Александр Майборода - Мстислав Храбрый

Комната Аделины находилась на верхнем этаже терема, и она подумала, что факел должен находиться на горе, так как свет не заслонялся городскими стенами. Но не было в округе выше горы, чем та, на которой находился город.

– Милица?.. – тихо проговорила Аделина.

За дверью послышался шорох, затем дверь приоткрылась, пропустив полосу дрожащего слабого желтого света. Следом протянулась рука со свечой. А затем и бледное лицо.

– Княгиня, ты не спишь? – негромко проговорил сонный женский голос.

– Не сплю, – так же тихо ответила Аделина.

Дверь окончательно открылась, и в комнату вошла молодая женщина в простой ночной рубахе со свечой в руке.

Было заметно, что она выше и более крепкого телосложения. Лицо круглое. В глаза бросался длинный тонкий шрам, протянувшийся от верхней губы через щеку и почти до виска.

Несмотря на шрам, многим мужчинам Милица казалась привлекательной. Однако Милица мужчин избегала.

Женщины всегда выбирают себе в подруги более некрасивых подруг, потому что те подчеркивают их красоту. Ведь красота познается в сравнении.

Но Аделина выбрала Милицу себе в служанки совсем по другой причине.

В 983 году по всей Европе прокатились восстания язычников против христиан.

Владимир только что закончил войну с братьями за наследство.

Любой более или менее умный правитель хорошо знает, что его власть держится на трех китах – на военной силе, на экономике…

С военной силой просто – среди людей всегда имеется множество людей, не имеющих таланта либо ремесла, но охотно соглашающихся рискнуть жизнью ради призрачного куша.

Имея силу, несложно приобрести богатства, для этого достаточно ограбить первого встречного или наложить дань на окружающих.

Но главное в управлении государством – идеология! Преданность деньгами не купишь. Ибо сколько ни плати, всегда найдется тот, кто заплатит больше. Только идея является тем клеем, что прикрепляет людей к власти.

У Владимира, с точки зрения обычного человека, было множество недостатков. Он был и жесток, и беспринципен, и лжив, но он не был глупым человеком.

Стремясь упрочить свое положение, он пытался реформировать язычество, чтобы превратить его в государственную религию. В качестве образца он использовал уже показавшие свою эффективность монотеистические религии, в том числе и христианство. Это вызвало такое недовольство народа, что Владимир почувствовал, как зашаталась гора, на которой зиждился его дворец.

Поэтому, когда язычники поднялись на христиан в Киеве, Владимир закрыл глаза на убийство жителей Киева, хотя и христиан. Более того, чтобы успокоить людей, он даже принес в жертву лучшего дружинника Иоанна и его отца Федора Варяга, бывших христианами.

На следующий день после убийства Федора Варяга и его сына во двор к Аделине пришел монах. Он попросил юную княгиню позаботиться о пострадавшей во время мятежа молодой женщине. Аделина согласилась, не раздумывая. В тот же вечер она ее увидела.

Женщина казалась старухой. Волосы ее были бесцветны. Глаза пусты. На лице глубокая рана, в глубине которой белела кость. Одежда изорвана в лохмотья.

Она все время в бреду звала ребенка.

Аделине пояснили, что у женщины был ребенок. Ребенок пропал. Очевидно, что его убили и выбросили в реку.

Аделина не верила, что она сможет выжить. Но она выжила. Раны зажили. Правда, печаль из глаз так и не исчезла.

С тех пор Милица и служит Аделине.

– Милица, иди сюда, – поманила она служанку.

Милица подошла.

– Княгинюшка, чего же ты не спишь? Ведь сегодня тихо. Угомонились, окаянные! – проговорила она.

– Погаси свечу, – сказала Аделина.

Милица быстрым движением пальцев сняла со свечи огонь.

– Смотри, – сказала Аделина и показала рукой вдаль.

– Смотрю…. – проговорила Милица, не понимая, что вызвало интерес у княгини.

– Видишь?

– Нет. Ничего не вижу… Темно.

– Ах, какая же ты слепуха! Прямо старуха… – расстроилась Аделина.

Милица пожала плечами.

– Княгиня, темно – ничего не видно, – попыталась она неуверенно оправдаться.

– Но – вон там! Видишь – сверкает огонь, – с долей раздражения в голосе пояснила Аделина.

Милица вгляделась и сказала:

– Это звезда.

– Слишком ярко светит, – усомнилась Аделина.

– Это утренняя звезда – Венера, – сказала Милица. – Она появляется на небе только перед рассветом и светит так ярко, словно там горит костер.

– Но ведь других звезд не видно? – сказала Аделина.

– Их свет не пробивается сквозь мглу, – сказала Милица.

– А мне показалось, что кто-то знаки подает… – промолвила Аделина.

Милица бросила на нее быстрый взгляд.

– Может, и так, – задумчиво проговорила она.

– Я давно в церковь собиралась, – сказала Аделина.

– Сейчас самое подходящее время, – сказала Милица. – Во дворе тихо. Наверно, все спят.

– Скоро рассвет, – сказала Аделина. – Давай одеваться.

Милица вопросительно взглянула на нее. В комнате было несколько сундуков, заполненных одеждой и обувью.

Аделина кивнула головой и промолвила:

– Для церкви.

Милица открыла один из сундуков.

В сундуке аккуратной стопкой лежало несколько платьев. Наряды были роскошные. Легкие – шелковые разных цветов и из тончайшего белого полотна, вышитые узором. Тяжелые, парадные – из парчи с вычурной отделкой.

Перед Богом должно представать в скромном виде. Один из главных грехов – гордыня. Ослепленный гордыней человек хвалится своими качествами перед Богом, забывая, что получил их от Него.

Аделина, не задумываясь, выбрала самое скромное платье – из темно-красного бархата, с белыми кружевами.

Женщина на улице не может показаться без головного убора, тем более в церкви. На голову Аделина взяла коричневый плат с белой полосой вдоль каемки.

Выбрав наряд, Аделина с помощью Милицы оделась.

Одевшись, Аделина присела к зеркалу. Мазнув взглядом, Аделина заметила, что Милица все еще в ночной рубахе.

– Сходи оденься, – сказала Аделина и вновь обратилась к зеркалу.

Милица ушла. Через несколько минут вернулась уже в полной одежде.

Другой бы удивился быстроте, с которой женщина оделась, но Аделина посчитала это само собой разумеющимся.

Она встала, сказала: «Пошли!» – и шагнула к выходу.

– Погоди, княгиня, – сказала Милица и накинула на плечи княгини темно-синий плащ с капюшоном.

– Зачем плащ? – спросила Аделина. – На улице душно.

– Это не для тепла, – проговорила Милица. – Плащом скроешь лицо.

Аделина кивнула и, пряча лицо в складках ткани, вышла на порог. Здесь остановилась, вспомнив, что хотела взять в церковь старшего сына.

Оглянулась на сопровождавшую ее служанку и спросила:

– Милица, где Мстислав?