Александр Глущенко - Россия – Украина: забытые и искаженные страницы истории

По-видимому, это был один из первых, если не первый, заговор с целью убийства великого князя в истории Киевской Руси. Как следует из вышеизложенных исторических источников, борьба за “стол” в Киеве происходила после смерти Ярослава Мудрого почти непрерывно, однако, скорее в форме открытых противостояний, нежели в форме заговоров, тем более, не в “центральном” Киевском княжестве, а в отдаленном Суздальском.

До известной степени условная аналогия с днём сегодняшним в Киеве – это отстранение от власти законно избранного в 2010 г. президента Украины В. Януковича и появление на киевской сцене так называемых “лидеров Евромайдана” и им подобных.

Те исторические персоны XIII–XIV веков, о которых речь в этой главе будет идти далее, по мнению автора, и не только его, с полным основанием могут характеризоваться как выдающиеся хранители, защитники, собиратели, архипастыри Киевской Руси и её наследия – Великороссии, Малороссии и Белороссии.

Прошу извинения у читателя за обширное цитирование фундаментального труда русско-украинского историка Н.И. Костомарова, но, как представляется автору, лучше, чем он, об этих замечательных лицах духовного и светского звания не написал никто. Во времена нынешней “киевской смуты” напомнить об их духовных и ратных подвигах кажется особенно важным.

С.153: “Гл. 8. Князь Александр Ярославич Невский.

XIII век был периодом самого ужасного потрясения для Руси. С востока на неё нахлынули монголы с бесчисленными полчищами покорённых татарских племён, разорили, обезлюдили большую часть Руси и поработили остаток народонаселения; с северо-запада угрожало ей немецкое племя под знаменем западного католичества. Задачею политического деятеля того времени было поставить Русь по возможности в такие отношения к разным врагам, при которых она могла удержать своё существование. Человек, который принял на себя эту задачу и положил твердое основание на будущие времена дальнейшему исполнению этой задачи, по справедливости может назваться истинным представителем своего века.

Таким является в русской истории князь Александр Ярославич Невский.

Отрочество и юность его большею частью протекли в Новгороде. Отец его Ярослав всю жизнь то ссорился с новгородцами, то опять ладил с ними. Несколько раз новгородцы прогоняли его за крутой нрав и насилие и несколько раз приглашали снова, как бы не в состоянии обойтись без него. Князь Александр уже в молодых летах подвергался тому же вместе с отцом. В 1228 году, оставленный со своим братом Федором, с двумя княжескими мужами, в Новгороде, он должен был бежать, не выдержав начавшегося в то время междоусобия – явления обычного в вольном Новгороде. В 1230 году юноша снова вернулся в Новгород с отцом и с тех пор, как кажется, долго не покидал Новгорода. С 1236 года начинается его самобытная деятельность. Отец его Ярослав уехал в Киев; Александр посажен был князем в Великом Новгороде. Через два года (1238) Новгород праздновал свадьбу своего молодого князя: он женился на Александре, дочери Брачислава полоцкого, как кажется, последнего из Рогволодовичей, скоро заменённых в Полоцке литовскими князьками. Венчание происходило в Торопце… Молодой князь был высок ростом, красив собою, а голос его, по выражению современника, “гремел перед народом как труба”. Вскоре важный подвиг предстоял ему.

Вражда немецкого племени со славянским принадлежит к таким всемирным историческим явлениям, которых начало недоступно исследованию, потому что оно скрывается во мраке доисторических времён. При всей скудости сведений наших, мы не раз видим в отдалённой древности признаки давления немецкого племени над славянским. Уже с IX века в истории открывается непрерывное многовековое преследование славянских племён; немцы порабощали их, теснили к востоку и сами двигались за ними, порабощая их снова. Пространный прибалтийский край, некогда населённый многочисленными славянскими племенами, подпал насильственному немецкому игу для того, чтобы потерять до последних следов свою народность. За прибалтийскими славянами к востоку жили литовские и чудские племена, отделявшие первых от их русских соплеменников. К этим племенам в конце XII и начале XIII века проникли немцы в образе воинственной общины под знаменем религии и, таким образом, стремление немцев к порабощению чужих племён соединилось с распространением христианской веры между язычниками и с подчинением их папскому престолу. Эта воинственная община была рыцарский орден крестоносцев, разделявшийся на две ветви: орден Тевтонский или Св. Марии и, позже его основанный в 1202 году, орден Меченосцев, предназначенный для поселения в чудских и леттских краях, соседних с Русью. Оба эти ордена соединились впоследствии для совокупных действий.

Полоцкий князь Владимир, по своей простоте и недальновидности, сам уступил пришельцам Ливонию (нынешние прибалтийские губернии) и этим поступком навёл на северную Русь продолжительную борьбу с исконными врагами славянского племени.

Властолюбивые замыслы немцев после уступки им Ливонии обратились на северную Русь. Возникла мысль, что призванием ливонских крестоносцев было не только крестить язычников, но и обратить к истинной вере русских. Русские представлялись на западе врагами Св. Отца и римско-католической церкви, даже самого христианства (приблизительно так же, как сегодня на западе они представляются агрессорами, захватившими Крым и нависшими над раздираемой конфликтами Украиной – А. Г.).

Борьба Новгорода с немцами была неизбежна. Новгородцы ещё прежде владели значительным пространством земель, населённых чудью, и постоянно, двигаясь на запад, стремились к подчинению чудских племён. Вместе с тем, они распространяли между последними православие более мирным, хотя и более медленным путём, чем западные рыцари. Как только немцы утвердились в Ливонии, тотчас начались нескончаемые и непрерывные столкновения и войны с Новгородом; и так шло до самой войны Александра. Новгородцы подавали помощь язычникам, не хотевшим креститься от немцев, и потому-то в глазах западного христианства сами представлялись поборниками язычников и врагами христовой веры. Такие же столкновения явились у новгородцев с католическою Швецией по поводу Финляндии, куда с одной стороны проникали новгородцы с православным крещением, а с другой – шведы с западным католичеством; спор между обеими сторонами был также и за земное обладание финляндской страной.

Папа, покровительствуя ордену, возбуждал как немцев, так и шведов, к такому же покорению северной Руси, каким уже было покорение Ливонии и Финляндии. В завоёванной Ливонии немцы насильно обращали к христианству язычников; точно также приневоливали они принимать католичество крещённых в православную веру туземцев; этого мало: они насиловали совесть и тех коренных русских поселенцев, которых отцы ещё прежде прибытия рыцарей водворились в Ливонии.