В. Волк-Карачевский - Как грабили Ротшильда. Любовь и миллионы

И поэтому в Европе до времени не было солдат лучше рыжих гессенцев. Вот ими и торговал ландграф Вильгельм I. Причем он не просто продавал своих хорошо вымуштрованных, наряженных в парики соплеменников, как это тогда делали и многие другие германские князья. Он отдавал их в аренду. Когда наемника всё же настигали пуля или штык, Вильгельму I полагалась за него солидная выплата как за пропавшее имущество. А если погибший был офицером, сумма возрастала в несколько раз в зависимости от чина.

За очень дорогим живым товаром к Вильгельму I чаще всех обращался его двоюродный брат английский король и заодно курфюрст Ганновера Георг III, всю жизнь страдавший полным отсутствием любовниц и впоследствии лишившийся рассудка и ослепший. Задолго до восшествия Георга III на престол из Англии в американские колонии начали высылать приговорённых к повешению душегубов и воров, а чтобы они не страдали от одиночества – и проституток. Колонисты постепенно вырезали местное население, но налоги в казну поначалу платили исправно. Однако потом заявили, что они не англичане, а американцы и ничего в английскую казну платить не будут, пока им не предоставят места в парламенте. Король Георг III решил, что это наглый бунт. И чтобы навести в американских колониях порядок, арендовал гессенцев, хотя это обходилось ему очень недёшево.

Не только англичане, но и многие другие правители: князья, ландграфы, курфюрсты и даже папа римский и император – обращались к Вильгельму I. Дело доходило до того, что бравым гессенцам на поле боя приходилось воевать против таких же, как они сами, рыжих гессенцев. Но это никого не смущало и никак не отражалось на цене за живых и мёртвых солдат. Деньги со всех концов текли в казну Вильгельма I.

Денег было очень много. А когда денег много, с ними полно и забот. Деньги нужно пускать в оборот. Самое выгодное – давать их в рост. Как христианину Вильгельму I заниматься ростовщичеством не полагалось. Для этого нужен еврей фактор, финансист, банкир. При нём их уже целых пять: Мозес Бюдинг, Михель Симон, Герц Майер, Соломон Абрахам, Зюсман Абрахам. Потеснятся ли они, чтобы с краешка нашлось место Майеру Ротшильду?

Нет, не потеснятся.

Кто он такой, Майер Ротшильд, владелец лавочки на Посудной улице в самой бедной части франкфуртского гетто? И если он попросит посодействовать ему соплеменников – Мозеса Бюдинга, Михеля Симона, Герца Майера, Соломона Абрахама, Зюсмана Абрахама, они просто посмеются над чудаковатым Ротшильдом.

Майер Ротшильд хорошо понимает это и не станет обращаться к ним за помощью. Да, Майера Ротшильда считают чудаковатым. Да, многие посмеиваются над ним. Но он не так прост, как может показаться посетителям его белее чем скромной лавочки. Он себе на уме, он, бедный еврей, знает, с какой стороны подойти к ландграфу Вильгельму I, двоюродному брату английского короля, племяннику короля Дании, зятю короля Швеции, хозяину небольшого княжества Гессен, но самому богатому человеку в мире.

Действительно, многие обитатели Посудной улицы посмеиваются над Майером Ротшильдом. Он охотно покупает старые вышедшие из оборота монеты. Составляет их каталоги и может подолгу рассказывать о правителях, при которых чеканили все эти солиды, драхмы, сестерции. Если монета золотая или серебряная, её за бесценок по весу металла можно отдать в переплавку, а медь, латунь и бронзу разумнее бросить в металлический лом, чтобы не захламлять лавку никому не нужным барахлом. А Майер не может оторвать заворожённого взгляда от полустёртых надписей и профилей, соседи говорят, что он слегка помешался от возни со своими монетами. У него их больше, чем настоящих денег, за которые можно купить фунт кошерного мяса, чтобы дети не легли сегодня вечером спать на пустой желудок. Это богатые господа собирают старинные монеты. Такая забава не по карману жителю Посудной улицы еврейского гетто. Старинные монеты покупают короли и знатные придворные. Но короли и знатные придворные не заглядывают в лавку Маейра Ротшильда…

Майер и не думал сходить с ума. Майер знает, ландграф Вильгельм I большой нумизмат. Майер имеет кое-что предложить ландграфу. За долгие годы через руки Майера прошло столько редких монет, что среди них найдутся и такие, которых нет в коллекции его сиятельства ландграфа. Да, Майер имеет кое-что предложить… Но кто пустит еврея из гетто в ермолке и смешном лапсердаке во дворец ландграфа? Любой лакей вытолкает его взашей. Нужен такой человек, который проведёт Майера в покои его светлости. И Майер знает такого человека… Это новый казначей ландграфа Карл Фридрих Будерус.

Будерус молод, но, как это нечасто бывает в его годы, очень умён и понятлив. Он не знатного происхождения и дворянство получил совсем недавно благодаря снисходительности ландграфа.

Ландграф Вильгельм I любит не только деньги. Он любит и женщин. Ландграф видный мужчина. Он строг, когда дело касается денег, но не скуп, если ему нравится женщина. И не всякая христианка откажет ландграфу, если она приглянётся ему.

Говорят, у персидского шаха три тысячи жён и тысяча сыновей. Закон Магомета позволяет это правоверному мусульманину. Христианскому монарху, как и любому его подданному, полагается одна жена. У ландграфа Вильгельма I их шесть. То есть одна жена и пять любовниц. И три ребёнка. Законных. И двадцать три незаконнорожденных. В отличие от многих беспечных и забывчивых отцов, ландграф хорошо помнит, сколько у него детей, и заботится о них. Любовницы живут в прекрасных особняках. Всем детям ландграф оформил дворянство и купил титулы у австрийского императора, списав ему за это кое-какие мелкие долги. Все дети обуты и одеты. И сыты.

У Вильгельма I есть прекрасная молочная ферма, она снабжает дворец ландграфа и особняки его любовниц свежайшим молоком, маслом и сырами. Внебрачные дети не только обуты, одеты и сыты. Они знают языки, играют на музыкальных инструментах, читают умные книги. Их обучением и воспитанием ведает гувернёр и учитель по фамилии Будерус. Выходец из семьи аптекаря, человек незнатного происхождения, но сведущий в науках, ловкий и, несомненно, умный, ведь то место, которое он занимал при большом и не совсем обычном семействе ландграфа, требует и сообразительности и такта.

Поэтому когда подрос собственный сын Будеруса Карл Фридрих, Вильгельм I определил его управляющим своей молочной фермой. Ферма прежде всего поставляет продукты ко двору ландграфа. А остатки вывозят на рынок. В первый же год молодой управляющий навёл порядок в отчётности, уточнил цены, и ферма увеличила доход на сто двадцать талеров.

Вильгельм I лично просмотрел книгу годовой отчётности фермы. Сто двадцать талеров дополнительного дохода произвели на ландграфа очень сильное впечатление. Он держал в уме обороты десятков миллионов талеров, произрастающих из крови, пролитой на полях сражений гессенскими гренадерами, фузилёрами и кавалеристами, эти миллионы – из дымов и пожарищ войны, из воплей и стонов ограбленных деревень и разрушенных городов, из придворных интриг, прикрытых ухищрениями ростовщиков, скрывающих его имя, но действующих в его пользу, не забывая и свой процент.