Ольга Данилочкина - Наша Родина, Большереченский край. Народная летопись. Часть первая

Редактор Ольга Данилочкина

ISBN 978-5-0050-1540-2 (т. 1)

ISBN 978-5-0050-1541-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Цветы шиповника там пахли розами,

Там, в самой лучшей из земель!

Скрипели розвальни для нас морозами,

А в кошенине, в кошовке – шмель!

У молока родной Буренушки

Был вкус полыни – но только раз!

Избы отеческой желтели бревнышки,

Свет этих стен нас в детстве спас!

Ловилась нельма, язи горбатые

На переметы шли; цвела сирень!

Снег на подворье большой лопатою

Я не вчера ли сгребал весь день?

И не вчера ли на пару с батею

Мы конопатили наш баркас?

И желтой, шелковой, волшебной скатертью

Иртыш раскинулся весной для нас!

Служила матушка на шумной пристани,

На желтых пуговках – якорьки!

И с ней здоровались, все плечистые,

Ее товарищи – речники!

…Ушли из юности лугами росными,

Ударил в головы весенний хмель!

Но есть за грозами и за морозами,

Есть в мире лучшая из всех земель!

Владимир Макаров (1938 – 2010 гг.),

Большеречье

…Зачем мы храним этот хлам: допотопные подстаканники, неисправное радио, нелепую чашку с лебедями, потертые альбомы со старыми фотокарточками и прочее «добро»… Кому все это нужно? Ведь этих людей, их бывших владельцев, уже давно на свете нет!

Это нужно нам: тебе и мне. Каждая эта родная вещичка пропитана любовью к нам – детям и внукам. Каждый предмет, даже самый пустяковый, необходим: он пахнет счастьем, теми днями и годами, когда мы были маленькими или юными, а они, наши деды и родители, носили нас на руках, кормили, учили, оберегали от бед, помогали…

Нет, это не хлам. Это старые отцовы часы. Они все ещё идут, тикают, как и тогда, когда папа был жив. А ещё живы наши душа и память. Это они не дают нам стать вконец «оцифрованными». Не разрешают быть частью безликой неблагодарной массы, которая не помнит и не знает ничего о себе, о своём роде.

…И нас тоже когда-нибудь не станет. А память о нас и маленькой Родине, нашем Большеречье и районе останется. В этой книжке. Потому что Родина – вот эти простые фотографии. Старые, потрескавшиеся, выцветшие, но сохранённые. На этих карточках наши любимые люди и наши друзья, наш честный труд. В этих строках наша верность и совесть. Когда нас не станет и близкие заскучают по нам, они возьмут в руки эту книгу. Ведь любовь – это ещё и память…

Ну а пока мы живы! Мы с вами, друзья, вместе создали нашу книгу: честную, простую, народную. И, как поётся в песне, помирать нам рановато! Здоровья нам всем, бодрости духа, удачи!

С уважением, Ольга Данилочкина

Мои мама и папа, Казачинины Мария Михайловна и Дмитрий Петрович, работали бухгалтерами.

Отец замечательно рисовал, очень хорошо играл на аккордеоне.

В 1939 г. он уехал на военные курсы. А потом началась война, он ушел на фронт. Дослужился до майора и даже оставил на рейхстаге свою подпись. Отец участвовал в написании истории войны под руководством маршала Жукова, поэтому пришел домой в конце 1945 года. Приехал с большущим чемоданом, все соседки завидовали: много трофеев привёз. А там был… аккордеон! Позже инструмент продали, потому что нужны были деньги на строительство дома.

Я не помню отца. Он умер, когда мне было года полтора. С войны папа приехал и без того больной, а однажды осенью, вылавливая бревна из Иртыша, упал в ледяную воду и простудился. Тогда по нашей реке сплавлялся лес, было много «беспризорных» бревен, и мужики баграми подгоняли их к берегу, сушили и строили из них жильё.

…Отец успел возвести наш дом.

***

Мой садик был на углу ул. 50 лет ВЛКСМ. Помню воспитательницу Элю Владимировну: маленькая, худенькая, и коса вокруг головы.

Однажды я из садика принесла куклу. У меня кукол не было, потому что жили небогато. Мама меня сильно ругала. А я ведь просто хотела эту куколку спать уложить, а утром бы отнесла в детсад! Но мама велела мне немедленно вернуть куклу, потому что так делать очень плохо! И я пошла. И отдала её сторожу. Шла и рыдала, потому что было стыдно! На фото я в белом платьице.

***

Своего будущего мужа Владислава Васильевича Сангалова я знала давно. Еще с первого класса, когда все называли его Славкой. А поженились мы в пединституте: он учился на физфаке, а я на филфаке. Регистрация была 25 мая, и с тех пор в день Последнего звонка мы отмечали годовщину нашей свадьбы.

Гуляли в общаге физиков. Платье у меня было со школьного выпускного, а босоножки одолжила подружка.

В тот день сдавали экзамен по философии, но девчонки сообщили о свадьбе преподавателю, и она просто так поставила мне, кажется, трояк. А мне было все равно: подумаешь, какая-то там философия!..

Прожили мы с мужем пятьдесят один год. У нас два сына и два внука. Этот снимок я не видела никогда. Года три назад друг прислал нам фотокарточку по интернету.

Это общая фотография жителей деревни Решетниково (1946—1948 гг.).

На следующем снимке Серафима и Егор Жучковы, мои дедушка и бабушка (дев. Агеева).

Во время коллективизации семьи обоих были раскулачены и высланы. Прадед Иван Петрович Агеев по окончании срока ссылки вернулся домой, но был снова арестован и в 1937 г. расстрелян за антисоветскую агитацию. Захоронен в общей могиле на территории нынешнего омского нефтезавода (где я проработал более 20 лет!).

В детстве все летние каникулы я проводил в Решетниково. В девятом классе прошёл с дедом весь сенокос. Косить не разучился до сих пор!

У меня шесть тётушек по отцу, четыре по маме. Всего 32 двоюродных братьев и сестёр! Сейчас жива только Екатерина Григорьевна Пуртова. А дяде Василию Георгиевичу Жучкову 13 июня 2019 г. исполнилось 89 лет!