Александр Васильев - Бремя прожития, или Неисповедимы пути журналистские

– Мы удачно использовали редкую возможность представить наш регион в Совете Федерации, – охотно давал он интервью журналистам. – Интерес к выставке большой, отзывы добрые и положительные.

89 субъектов Федерации мечтают застолбить здесь местечко, Костроме удалось обойти конкурентов. То, что в ход пошла большая политика, выяснилось при открытии выставки, когда случилась подлинная неожиданность. На ковер перед красной ленточкой вместе с Егором Строевым, Виктором Шершуновым и Андреем Бычковым вышел… премьер-министр Евгений Примаков! Журналисты ахнули и нацелили камеры.

– Я рад, что к нам приехала коренная русская область, – заявил Егор Строев после того, как вкусил от красавиц в кокошниках хлеба-соли. – Отсюда выходили цари и умные люди, которыми мы гордимся. Здесь сохраняется генофонд нашего народа. Отсюда звучат новые мысли, новые предложения, здесь поднимают экономику, возрождают льноводство. Но самый богатый дар – это красивые русские девушки с голубыми глазами, – не остыл председатель Совета Федерации от общения с костромичками в кокошниках.

– Я хуже разбираюсь в льноводстве, – не стал скрывать Евгений Примаков, – но не устаю восхищаться костромскими красавицами, – продолжил он под смех и аплодисменты. – Рад возможности поприсутствовать на выставке, желаю костромичам успеха.

В кольце охраны премьер удалился решать государственные дела, а публика глазела на шикарное представление – демонстрацию льняной одежды на длинноногих манекенщицах – студентках костромских вузов и даже на одном манекенщике, видимо, тоже студенте.

На региональной выставке в Совете Федерации премьер-министр присутствовал впервые. Кострома создала прецедент. Говорят, что на март намечена встреча Виктора Шершунова и Евгения Примакова. В большой политике случайностей не бывает.

Осматривая выставку, Егор Строев на прилавке Дома народного творчества купил («Для внука!») глиняную свистульку. Продавец, по слухам, получила нагоняй от своего руководства: могла бы, мол, подарить свисток большому человеку.

Вице-губернатор Юрий Цикунов по привычке сам атаковал журналистов вопросами.

– Понравилось? То-то! Еще и не такое увидите! – шутливо пригрозил он.

Что тут скажешь: ждем-с!

Возвращаясь в Кострому, мы то и дело обгоняли укрытые тентами КамАЗы и «Газели». Россия торгующая везла из столицы импортный товар в красивой обертке.

«Северная правда», 19 февраля 1999 г

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДИРЕКТОРСКИЙ КОРПУС

МЕНЯЮТ НЕ НАРОД, МЕНЯЮТ ПРАВИТЕЛЬСТВО.

Интересно, как бы мы жили, если бы жили хорошо?

Судоверфь имени газеты

Судостроительная верфь имени газеты «Комсомольская правда» заработала в Костроме в 1930 году. Почему имени газеты? Дотошный архивный исследователь, наверное, мог бы найти ответ на этот вопрос. Можно предположить, что название было дано просто по моде тех лет. Нынешние «Фанплит», «ЭКСКО», «Кохлома» и так далее также наверняка вызовут недоумение у потомков. Наше время, время непереводимых аббревиатур, продолжает бурлить.

За более чем 60 прожитых лет судоверфь из небольшой мастерской по ремонту и строительству деревянных судов превратилась в современное предприятие с большой стапельной площадкой, мощным спусковым устройством, портальными кранами, что позволяет строить крупнотоннажные суда и отправлять их водным путем в любой район европейской части страны. И все эти годы со стапелей судоверфи один за одним сходили дебаркадеры и плавмастерские, деревянные и стальные баржи, причальные пассажирские понтоны и другие суда.

А над всем этим царствовал его величество план. Министерство речного и морского транспорта точно знало потребность страны в дебаркадерах и баржах и спускало судоверфи заказ: кому и сколько судов построить. Под эти объемы предприятие в полной потребности обеспечивалось комплектующими. Но с началом кризиса и реформ (или наборот?) не стало не только плана, но и самого министерства. Лишившись заказов и обеспечения под них, судоверфь, как и все предприятия страны, на полном ходу села на мель. Искусственно раздутая инфляция начала 90-х без остатка съела оборотный капитал, лишив предприятие возможности модернизироваться.

Акционирование также оказалось пшиком, сыром в мышеловке, так как государство без тени смущения переоценивает основные фонды у частного (!) предприятия. А почему бы в таком случае не подвергнуть переоценке имущество в квартирах граждан и не заставить их немедленно доплатить до взятой с потолка «новой» стоимости? А не доплатишь, налоговая включит счетчик куда покруче рэкетирского. А там пошли пени, астрономические штрафы, многомиллиардная картотека. Задыхаясь в налоговой удавке, весь этот путь прошла судоверфь. 1996 год здесь считают самым трудным. Зарплата на предприятии не выплачена еще за август.

Директорами рождаются или становятся?

– Думаю, рождаются, – ответил генеральный директор ОАО «Костромская судостроительная верфь» Г.В. Долотов («Комсомольскую правду» в названии предприятие потеряло при акционировании, о чем директор, по его словам, сожалеет, так как не видел в этом ничего плохого, а исторические корни в угоду новомодным веяниям обрывать негоже) – Я еще в пацанах, когда в войну играли, всегда в командиры стремился, – поясняет он.

– А судостроение?

– А это хобби еще со школьных лет. Помню, аэроглиссер построили с двигателем и пропеллером от самолета У-2. Заводили его вдвоем. Один в рубке кричит «Есть контакт!» Другой дергает веревкой за лопасть: «От винта!» По Волге гоняли, 80 километров в час запросто развивали, даже уток на лету догоняли.

И тогда душа будущего гендиректора устремилась ввысь, в полет. Решили с мальчишками сделать ни больше ни меньше как вертолет. И не сомневаюсь, стал бы летать над Костромой самодельный вертолет лет за тридцать до появления здесь дельтапланов, если бы не один досадный дефицит: невозможно было тогда в стране свободно достать (да, вероятно, и сейчас не найти) платиновый (!) катализатор для прямоточного реактивного (!) двигателя, с помощью которого и предполагалось раскручивать вертолетные лопасти.

Но провидение внесло коррективы, в авиационный институт он не прошел по конкурсу. Вернулся на родной судомеханический, где был своим с мальчишек. И пошла трудовая биография. Слесарь-инструментальщик, технологический институт без отрыва от производства, инженер-конструктор, главный технолог завода, начальник конструкторского бюро, начальник цеха и так далее. Последние 13 лет – на судоверфи. 8 лет главным инженером и 5 – генеральным директором.