Анатолий Егин - Блеск власти

– О мой великий и мудрый шах, да будет милостив к тебе наш Всевышний Творец, я сочту за честь выполнить твою волю, так же как и сын моего кунака осетинского князя Хетэга по имени Асхар.

– Я рад тому. Мной отданы распоряжения разыскать путешествующего по Востоку ходжу Самира Озана ибн Хусейна Шекиви. Лучшего учителя для твоего воспитанника не найдет никто, – сказал шах и удалился.

На следующий день, как и условились, состоялась охота, только шах объявил ее несоревновательной.

– Всевышний Аллах быстро открыл мне глаза на способности и возможности твоих людей, – говорил шах Елбаздуку, – посему повелеваю охоту эту сделать свободной, убитую дичь отдать на пропитание твоим людям, потому пусть все они выходят охотиться.

Около двух сотен человек, огромная свора собак выехали в окрестности Баку. За короткое время на арбы было сложено множество газелей и зайцев. Охотники переместились в плавни, поросшие камышом, в заросли пошли собаки и подняли на крыло тучи уток, гусей, лебедей, лучники повеселились от души. Охота близилась к концу, когда на сухую часть лимана, прямо на ширваншаха вылетел огромный, как гора, кабан, из тех, кого на Руси называют вепрем. Шах выстрелил, меткая стрела пробила кабану левый глаз, но не остановила. Началась погоня. Кей Кабус ибн Ахситан впереди, его стража за ним. Вепрь с огромной скоростью летел туда, где не спеша ехал Антанук, и, не вмешиваясь, наблюдал за погоней. Еще одна стрела вонзилась в спину зверя, он вдруг резко развернулся и пошел в атаку на шаха. Повелитель выхватил из ножен длинный меч, готовясь принять кабана справа, но вепрь шустро сместился влево и клыком располосовал передний левый коленный сустав скакуна. Конь от боли поднялся на дыбы, а затем грузно сел на круп, едва не сбросив всадника. Шах сам ловко выпрыгнул из седла и тут же заметил, что зверь опять атакует. Повелитель Ширвана крепко встал на ноги, нисколько не сомневаясь в победе, поигрывал мечом. Охрана пыталась поразить зверя, но еще несколько метких стрел только прибавили ему ярости. Человек и зверь уже смотрели в глаза друг другу, их разделяло несколько метров. В это мгновение острая тяжелая пика пробила шею кабана, сломав позвоночник. Вепрь упал как подкошенный, над ним на коне возвышался Антанук. Жар разлился по телу шаха, на лбу выступила испарина, ноги сделались ватными. Кей Кабус ибн Ахситан только сейчас понял, что могло бы произойти: для раненого зверя нет преград.

Антанук спешился, встал на колени перед шахом.

– О великий повелитель, да продлит Аллах твои дни, можешь казнить меня за мою дерзость, что не дал тебе самому расправиться с этим грязным животным, но я не сдержался при виде этой горы вонючего мяса и шерсти и осмелился умертвить его, как учил нас Пророк Мухаммад, саллялляху алейхи ва саллям.

– Ты поступил правильно, мой юный князь. Ты не был соперником мне в этой борьбе, я объявил охоту несоревновательной. Поднимись с колен, нам пора заканчивать нашу забаву. В моем дворце нас ждет прекрасный ужин, – сказал ширваншах и подумал: «Умен, очень умен этот мальчик! Хорошая порода – она и есть хорошая!»

Ужин действительно был прекрасен – сыры, обилие овощей и ароматных трав, мясо молодого ягненка с соусом из граната таяло во рту, сладкие напитки из фруктов, халва, щербет и танцы! Обворожительные красавицы бередили душу Узбека-Антанука, звали его куда-то в другой мир.

– Вы обратили внимание, князь, как ваш воспитанник пожирает глазами танцовщиц? Не пора ли нам благословить его в мир любви?

– Я давно уже об этом думаю, мой повелитель, – вдохнул Елбаздук.

– Тогда я позабочусь об этом прямо сейчас.

Кей Кабус ибн Ахситан повелел пригласить евнуха своего гарема. Свечи не успели сгореть и наполовину, как ширваншах подозвал Антанука к себе и, улыбаясь, сказал:

– Я приготовил тебе подарок, мой юный князь. Мы вместе с твоим почтенным аталыком решили, что пришла тебе пора окончательно стать мужчиной. Иди с этим человеком, и пусть тебя никто и ничто не смущает. Те комнаты дворца, в которые ты попадешь, будут твоими, твоим будет и все, что там находится.

Сердце Узбека-Антанука, казалось, сейчас остановится, предвкушая что-то очень приятное. Но что? Вслед за евнухом он шел по коридорам и переходам дворца, и путь этот казался очень долгим. Вот наконец служитель гарема распахнул перед ним дверь, хан вошел в полумрак комнаты, благоухающей курящимися благовониями. С лежанки поднялась черноволосая красавица и покорно застыла в поклоне. Сердце юноши заколотилось еще сильнее, казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Он застыл на месте, не зная, что делать.

– Лейла, меня зовут Лейла, – тихонько прошептала красавица.

Она была обворожительна. Глаза Узбека-Антанука, привыкшие к полумраку, увидели удивительно правильные черты лица, сияющие приветливые глаза. В черные волосы были вплетены жемчужные нити, высокая грудь манила к себе, тонкая талия и просвечивавшие сквозь прозрачные шаровары стройные ноги сразили хана. Но когда глаза их встретились, комнату озарило сияние, Лейла робко сделала шаг к своему господину, он рванулся навстречу. Да, да! Это была она, красавица из его сна. Антанук припал к ее губам, страстно и неумело, даже грубо обнял первую в своей жизни женщину. Лейла, дождавшись, когда приутихнет первый порыв страсти, ласково сказала на ухо:

– Не торопись, мой повелитель, любовь не любит спешки. Я научу тебя всему, слушай свое и мое сердце, мой господин.

Она аккуратно и нежно начала раздевать Антанука, при этом успевая ласкать его и обнажаться сама. Ловкие руки Лейлы, ее гибкий стан, сладкие губы чуть не лишили молодого хана рассудка. Душа юнца летала где-то в ином мире, когда же наступил миг блаженства, ему показалось, что она достигла рая. Опустошенное и обессиленное тело Антанука оставалось на лежанке, а душа все летала, летала, и полет этот поддерживали нежные руки знающей толк в любви женщины. Вдруг соски коснулись губ его, и все органы хана вновь налились неистовой силой любви.

Наступило утро, солнечное, лучистое. Утро всегда прекрасно не только рассветом, но новыми надеждами, новыми мечтами. Луч бегал по лежанке, освещая крепко спящего Антанука. Лейла, свежая и счастливая, внимательно рассматривала своего нового господина, его крепкое тело, почти круглое лицо, прямые, черные как смоль волосы, широкие скулы.

«Сколько ему лет? – думала наложница. – Шестнадцать, семнадцать не больше. О Аллах, как же он молод! А мне уже двадцать».

Лейле стало немного грустно, она около пяти лет в гареме шаха, но невостребованна, господин в течение последних трех лет не приглашал ее к себе. Что дальше? Повелитель, наверное, забыл о ней. И вот! О Аллах, великий и милосердный! Евнух позвал ее. Евнух сказал, что шах повелел обучить искусству любви молодого гостя, и если Лейла будет стараться, может, он возьмет ее в жены, а может, и нет. Но у Лейлы не было больше сил изнывать в гареме никому не нужной. Она уже слышала о гостях повелителя, говорили, что они приехали на год или больше. Лейла понимала, что ей нужно очень стараться, чтобы понравиться молодому господину, решила всегда проявлять чудеса любовной страсти, как вчера вечером, как ночью, она тоже истосковалась по любовным утехам.