Олег Иванов - Петр III. Загадка смерти

Лучше всего было бы обнаружить список третьего письма, написанный рукой самого Ф.В. Ростопчина 11 ноября 1796 года. Однако о его существовании ничего не известно. Думается, что о нем ничего не знал и сам П.И. Бартенев, имевший непосредственный контакт с сыном Ростопчина – Андреем. Последний передал в «Русский архив» в конце 70-х годов несколько бумаг отца; например, в «Русском архиве» за 1876 год в 1-й книге было опубликовано важное для нашей темы письмо Федора Васильевича к великой княгине Екатерине Павловне, а в № 3 за 1878 год – записка Ростопчина «О состоянии России в конце Екатерининского царствования». Судьба архива графа Федора Васильевича оказалась сложной. Часть его после смерти Ростопчина по распоряжению правительства попала в Государственный архив, затем была передана в архив Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, далее в Архив Канцелярии Военного министерства и, наконец, в 80-х годах XIX века в Военно-учетный архив Главного штаба [12] О судьбе части архива графа Ф.В. Ростопчина в приложении приводится специальная статья. . Если бы упоминавшийся список ОР3 находился в этой части архива, отбиравшие важные государственные документы вряд ли оставили бы его без внимания. Он, несомненно, был бы передан императору и, возможно, соединен с ропшинскими документами. Но там его нет, как нет и в других царских архивах.

К счастью, в фонде Воронцовых в РГАДА сохранился текст, послуживший, как мы полагаем, основанием для публикации третьего письма Орлова и комментария Ростопчина в 1881 году 65. Он написан на трех двойных листах, сложенных в тетрадь; почерк не Ф.В. Ростопчина; часть текста на русском языке, часть – перевод его на французский. Вот часть этого документа, написанная по-русски:

«Копия. Замечание на № 1

После наложенного в сентябре месяце 1800 года амбарга на английские суда в России, государь император Павел приказал мне, вследствие бывшего разговора, по сему случаю написать мысли мои и о политическом тогдашнем состоянии Европы. Исполняя волю его в следующую ночь, принес утром мемориал, не полагая ни мало, что он произведет столь важную перемену в политике и будет служить основанием новой системы и разделу Турции. Продержав сию бумагу два дни, император Павел возвратил мне ее с конфирмацией и замечаниями собственноручными. Она может служить сильным и новым доказательством, что удобная минута в больших и самоважнейших делах соделывает возможным прежде и после веками не возможное.

№ 2

После смерти императрицы Екатерины кабинет ея был запечатан г. прокурором графом Самойловым и г-м адъютантом Ростопчиным. Чрез три [13] Так в подлиннике. препоручено было великому князю Александру Павловичу и графу Безбородке рассмотреть все бумаги. В первый самый день найдено письмо графа Алексея Орлова и принесено к императору Павлу. По прочтении им, возвращено к графу Безбородке, и я имел его с четверть часа в руках. Почерк известной мне гр. Орлова, бумаги лист серой и нечистой, а слог означает положение души сего злодея и ясно доказывает, что убийцы опасались гнева Государыни и сим изобличают клевету, падшею на жизнь и память сей великой царицы. На другой день граф Безбородко сказал мне, что император Павел потребовал от него вторично письмо графа Орлова, прочитав в присутствии его, бросил в камин и сим истребил памятник невинности великой Екатерины, о чем и сам чрезмерно после соболезновал.

Копия № 2

Матушка милосердая государыня, как мне изъяснить описать что случилось не поверишь верному своему рабу, – но как пред Богом скажу истинну. – Матушка готов иттить на смерть но сам не знаю как эта беда случилась. Погибли мы когда ты не помилуешь – матушка его нет на свете – но никто сего не думал и как нам задумать поднять руки на государя – но государыня свершилась беда мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князь Федором, не успели мы рознять а его уже и не стало, сами не помним, что делали, но все до единого виноваты – достойны казни, помилуй меня хоть для брата, повинную тебе принес и разыскивать нечего – прости меня или прикажи скорей окончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили души на век. Списано 11 ноября 1796 года 5 дней после смерти императрицы Екатерины II».

Теперь становится ясно, что текст третьего письма Орлова и комментарий Ростопчина при публикации в 1881 году были отредактированы: в КР изменено начало, в ОР3 выпущена упоминавшаяся фраза о пьянстве; внесены и другие мелкие изменения (в КР после слов «Через три» добавлено почему-то – «дня», из ОР3 убрали «меня»), а также проставлена пунктуация, почти отсутствующая в списке.

Пропуск в копии ОР3 1881 года объясняется, по-видимому, цензурными препонами. Напомним, что, согласно высочайшему повелению от 28 апреля 1870 года (вошедшему статьей 73 в «Устав о цензуре и печати»), «сочинения и статьи как оригинальные, так и переводные, в коих описываются личные действия или излагаются изустные выражения государя императора и прочих особ императорской фамилии, или же приводятся обращенные к ним речи, а также статьи, содержащие в себе рассказы и суждения, до Высочайших особ относящиеся, во всех без исключения изданиях, повременных и других, печатаются не иначе, как с разрешения министра императорского двора…». Автор первой большой биографии П.И. Бартенева – А.Д. Зайцев пишет, что у издателя «Русского архива» «всегда были осложнения при публикации материалов, освещающих историю вступления Екатерины II на престол, в которых упоминалось об обстоятельствах смерти Петра III…» 66.

О том, почему П.И. Бартенев изменил начало комментария Ростопчина, пойдет речь ниже, а сейчас поговорим о датировке воронцовского списка ОР3 и КР. Французский перевод начинается словами: «Traduction d’une note remise par le О Rostopchin a la Grand Duchesse Catherina d’Oldenboorg».

Таким образом, ОР3 и КР, прежде чем оказаться в Лондоне у С.Р. Воронцова, были посланы к великой княгине Екатерине Павловне, бывшей замужем за принцем Г.П. Ольденбургским. По счастью, уцелело письмо Ф.В. Ростопчина от 24 марта 1810 года, отправленное к великой княгине в Тверь: «Государыня! Осмеливаюсь повергнуть к стопам вашего императорского высочества благодарность живейшею за милостивое ваше ко мне расположение. Самолюбив был бы я, если бы возмечтал отличить себя пред тою, коя рождает удивление и любовь во всех русских. Но преданность моя к особе и к памяти родителя дает надежду, что проницательный взор подобной ему умом и сердцем дочери обратится некогда на того, который до сих пор движим единственно был честию и верностию. Исполняя повеление ваше, препровождаю к ви высочеству с некоторыми объяснениями политический мемориал и список с письма графа Орлова. Вскоре за сим при первом удобном случае отправляю самовернейшею подробную записку о последнем дне царствования императрицы Екатерины и о первом императора Павла, прося ви высочества удержать сии бумаги до возвращения моего в Тверь» 67.