Владимир Мороз - Рваные души

– Водички дать или рассольчику капустного для тебя поискать, юный алкоголик? – обращаясь к капитану и усаживаясь за стол, заваленный всякой снедью и пустыми бутылками, сказал Владимир. Затем повернулся к девушке: – А вы, уважаемая барышня, соизвольте немедленно покинуть помещение, пока два взрослых дяденьки между собой разговаривать будут. Разговор не для ваших чудесных ушек.

Было видно, как девушка густо покраснела и в ее не забитой умными мыслями головке срочно выискивается вариант незаметного исчезновения из блиндажа.

– Отвернитесь, я оденусь, – обратилась она к Владимиру.

– Зачем? – искренне удивился Владимир. – Вы же не стеснялись сюда прийти и остаться на ночь? Не думаю, что вы невеста Андрея Михайловича, или я ошибаюсь? Денщика вы тоже не стеснялись, так почему же вы должны меня стесняться? Да и, собственно говоря, чем вы меня хотите удивить? Я вроде не озабоченный юноша, чтобы впасть в непристойные фантазии от созерцания вашего прелестного тела. Брысь отсюда поскорее! – сказал он, повысив голос.

Девушка вскочила и начала быстро одеваться, позабыв про недавние смущение и стыд. Владимир мельком бросил взгляд на ее упругую грудь, приятную фигуру и повернулся к Шварцу:

– Ну что, милый мой, тебя в ведро окунуть или сам окунешься, сейчас ты мне нужен живым и желательно бодрым.

– А, Володенька, – скрипучим голосом, как несмазанная дрезина, проговорил Шварц, – не спится тебе. А что, собственно говоря, случилось?

– Ты не поверишь, Андрюша, я думаю, это тебя сильно удивит и, может быть, даже расстроит, но, оказывается, уже два года идет война. И если тебе совсем интересно, то воюем с Германией – это страна такая.

– Тебе бы только издеваться над бедным магистром от артиллерии, волшебником пороховых зарядов и кудесником стволов, дай лучше воды, изверг, а то, по-моему, я пил только в прошлой жизни. – Шварц стал потихоньку приходить в себя.

– Барышня, поднесите возлюбленному чашу с бесцветной жидкостью из вон того прекрасного оцинкованного ведерка, – сказал Владимир девушке, указывая на ведро с водой, – только не перепутайте с горючей жидкостью, которую вы вчера вкушали.

Девушка уже успела одеться, теперь она стояла перед Владимиром и бросала на него гневные взгляды.

– Да, милая, и не смотрите на меня так зло, а то вдруг от вашего прекрасного взгляда у меня случится понос? Будьте же добросердечной, поднесите воды капитану. Видите, он умирает. – Владимир терпеть не мог эти классические женские замашки, когда женщина, осознавая свою неправоту, стремилась слезами или гневом сделать виноватым другого человека.

Девушка подошла к ведру, взяла кружку, стоящую рядом, зачерпнула воду и, боясь расплескать, подошла к Шварцу. Тот одной рукой схватил ее за руку, другой вырвал кружку и начал жадно пить, проливая воду себе на лицо. Выпив все одним залпом, он тыльной стороной ладони вытер губы и, поцеловав девушке руку, отпустил ее. Она испуганно сделала шаг назад и повернулась, чтобы уйти из землянки.

– Барышня, ну поскорее же, видите, капитан вас не держит, – с неприкрытым раздражением сказал Владимир. Время шло, и каждая минута торопила его. – Кстати, не забудьте там у себя провериться на триппер, от этого старого алкоголика всего можно ожидать.

– Девушка вспыхнула и бегом бросилась в дверь.

– Ну вот, – обиженно сказал Шварц, – выпроводил любовь всей моей жизни, а я хотел было сделать ей предложение. Черт, а как же ее все-таки звали? Опять забыл спросить. Впрочем, как всегда. – Шварц встал, подошел к ведру и стал жадно пить воду прямо из него. Затем поднял ведро и вылил оставшуюся воду себе на голову. – Уфф, – запрыгал он в мокрых подштанниках, смешно, как аист на болоте, поднимая свои босые ноги. Затем взял полотенце, висевшее рядом, и стал энергичными движениями вытирать голову и торс, периодически покрякивая от удовольствия. Потом присел за стол напротив Владимира: – Володенька, вот умеешь ты прийти в самый неподходящий момент. А раз уж пришел, то рассказывай, чего тебе надо? Думаю, не чокнуться со мной принесли тебя ко мне ноги.

– Андрей, сегодня у нас опять атака на эту высотку, – деловым голосом начал Владимир, – нужна твоя поддержка. Я знаю, что сейчас ты начнешь плакаться по поводу отсутствия снарядов, но попробую с тобой не согласиться на этот счет, – сказал он, предугадывая желание Шварца сказать именно это. – Подходя к тебе, я видел мокрую от усталости лошадь с волокушками. Не шнапс же тебе на ней привезли? Поскреби по сусекам, может, и отыщется десяток-другой-полсотни хороших снарядов для помощи старому другу.

– Тьфу на вас, Володенька. – Шварц потихоньку приходил в себя, начинался легкий озноб, свойственный человеку, который начинал ощущать в себе что-то другое, кроме алкоголя. – И все-то ты увидишь, глазастый. Сам видишь, по такой грязище к нам по-другому не попасть. А днем работать немцы не дают. Повесят свой аэростат и лупят потом по дорогам. У меня уже не дорога, а конское кладбище, на каждой ветке по кишке висит. Даже и непонятно, где лошадиная, а где человеческая. Вот и приходится, как татям залетным, по ночам работать. Но много не получается запасти, днем тоже нужно немцам показывать, что мы еще никуда не сбежали. Вот сусеки никак забить и не получается. Так что, дружище, и рад бы, но многого от меня не дождешься, даже если вагон французского коньяку мне выкатишь и еще две бутылки, чтобы денщика своего зря потом не гонять. Кузьма, – Шварца основательно трясло от холода, – где тебя черти носят? Быстро дай мне сухое белье!

На пороге тот час же возник денщик:

– Сейчас, ваше благородие, – и спешно принялся рыться в стоящем около топчана небольшом сундуке. – Вот, пожалуйте-с переодеться, – через минуту произнес он, протягивая Шварцу чистые сухие кальсоны и рубаху.

– Что так медленно копошишься? – недовольно произнес Шварц, снимая свои мокрые кальсоны и натягивая сухие. – Будешь так медлить, отдам господину капитану в окопы, там тебя быстро уму-разуму научат. Пошел прочь!

Денщика как ветром сдуло.

– В 10.00 у меня атака. Артподготовка назначена на 9.40. Так? – Владимир сгреб рукой оставшуюся от ночного кутежа снедь и бутылки на край стола, вытащил, разложил карту и немного наклонился над столом, словно собираясь сказать что-то очень важное. – Я своих в атаку подниму в 9.50. Пойдем перед твоим огневым валом. Иначе не успеем, мне до того, как немцы очухаются, нужно не менее чем триста метров пройти, иначе кучу народа положу. Немцы успели старые пулеметные точки восстановить и дополнительно соорудить две новые. Вот здесь и вот здесь, – он ткнул пальцем в отметки, сделанные недавно по данным Макарыча. Владимир знал, что, несмотря на пьяное состояние, Шварц запомнил новые отметки и обязательно нанесет их себе на карту. В этом ему было не отказать. В любом состоянии он умел запоминать и здраво анализировать все, что касалось его работы. – Затем давай все что есть по второй линии и по дороге за ней. Мы пока с первыми разберемся, потом сразу во вторую траншею полезем. Как вторую захватим, тут и будет нам счастье великое. Если особо много солдат не положу, то, думаю, с контратакой у немцев дело не выгорит, продержимся. А там зароемся поглубже, пулеметная команда точки себе оборудует – и все, не взять им нас. Будем готовиться двигать дальше помаленьку. Потому что дальше вроде укреплений нет. Дай мне только своего корректировщика толкового.