В. Волк-Карачевский - Исходная точка интриги

Желание первенствовать зрело постепенно, превращаясь во всеобъемлющее чувство, подтопляющее и заполняющее его всего, полностью отдающегося во власть этого наваждения, пока еще не совсем осознанного.

Представление ко двору императрицы Елизаветы Петровны и встреча с великой княгиней Екатериной Алексеевной потрясли Грица и перевернули всю жизнь Григория Потемкина.

В то время, когда Потемкиным овладевало желание первенствовать, первыми в России при прекраснолицей императрице Елизавете Петровне сделались братья Шуваловы.

Александр Иванович Шувалов и Петр Иванович Шувалов происходили из старинного, но не знатного дворянского рода, их предки не поднимались чином выше стрелецкого сотника. Отец их, Иван Максимович Шувалов Старшой, по назначению самого Петра I стал комендантом Выборга, а умер Архангельским губернатором. Сыновей своих он сумел определить пажами к царскому двору и они состояли при царевне Елизавете Петровне. А когда ее отодвинули от родительского престола, то братья оказались в числе самых деятельных заговорщиков, и подсадили дочь царя Петра на трон.

Старший брат Александр стал со временем главою Тайной канцелярии, младший, Петр, нравом был опаснее старшего. Он прибрал к рукам финансы и торговлю солью. Женился Петр на Мавре Егоровне Шепелевой, ходившей в подругах у императрицы. И, казалось, не было в России такого человека, которого братья Шуваловы не могли бы сжить со света. Люди, невзначай или из строптивости, не уступавшие им дороги, исчезали десятками – кто в пыточных застенках, кто в тайных подземных тюрьмах, а кто на широких просторах Сибири, где человека ищи не ищи – не сыщешь.

Правда, имелся в Российском царстве-государстве один человек, державшийся с Шуваловыми на одной ноге – Алексей Григорьевич Разумовский, выходец с хохляцкого хутора, тайный муж императрицы Елизаветы. По характеру человек не злой, он не пользовался своим положением – не бросал в тюрьмы людей и не торговал солью.

Но вспыльчивый и буйный во хмелю Разумовский, под пьяную руку не однажды жестоко – потому как удержу не знал – избивал Петра Шувалова, а тот, кроме брата и коварной Мавры Егоровны, на него никому не жаловался, потому что выше брата и Мавры Егоровны только императрица. А ей на Алексея Разумовского, милого Алешеньку, жаловаться не с руки.

У рано умершего отца Шуваловых, Ивана Максимовича Старшого, был родной брат, почему-то названный тем же именем – Иван Максимович Меньшой. Он дослужился всего лишь до капитанского чина и женился под старость на красавице полячке. Она звалась Татьяной Ростиславской. Оставшись с малолетним сыном, свет-Ванюшей на руках, красавица полячка уехала в свою деревеньку, в глушь Смоленской губернии. А когда сын вырос и вернулся в Москву, ни одна женщина не могла оторвать от него глаз.

Уж больно красив, пригож и статен удался юноша. Взглянув на такого, молодки – и замужние и незамужние – для вида опускали глаза долу, а выбрав момент, стреляли из-под собольих бровей стрелами, одолженными у шаловливого мальчугана по имени Амур. А характером Ванюша удался еще лучше, чем лицом – и добр, и покладист, и умом не глуп.

Увидев двоюродного брата, Шуваловы поняли, что перед таким соблазном не устоять и императрице. Разумовский уже не молод. Ходили легенды о размерах его мужского предмета. Но умом хохол не далек, а это ведь тоже не последнее дело. Братья определили юного красавца ко двору, в камер-пажи. А Мавра Егоровна постаралась обратить внимание императрицы на новичка при дворе – и она назначила ему состоять камер-юнкером при своей особе.

И с тех пор Разумовский даже в пьяном виде уже не осмеливался поднять руку на братьев Шуваловых. А Ивану Ивановичу Шувалову отвели особую комнату во дворце – рядом с покоями императрицы.

Началось время Ивана Шувалова. С тех пор вошло в употребление выражение – быть во времени. Позднее замененное другим – быть в случае, потому что время некоторых фаворитов случалось таким коротким, что его и временем не назовешь, не время, а именно случай. Но Иван Шувалов оставался при императрице до последнего ее часа.

Во-первых, его оберегали братья, а пуще всего Мавра Егоровна, за версту чуявшая любое коварство. Приглянулся императрице статный конногвардеец Никита Панин – его тут же спровадили послом в Данию. А когда императрица увлеклась неотразимым красавцем Бекетовым, ему порекомендовали мазь, от которой лицо должно обрести приятную свежесть и привлекательность, но вместо этого покрылось такими язвами, что он уже не мог показаться при дворе.

Старшие братья Шуваловы, получили графские титулы и фельдмаршальские чины, под их присмотром собирались все доходы в государственную казну. Младший, Иван Иванович Шувалов оказался на диво и не по чину бескорыстен. Он отказался от графского титула и от обширных поместий, от денег и от звания фельдмаршала.

Только науки и искусства привлекали его внимание. И Елизавета не отказывала своему любимцу, когда он просил денег на помощь Михайле Ломоносову или на учреждение университета.

Университет открыли в Москве. Вот уже два года, как важные профессора читали лекции, а беспечные студенты зубрили латынь и постигали премудрости Аристотеля и Евклида, штудировали сочинения новейших химиков и физиков, а отец-основатель университета не имел возможности взглянуть на свое детище, неотлучно находясь при императрице в северной столице, потому как она не любила его отсутствия.

Директором университета назначили Ивана Ивановича Мелиссино, потомка византийских императоров, знатока греческого и прочих древних языков. Чтобы в Петербурге не забыли о вверенном ему заведении и дабы доставить удовольствие своему покровителю, умевший угодить грек выбрал двенадцать студентов, более других преуспевших в науках, и доставил их на прием к самой императрице, чтобы и она удостоверилась, что деньги из казны потрачены не напрасно и есть у нас теперь студенты, не из Германии привезенные, а свои, доморощенные Платоны и Невтоны.

Так Потемкин, незадолго до того удостоенный золотой медали за успехи в науках и попавший в число счастливчиков, оказался в тронном зале только что отстроенного Зимнего дворца.