Вэл Лайенс - Младший из Йорков

Её родной брат Ричард, унаследовавший титул отца, со своёй женой Элис Монтегю родили всего тринадцать детей, правда, всех вырастили. А вот её любимый племянник Ричард Невилл, отхвативший с рукой супруги владения Бошанов и Диспенсеров, тот и вовсе имеет пока только одну дочь. Изабелла, конечно, куколка, слов нет, но где же у графа Уорвика сыновья? Они женаты с Анной Бошан уже шестнадцать лет, а наследника всё нет и нет. Правда, и поженили их совсем ещё детьми, почти так же, как и их с её любимым Йорком.

От рассуждений о племяннике мысль перешла к своей собственной жизни. Они ведь тоже с Ричардом детьми были, когда их связали узами брака. Ей десять, ему тринадцать. Что они могли, став супругами? Осуществить на деле свой брак у них получилось только через пять лет. Так сложилась жизнь. Но зато потом она была счастлива с мужчиной, которого любила. Высокий, хорошо сложённый, темноволосый и темноглазый, её Ричард был милее всех для неё. Она даже представить себе не могла на его месте другого мужчину. Очень подвижный, живой, он был всегда её радостью. Конечно, жизнь сложилась так, что им часто приходилось быть в разлуке. Но зато и счастье от встреч было всегда огромным. Леди Сесилия хорошо знала, что её супруг отнюдь не склонен к монашеской жизни. Но в его любви, тем не менее, была уверенна.

Сейчас ей очень хотелось, чтобы муж был рядом. Чтобы его тёмные глаза согревали её, а сильные руки поддерживали и не давали упасть. Иначе, ей казалось, она действительно может свалиться с ног, унизив этим своё герцогское достоинство. А просить помощи у слуг было не в её привычках. Разве что Нэн в нужную минуту всегда оказывается рядом. Но она и не спрашивает никогда, нужна ли её помощь, – приходит и берёт хозяйку за руку, а то и на руки, как в детстве. Это хорошо, это придаёт уверенности, и леди Сесилия изредка ворчит на служанку, но чисто для порядка, и они обе знают это.

Мысли снова вернулись к мужу. «Ричард, сердце моё, где ты сейчас? Не грозит ли тебе беда? Ведь эта ведьма-анжуйка, Маргарита, готова съесть тебя с потрохами, ты же знаешь. Будь осторожен, любимый. Будь очень осторожен, прошу тебя. Ради меня и наших детей. И ради того, кто только готовится войти в нашу семью и даётся мне так тяжело. Наверное, это последний раз я порадую тебя ребёнком, милый мой. Больше не смогу. Я чувствую, что не смогу, прости».

Воспоминания о муже, о его тёплых руках и нежных ласках убаюкали измученную герцогиню, и она задремала. А когда проснулась спустя пару часов, почувствовала себя гораздо бодрее. Женщина с аппетитом поела и даже прошлась немного по саду перед сном. Лето в этом году выдалось замечательным. Над Англией мягко светило солнце. Яблоки в саду наливались обильным соком и казались прозрачными. Их было так много, что ветви деревьев клонились до земли. А крестьяне готовили серпы – урожай ожидался отличный. Дай-то Господь! Ещё один голодный год страна вряд ли переживёт спокойно. И так уже не один мятеж подавлен королевскими войсками. А сейчас, говорят, где-то на юге, кажется в Кенте, собралась большая армия недовольных. Только бы не разгорелась война! Только бы мир был в стране!

Но здесь, на севере, было тихо. Мирно приходили и уходили тёплые летние дни. Вечера были такими упоительными, что не хотелось уходить за толстые стены замка, где и в самую жару приходится растапливать к ночи камин. День за днём проходил для герцогини в ожидании вестей от мужа и грядущих родов. Тихонько прошелестел над Фотерингеем сентябрь. И вдруг погода резко испортилась. Похолодало, небо заволокло тяжёлыми тёмными тучами. Дождя не было, но ветер гнул деревья в парке чуть не до земли. В трубах выло и грохотало. Казалось, ещё немного, и небо обрушится на землю.

И тут, в последний день сентября, вечером, герцогиня ощутила первые схватки. Верная Нэн тут же увела её в приготовленные покои и подняла на ноги всю челядь. Забегали слуги с вёдрами, женщины готовили колыбельку и всё необходимое для младенца, прибежала оповещённая заранее повитуха. Роды начались. И сразу стало ясно, что эти роды не будут похожи на прежние. Тогда ей удавалось родить довольно легко и быстро. Сейчас же пошли тягостные часы боли и ожидания. После каждого приступа схваток силы герцогини таяли, и казалось, что со следующей волной боли ей уже не справиться. Но волна накатывала, и она опять, сцепив зубы, терпела, не желая уступать отчаянному желанию кричать и выть, как волчица.

– Кричите, миледи, кричите, – подбадривала её повитуха. – Кричите, вам будет легче. Все женщины кричат в родах. Для родильной боли всё едино, кто находится в её власти – пресветлая ли герцогиня, простая селянка или сама королева Англии. Всем больно, и все кричат. Не надо терпеть. С криком выходит боль, и вы помогаете своему ребёнку.

Герцогиня глянула на старую женщину побелевшими от боли глазами и кивнула. А когда пришла следующая волна, закричала во весь голос. Странно, но действительно стало легче. Так и воевали они с болью. Герцогиня кричала, повитуха мягко ощупывала и поддавливала огромный, как гора, живот, а Нэн держала её за руку, сжимая и поддерживая. Она, казалось, вливала в хозяйку свои силы. И только ближе к полуночи следующего дня хлынули, наконец, воды. Их было так много, что, казалось, можно затопить всю комнату. Живот слегка опал, а боль усилилась. В промежутках между частыми и сильными схватками герцогиня слышала, как за окном бушует непогода. Но сил оставалось всё меньше. И вот, уже после полуночи, сильнейшая боль снова резанула герцогиню, и почти теряя сознание, она услышала взволнованные слова повитухи:

– Тужьтесь, миледи, тужьтесь. Уже скоро.

Она послушно натужилась, и тут же почувствовала, как ребёнок выскользнул из её тела. Уже погружаясь в спасительную тьму, она напрягла последние силы и еле слышно прошептала, глядя на Нэн:

– Ребёнок… жив?

– Жив, миледи, жив, – со слезами на глазах проговорила верная Нэн. – Маленький, слабенький, но живой. Мальчик, миледи.

Герцогиня удовлетворённо вздохнула и провалилась в глубокий, без сновидений, сон. Она не чувствовала, как отошёл послед, вытолкнутый умелыми руками повитухи, не видела, как суетились вокруг неё женщины, и не слышала первого крика своего младшего сына. Она спала.

Открыв на следующий день глаза, герцогиня едва поверила тому, что увидела. Она лежала на своей постели, вокруг было тихо и чисто, комнату заливали тёплые солнечные лучи. Чуть скосив глаза, она увидела колыбельку и сидящую рядом няньку, молоденькую, но аккуратную и расторопную Люси, которую выбрали за добросовестность и ровный, спокойный нрав. Её льняные волосы были убраны пол чистый белый платок, лицо было свежим и приятным. Поймав взгляд герцогини, Люси улыбнулась ей и взглянула на Нэн, сидящую по другую сторону кровати. Та сразу встрепенулась и кинулась к хозяйке.