Александр Майборода - Мстислав Храбрый

После объявления плана действий дружина отправилась к святилищам на Перуновой горе.

Часть – на конях. Часть – пешком.

Святилище никто не охранял. Никто и не предполагал, что оно может быть уничтожено. Даже печенеги, осаждавшие десять лет назад Киев, не посмели нарушить покой чужих богов.

Дружинники ворвались в святилище, словно ураган. Одни накидывали на деревянные статуи веревки, валили их на землю. Другие рубили их топорами. Третьи обкладывали сухой травой и поджигали.

Княжичи присоединились к дружинникам.

Статую Перуна, главного из богов, свалив на землю, сначала били палками.

Волхвы, что жили рядом со святилищем, попытались облагоразумить дружинников, но их плетями отогнали от низвергнутого и оскорбленного кумира.

Лица старых волхвов окаменели. Брови гневно нависали над огненными глазами.

Рядом с ними начал собираться народ. Послышались возмущенные возгласы.

Владимир сказал Добрыне, чтобы тот принял меры для охраны дружинников, если народ попытается напасть на них.

Вскоре на склоне горы выстроилась цепь воев с копьями наготове.

Убедившись, что охрана построена, Владимир, подъехав ближе к толпе, объявил:

– Видите – мы свергли Перуна, и он ничего не может сделать нам. Христианский Бог сильнее! Завтра утром все горожане, вельможи и рабы, бедные и богатые, чтобы шли на реку креститься в новую веру. Кто не примет новую веру, того на первый раз будут бить палками. А кто будет упорствовать, того будем казнить – топить в реке или жечь огнем!

Из толпы послышались крики и плач.

Владимир обратился к Добрыне умышленно громким голосом:

– Объяви об этом в городе. Чтобы каждый знал.

Затем Владимир подал знак. Дружинники веревкой привязали статую Перуна к конскому хвосту и с гиканьем потащили его с горы.

Дотащив до берега, божество столкнули в воду.

Иссушенное многими годами дерево не тонуло. Ветхий фетиш качался на поверхности воды, перевернувшись ликом вверх. Казалось, что он мокрым от слез лицом с надеждой смотрел в синее небо, где жили те, кого он олицетворял.

Однако древние боги молчали.

Может, они, занятые своими делами, как всегда, не хотели слышать людей. Люди существа вздорные – их желания часто противоположны. Но когда их мольбы не сбываются – ведь невозможно сразу всем угодить, – то люди вымещают свое недовольство на неповинных предметах. Истуканов били палками и плетями, рубили и сжигали – обычное дело для того, кто считает себя равным богам.

Всемогущие боги не поняли, что на этот раз происходит нечто необыкновенное – из земли выкорчевывали не деревянные столбы, а всю прежнюю жизнь, цивилизацию, созданную десятками тысяч лет.

Мстислав заметил, что лишь Святополк стоял в стороне и наблюдал за происходящим с задумчивым видом, и ему почему-то стало стыдно и за себя, и за остальных. Ему хотелось что-то сделать, чтобы спасти несчастных богов.

Он отошел в сторону от беснующихся дружинников и подошел к Святополку.

– О чем думаешь, брат? – спросил его.

Святополк повел на него взглядом, в котором читались печаль и сожаление.

Мстислав стал оправдываться:

– Князь должен быть с дружиной.

– Да, – проговорил Святополк.

– Почему же ты меня жалеешь? – спросил Мстислав.

– Я не тебя жалею. Я жалею народ, – сказал Святополк.

– Почему же ты жалеешь народ? – удивился Мстислав.

– Потому что, чтобы уничтожить народ, надо уничтожить его веру, – туманно проговорил Святополк.

Мстислав, не поняв его рассуждений, лишь пожал плечами.

Отстояв утреню, Аделина направилась было домой, но на выходе из церкви ее подхватила за локоток Юлия.

– Княгиня Аделия, погоди!

Ее печальная судьба была всем известна.

Великий воин Святослав, увидев прекрасную греческую монахиню, похитил и привез ее в Киев, как самую ценную добычу. Он подарил ее любимому сыну.

Князь Владимир, влюбившись в Юлию, презрев людские обычаи и честь рода Рюрикова, взял жену убитого им брата в наложницы.

Юлия была несколько старше Аделины. Ее красота иного рода. Она была красива, словно греческая богиня любви Афродита.

Но, как и богиня, обладала скверным характером: горда как горный пик; холодна словно лед и властна без меры. Ее черные глаза горят жарким огнем. Она подобна розе – яркому цветку с острыми колючими шипами, ранящими плоть при неловком движении.

У великого князя почти тысяча наложниц, но княжна не была одной их них.

Когда Владимир взял беременную жену брата в наложницы, это вызвало осуждение дружины – даже по тем грубым временам поступок считался непозволительным. Чтобы сгладить недовольство, пришлось Владимиру обеспечить жене брата достойное ее статусу положение, а затем объявить рожденного ей ребенка своим сыном.

Хоть и невелика разница между женой и наложницей, однако Юлия заняла место среди жен.

– Будь здрава! – ответила Аделина.

Юлия повлекла ее в сторонку к лавочке под кустом сирени. На служанок, потянувшихся за ними хвостом, строго шикнула: дайте поговорить! – и те отстали.

Сев на лавочку, Юлия поинтересовалась:

– Как тебе спалось, княгиня?

Аделине показалось, что по алым губам Юлии скользнула едва заметная усмешка. Она поправила ладонями платье на коленях и уклончиво проговорила:

– Хорошо!

– Да? А отчего же у тебя глаза красные? – подчеркнуто удивленно проговорила Юлия. Ответа дожидаться не стала. – Странно, что ты хорошо спишь, когда во дворце содом и гоморра.

– Ты его ненавидишь! – сказала Аделина.

– А кто его любит? – спросила Юлия. – Рогнеда, которую он насиловал на глазах отца и матери, а затем убил всю родню?

– Такова женская доля. Иисус терпел и нам велел терпеть, – сказала Аделина. – Его любит только Олава.

– Зря она надеется на ответную любовь, – сказала Юлия. – Олава уже старуха. А Владимир любит молоденьких.

– Но мы-то еще молоды, – заметила Аделина. – А что будет завтра? Стоит ли об этом загадывать?

– Конечно, гадать о завтрашнем дне не стоит. Как Бог даст, так он и сложится, – сказала Юлия.

– Я слышала, что Владимир принял от греков веру? – спросила Аделина.

– Добыл мечом, – с насмешкой поправила Юлия.

– Вера стоит на любви к людям, сострадании к слабым – ее нельзя добыть силой, ее можно принять только душой, – возразила Аделина.

– Душой? – По губам Юлии вновь скользнула насмешка. – Бог дает власть избранным. Он дает ее только тем, кто способен перешагнуть человеческие заблуждения и слабости. Сильные пишут законы для слабых, и слабые обязаны их исполнять. Ибо простой человек – всего лишь раб другого человека. Сильный человек никому ничего не обязан, потому что он Божий избранник, а потому его устами говорит сам Бог.