Автор неизвестен - Аспазия
- Название:Аспазия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Автор неизвестен - Аспазия краткое содержание
Доподлинно не известны ни дата ее рождения, ни смерти. В истории она осталась как одна из самых умных и блистательных гетер. Свою карьеру на этом поприще начала в Милете, на родине сказочных мифов и куртизанок. Ее отец-философ по имени Аксиох, увидев, какой красотой наделили боги его дочь, решил, что такая красавица не может составить счастье одному человеку, ее удел — доставлять удовольствие всему человечеству. Поэтому и дал ей солидное образование, соответствующее ее великому, по его мнению, предназначению в этом мире.
Если верить поэтам, в детстве Аспазию (или Аспасию) похитили и увезли в Мегару или Коринф. Здесь она росла в качестве невольницы своих похитителей, постаравшихся развратить ее. Привлекательная и умная девушка сумела очаровать богатого афинянина, который выкупил ее, и она оказалась на свободе.
По другим сведениям, Аспазия до прибытия в Афины никуда не выезжала из Милета, где вела жизнь куртизанки. Но легкие интрижки вскоре надоели — сердце жаждало настоящей (и желательно великой!) любви. В поисках таковой Аспазия перебралась в Афины, неофициальную столицу Эллады. Денег к этому времени она скопила достаточно, поэтому с несколькими подругами купила дом и организовала школу риторики. Многие исследователи настаивают на том, что это был обычный публичный дом — правда, высшего класса, где Аспазия преподавала девушкам историю, философию, политику, а также искусство любви.
«Каждая женщина, — вещала гетера, — должна быть свободной в выборе мужа, а не выходить за назначенного ей родителями или опекунами; муж обязан воспитать свою жену и разрешать ей высказывать свои мысли».
Вскоре «школа» Аспазии стала едва ли не самым популярным местом в Афинах. Пообщаться с красивой и неординарной женщиной, с ее умными прелестницами приходили знаменитые философы: Зенон, Протагор. Врач Гиппократ и гениальный ваятель Фидий сделались завсегдатаями в доме этой гетеры. В Афинах заговорили о том, что в прекрасном теле женщины поселилась мудрая душа Пифагора. Сократ, юноша с пылкой душой, влюбился в Аспазию и не отходил от нее ни на шаг, а позднее, когда стал известным философом, подчеркивал, что обязан этим Аспазии.
Наслушавшись восторженных отзывов друга Сократа, на куртизанку-философа решил взглянуть и правитель города Перикл.
Наверное, это была любовь с первого взгляда… Ему исполнилось сорок — возраст опытного воина. Он обладал силой, своеобразной мужской привлекательностью и пользовался славой лучшего правителя в истории Афин. Аспазия была прекрасна, как пристало подруге правителя, и умна — как положено советнику вождя… Ее салон переместился в дом Перикла. Сам же стратег незадолго перед этим (по другим сведениям, только встретившись с Аспазией) развелся со своей женой и, заботясь о ее будущем, дал ей приданое и вновь выдал замуж, оставив при себе сыновей.
Впервые в истории античной Греции философы и политики выслушивали советы женщины и следовали им. Более того: правитель допустил свою любовницу к принятию политических решений, она составляла речи для его выступлений в народном собрании и сопровождала любимого даже в военных походах. Современники и потомки, как отмечают многие исследователи, неоднозначно оценивали такое «ненормальное» положение дел. Так, поэт Кратинус был уверен: «Распутство создало для Перикла Юнону — Аспасию, его защитницу с глазами собаки». А некоторые историки вообще склонны считать, что гетера и приехала в Афины с единственной целью — покорить Перикла, этого «достойнейшего из эллинов», о котором она столько слышала…
Закон Афин не допускал брака с чужестранкой. И ребенка гетеры, родившегося через пять лет после начала их связи, долгое время считали незаконнорожденным… Только когда оба старших сына Перикла погибли от чумы, ребенок наложницы был признан наследником.
Аспазия быстро добилась уважения, достойного жены правителя, сохранив при этом свободу, какой могли пользоваться лишь гетеры. Она не чуралась застолий, сама их организовывала, являясь душой и центром увеселений… Более того, позволяла себе принимать посетителей и в отсутствие мужа, развлекала их беседой, угощала вином, что, по афинским обычаям, являлось совсем уж недопустимым.
Многие утверждали, что милетская гетера превратила жилище правителя в дом разврата. На философских пирах непременно присутствовали красивые девушки для вполне определенных целей. Что касается военных походов, в которых верная подруга сопровождала своего супруга и благодетеля, то она делала это не в одиночку: за ней непременно следовал обоз куртизанок из ее школы, и женщины неплохо зарабатывали, ублажая изголодавшихся без любви мужчин.
В конце концов народное собрание обвинило подругу Перикла в сводничестве и развращении юных девушек. Аспазия предстала перед судом. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы защитником не выступил сам Перикл. Великий правитель плакал! «Он бы не пролил столько слез, если бы речь шла о его собственной жизни», — не без иронии подметил Эсхил. Слезы отважного полководца и государственного мужа настолько поразили судей, что те согласились признать невиновность гетеры. Но несмотря на это в появлявшейся череде бесконечных комедийных пьес ее продолжали высмеивать как распутную и продажную женщину.
После суда Аспазия смирилась с традиционной для благочестивых матрон ролью супруги-затворницы. Возможно, наедине с Периклом она продолжала обсуждать государственные вопросы и даже давала правителю советы, но шумные философские пиры в их доме больше не устраивались. История же донесла до наших дней такой факт. Когда Сократа полушутливо-полусерьезно спрашивали, как воспитать хорошую жену, он без тени сомнения отвечал: «Об этом гораздо лучше расскажет Аспазия!» Как всякая примерная супруга, она прощала мужу минутные слабости, после которых он все равно возвращался к ней — великой искуснице по части разжигания любовных страстей.
«Каким великим искусством или силой она обладала, если подчинила себе занимавших первое место государственных деятелей и даже философы много говорили о ней как о женщине незаурядной, — писал Плутарх. — Тем не менее очевидно, что привязанность Перикла к Аспазии была основана скорее на страстной любви. Говорят, что при уходе из дома и при возвращении с площади он ежедневно приветствовал ее и целовал».
Перикл и Аспазия прожили вместе двадцать лет. А потом на Афины с Востока обрушилась страшная эпидемия, которая скосила множество афинян. Не обошла она и дом Перикла. Ушла из жизни его сестра, умерли оба сына от первого брака. Потом наступила очередь самого правителя…
После смерти супруга Аспазия незамедлительно вышла замуж — вернее, перешла на содержание к некому торговцу скотом, бывшему когда-то ее учеником, Лизиклу, решив своими руками сделать из него великую личность. Благодаря ее педагогическим стараниям недавний скототорговец превратился в прекрасного оратора, снискавшего повсеместную популярность в Афинах. Через год его уже избрали стратегом, а еще через несколько месяцев он погиб в одном из сражений…
Пережила Аспазия и смерть еще одного стратега — Перикла-младшего, собственного сына, одержавшего победу над спартанцами в морской битве при Аргинусских островах. Но, увы, неблагодарные сограждане казнили его в числе других стратегов только за то, что не все трупы погибших в этом сражении афинян были выловлены из бушующих волн и погребены в земле.
Говорят, вскоре после этого и его мать отошла в мир иной…
Аспазия - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Между тем на Агоре, на судебном дворе, уже заседали на деревянных скамьях судьи. Председателем был архонт Базилики, окруженный писцами и слугами.
Место суда было отделено решеткой, за которую впускали только тех, кого вызывал архонт.
Вокруг наружной стороны решетки толпился народ, чтобы присутствовать при судопроизводстве. Напротив скамеек суда находилось место обвиненной, а также и обвинителя.
На одном из этих возвышенных мест сидел Гермиппос, человек неприятной наружности, маленькие глаза которого беспокойно бегали вокруг.
На другом возвышении сидела Аспазия и рядом с ней Перикл, потому что, как женщина, да еще чужестранка, она должна была быть введена в суд афинским гражданином.
Тяжело было видеть самую прелестную и известную женщину своего времени, супругу великого Перикла, на скамье обвиняемых. То, что Перикл сидел рядом с ней, как бы обвиненный, усугубляло торжественность и трогательность минуты.
С некоторой гордостью ударяли себя в грудь судьи и большинство народа при мысли, что такие могущественные люди должны появляться перед их судом. Злым взглядом глядел Гермиппос на прекрасную женщину, на слегка бледном лице которой выражалась непоколебимая твердость.
Наконец архонт открыл заседание. Он взял с обвинителя присягу, что тот подал жалобу только из желания добиться истины и справедливости. Сами судьи давали клятву, вступая в должность, поступать по справедливости и беспристрастно. Затем архонт приказал общественному чтецу прочесть сначала обвинения, потом — ответ на них, после чего он обратился к обвинителю, требуя чтобы он словесно подтвердил прочитанное.
Гермиппос поднялся. Его речь была полна сарказма. Всем казалось, что они присутствуют при комическом представлении. Он резкими словами описал поступки Аспазии, которые служили поводом к обвинению. Он рассказал, как она перед всем народом в Элевсине непочтительно говорила об элевсинских богинях и о священных обычаях страны, как она общалась с софистами: с Анаксагором, с Сократом и главное дело с известнейшим отрицателем богов, Протагором, который прожил в Афинах довольно продолжительное время. Как она, в свою очередь, распространяла ложное учение среди юношества, тогда как Протагор отправился с той же целью по другим эллинским городам. Как она восстанавливала афинских женщин против древних обычаев страны. Как один раз на празднестве Деметры она выступила перед собранием афинских женщин, требуя, чтобы они боролись против достойных уважения афинских законов, освящающих брак и семейную жизнь афинских граждан. Как она привлекла в дом свободных афинянок, чтобы превращать их в гетер, и, наконец, зашла так далеко, что стала держать у себя в доме несколько девушек для того, чтобы воспитать их по-своему и связать с ними выдающихся афинских мужей.
В свидетели Гермиппос выставил многих из тех, которые в Элевсине слышали речь Аспазии. От некоторых же он доставил письменные показания, которые были прочтены общественными писцами. Что касается того, что Аспазия совращала женщин, то в свидетельницы выставлены были некоторые из них, присутствовавшие на празднестве Деметры.
Попытку совращения с пути истинного замужних женщин, он доказывал прочтением письменного показания супруги Ксенофона, у которой это показание было взято Телезиппой и сестрой Кимона. Что же касается молодых девушек в доме Аспазии, то он указывал, что это дело известно всем афинянам, и даже осмелился сказать, что из-за этих девушек в последнее время афиняне чуть не столкнулись с Мегарой и союзниками этого враждебного дорического города.
Он выразил уверенность в том, что Аспазия виновна втройне: против религии и верований страны, против государства и его законов и против добрых нравов.
По приказанию судей прочли множество законов, доказывавших, что по афинскому праву все эти поступки заслуживают наказания и так как, за большую часть из них наказание — смерть, то Аспазия должна быть приговорена к смерти.
В заключение он с волнением просил суд защитить и поддержать то, что есть священнейшего в общественной жизни — наследованные от отцов законы и обычаи, и не дать благочестивым Афинам погибнуть под влиянием школы разнузданности и презрения к законам и богам.
Страстная речь Гермиппоса произвела сильное впечатление на судей, большинство которых были в пожилых летах и происходили из низшего класса Афин, а также и на толпу, собравшуюся вокруг решетки и молча слушавшую Гермиппоса. Когда он кончил, поднялся легкий шум.
— Гермиппос сказал блестящую речь.
— Его доказательства неопровержимы и неутешительны.
— На его стороне законы.
— Голова милезианки должна пасть.
После того, как Гермиппос окончил и опустился на свое место, поднялся Перикл. В одно мгновение снова воцарилось глубочайшее молчание. Все с волнением ожидали первых слов из уст супруга Аспазии.
Перикл, казалось, преобразился. Не таким был он, когда говорил перед народом на Пниксе, когда поднимался на ораторские подмостки с полным достоинства спокойствием, уверенный в успехе. В первый раз его спокойствие казалось притворным и, когда он начал речь, голос его слегка дрожал.
Он отрицал вину Аспазии, старался доказать, что только благодаря натяжкам удалось обвинить Аспазию в преступлении, заслуживающем смерть. Там же, где он не мог отрицать, что буква закона говорит против Аспазии, там он указывал на благородные взгляды народа и старался объяснить всем, что Аспазия стремилась только к добру, а стремление к добру никогда не может быть преступно.
Но на этот раз в доказательствах знаменитого оратора не доставало уверенности и можно было заметить, что его слова производят на слушателей плохое впечатление.
Неужели его внутренне волнение было так велико, что подавляло ум?
Наконец Перикл поступил так же, как и Гермиппос. Он обратился к судьям с воззванием, которое, идя от сердца, должно было убедить сердца.
— Эта женщина — моя супруга и, если она виновна в преступлении, в котором ее обвиняют, то я также виновен вместе с ней.
Гермиппос обвиняет нас в том, что мы портим общественные нравы. Афинские мужи! Если я могу причислить себе хоть часть той славы, что создана вами по моим требованиям, то, конечно, вы согласитесь, что я не только никогда не унижал богов моей страны, но, напротив, воздвиг такой роскошный храм, какого до сих пор не было ни на Акрополе, ни в Элевсине. Я не вредил стране, а приносил ей пользу, боролся за нее. Я уничтожил могущество олигархов, я дал народу свободу. Я не только не вредил общественным нравам, но, напротив, старался распространить в народе благородное и прекрасное и изгнать грубое и резкое. И в таких стремлениях, афинские мужи, эта женщина, Аспазия из Милета, постоянно поддерживала меня, постоянно вдохновляла на новые подвиги. Ей афинский народ и город немало обязаны тем, что украсило его на многие времена. Ее имя всегда будет связано не с погибелью, а с возвышением, с расцветом афинской общественной жизни. Все это, афинские мужи, мы совершили вместе и, поступая таким образом, думали заслужить благодарность афинян, а Гермиппос выступает перед вами и говорит: «Афиняне, оторвите от груди Перикла законную супругу и предайте смерти!»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка:
