному сословию Ио-нас Реза занимал более высокое положение, чем простые рыбаки Куршской косы. На крестинах 14 января 1776 года его сын был записан под именами Людвик и Мартин, крёстными мальчика стали заведующий почтой, староста Шульц и его жена. И, тем не менее, экономическое положение семьи Резы немногим отличалось от жизни односельчан. Биографы Резы отмечают, что свою большую семью отец мог содержать, лишь прилагая большие усилия.

Но даже такая мало благополучная жизнь продолжалась недолго. На семью навалились тяжёлые испытания. В 1778 году от туберкулёза умерла мать Катарина Шарлота Шней-дерин. Через два года отец женился на дочери прецептора из Карвайчай Марии Доротее Бернардин. Однако прожил с ней недолго – умер от туберкулёза в 1782 году. Детей со второй женой не было. Людвику шёл тогда шестой год.

По данным книг прихода Карвайчай, отец семейства Ио-нас Реза с первой женой имел шестерых сыновей и двух дочерей. Людвик был младшим ребёнком. Мачеха Мария Бернардин умерла через семь лет после смерти отца Резы. Оставшись одна, она ещё некоторое время растила детей, постепенно передавая их родственникам. Таким образом, в течение нескольких лет после смерти отца, дети из семьи Резы оказались на воспитании у разных родственников. О судьбе братьев и сестёр Людвика достоверных сведений нет.

Скорее всего, они не получили образования и остались жить в деревнях. Реза много позже, уже работая в университете, иногда оказывал им материальную помощь.

Мальчика-сироту Людвика сначала приютил рыбак Рад-махер из деревни Нагляй, а в 1782 году – дальний родственник отца, почтальон из Росситена (пос. Рыбачий) – Бем. Учитель из Росситена научил его грамоте. Живя у Бема, шестилетний мальчик много работал по хозяйству, пас гусей. На пастбище он брал с собой книжки, но, бывало, зачитавшись, невнимательно следил за гусями и не раз был наказан за нанесённые гусями потравы и убытки. Зато неудержимое стремление Людвика к учёбе и его послушание очаровали дочь Бема и местного учителя. Их усилия и забота позволили мальчику в 1785 году переехать из родной, но бедной Куршской косы, где было пережито много тяжёлых испытаний, к другому родственнику по линии матери – Довиду Витиху, на тот момент прецептору и регенту кирхи посёлка Каукемен (Каукенай, п. Ясное, в устье рукава Немана – Гильге, ныне Матросовки). Он жил в доме мужа сестры матери Кристионаса Довида Витиха до своего пятнадцатилетия. Позже Витих стал известным священником, знаменитым литовским просветителем и знатоком литовской письменности. Как и многие прусские литовские священнослужители того времени, Витих был приверженцем пиетистской школы Галле. В Каукемене школа была устроена значительно лучше, чем на Куршской косе. Да и сам посёлок ещё с 1631 года числился городом, имел корчму, каменную кирху, гостевые дома, почту и торговую площадь, где проводились большие ярмарки, рядом протекала полноводная река Гильге, впадающая в Куршский залив. Здесь Людвик старательно учился шесть лет. Родную деревню Карвайчай в последнем десятилетии XVIII века пески окончательно замели. Приход был перенесён в Юодкранте, школа перешла в Ниду, а люди расселились по поселкам Нида, Юодкранте, Нагляй. Сама родная деревня Резы Карвайчай, которая находилась на два километра севернее современного посёлка Прейла на литовской части косы, исчезла окончательно.