Сергей Позднышев - Распни Его

Что должен был чувствовать он, Царь земли Русской, когда рушились его дальневосточные планы, его надежды твердой ногой стать на берегах Тихого океана? В своих мечтах он видел, как русские суда бороздят беспредельные просторы морей и как колышется и плещется в лучах восходящего солнца русский флаг. Что должен был чувствовать он, видя, как проливалась русская кровь на улицах столицы?..

«Тяжелый день, – записал он в дневнике 9 января 1905 года. – В Петербурге произошли серьезные беспорядки. Войска должны были стрелять в разных местах города. Было много убитых и раненых. Господи, как БОЛЬНО И ТЯЖЕЛО»…

Сердце Государя было полно скорби. Он отверг все проекты, которые ему предлагали, и решил лично переговорить с представителями рабочих, как говорит отец с провинившимися детьми. Он им сказал:

«Приглашая вас идти подавать мне прошение о нуждах ваших, ИЗМЕННИКИ поднимали вас на бунт против меня и моего правительства… Стачки и мятежные сборища только возбуждают безработную толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и невинные жертвы.

Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить, но имейте терпение. Вы сами по совести понимаете, что следует считаться с условиями нашей промышленности»…

Революция привела к преждевременному миру накануне нашей победы. Японцы исчерпали свои средства, накопленные раньше, перед войной, Россия же их только сосредоточила.

«О, если бы Бог даровал нам победу, – писало „Новое время“. – Как бы Русь воспрянула, как отлетел бы от нее весь дым и чад, все это удушье, бестолковщина и безначалие»…

«И неужели хоть на полгода времени нельзя вдохнуть в интеллигенцию России чувства патриотизма?..» – с горьким чувством заметил Куропаткин.

Революция привела Россию к Манифесту 17 октября, коим были дарованы политические свободы и учреждена Государственная дума.

«Милая моя мамá, – писал Государь Императрице Марии Федоровне после подписания Манифеста. – Сколько я перемучился, ты себе и представить не можешь. Я не мог телеграммой объяснить тебе все обстоятельства, приведшие меня к этому страшному решению, которое я, тем не менее, принял совершенно сознательно… Ни на кого я не мог опереться… Единственное утешение – это надежда, что такова воля Божия, что это тяжелое решение выведет дорогую Россию из того невыносимого хаотического состояния, в каком она находится почти год… Мы находимся в полной революции, при дезорганизации всего управления страною. В этом главная опасность. Но милосердный Бог нам поможет. Я чувствую на себе Его поддержку и какую-то силу, которая меня подбадривает и не дает пасть духом. Уверяю тебя, что мы прожили здесь года, а не дни, – столько было мучений, сомнений и борьбы»…

Приветствуя собравшихся членов Государственного совета и Государственной думы, Государь открыто, честно, с надеждой и верой сказал им:

«Всевышним Промыслом врученное мне попечение о благе Отечества побудило меня призвать к содействию в законодательной работе выборных от народа.

С пламенной верой в светлое будущее России я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых я повелел возлюбленным моим подданным выбрать от себя.

Трудная и сложная работа предстоит вам. Верю, что любовь к Родине и горячее желание послужить ЕЙ воодушевят и сплотят вас…

Да исполнятся горячие мои желания видеть народ мой счастливым и передать сыну моему в наследие государство, крепкое, благоустроенное и просвещенное.

Господь да благословит труды, предстоящие мне в единении с Государственным советом и Государственной думой, и да знаменуется день сей отныне днем обновления нравственного облика земли Русской, днем возрождения ее лучших сил. Приступите с благоговением к работе, на которую я вас призвал, и оправдайте достойно доверие Царя и народа. Бог в помощь мне и вам».

Протянутую Царем искренно и чистосердечно руку Дума отвергла. Отвергла потому, что у нее была другая цель, продиктованная революционным настроением и иными сторонними влияниями. Об этой цели Столыпин позднее мужественно, открыто сказал Думе: «…ВАМ НУЖНЫ ВЕЛИКИЕ ПОТРЯСЕНИЯ – НАМ НУЖНА ВЕЛИКАЯ РОССИЯ…»

Первая Дума закончила свою деятельность знаменитым Выборгским воззванием с призывом не платить налогов и не давать солдат в войска.

Дарование свобод и учреждение Государственной думы не остановило борьбы, на что так надеялся Государь. В течение десяти лет Дума была факелом, от которого летели по всей стране искры пожара. Начавшаяся война с Германией и Австрией вызвала патриотический подъем. Но это продолжалось недолго.

На один момент приостановилась борьба, а затем атака власти и режима вспыхнула с новой разъяренной силой.

Перед Государем, как призраки, замелькали тени врагов. Вот проплыл огромный, полный, заплывший жиром, с одышкой, с куполообразной головой, с желто-карими тусклыми глазами председатель Государственной думы Михаил Родзянко.

До мельчайших подробностей вспомнил Государь их последний разговор. Родзянко говорил долго, топтался и кружился вокруг одних и тех же вопросов, как кружится ночная бабочка вокруг огня, и закончил словами:

– Общество требует реформ; требует создания ответственного министерства, пользующегося доверием народа; требует устранения Императрицы от государственных дел; требует настоящего народного представительства с правами, требует удаления Протопопова. Растет народное недовольство.

Мы накануне огромных событий, последствий которых предвидеть нельзя. То, что делает ваше правительство и вы сами, до такой степени раздражает население, что все возможно. Всякий проходимец всеми командует. Если проходимцу можно, почему же мне, порядочному человеку, нельзя?

Государь вспомнил этот момент. Тогда он подумал: «Какую сморозил глупость: позавидовал проходимцам; какой недалекий человек».

Родзянко же продолжал, как ни в чем не бывало:

– В моем докладе я указываю вам целый ряд мер.

Это искренно написано. Я изложил вам правдиво то, чего требует общество. Подумайте, Государь, и сделайте так, как я вам советую. Спасайте себя.

– Я сделаю то, что мне подскажет моя совесть, и то, что мне положит Бог на душу…

– Ваше Величество, вам, во всяком случае, надо очень помолиться, усердно попросить Господа Бога, чтобы Он показал вам правый путь, потому что шаг, который вы теперь предпринимаете, может оказаться роковым…

Государь остро почувствовал язвительную насмешку. Она обожгла его самолюбие, как удар бича. Он встал и, смотря в упор на тяжелое, багрово-красное лицо Родзянки, на заплывшие, невыразительные глаза, медленно и твердо сказал с ледяной холодностью: