Константин Кокозов - Иосиф Сталин

Яков Эгнаташвили, пригласил специально в выходной день для разговора Бесо к себе домой, накрыл стол по-царски. Все-таки полюбил он эту семью, и Бесо, и Кэкэ. Оба добрые, трудолюбивые ребята и нет злости и претензий в их душе за тяжелую жизнь на свете. Принимают вызовы каждодневных забот спокойно и легко, стараются найти свое место под солнцем, с благодарностью делая кивки в сторону помогающих им людей. У Якова вино всегда великолепного качества, он сам их делает для своих духанов. Он поставил целый графин его на стол, плеснул по чашкам. За окном была глухая темень, из разных сторон небольшого города доносился лай собак да изредка пронизывал только что наступившую темноту детские крики заканчивающих свои игры.

4

В Грузии, если двое сидят за столом, значит будет серьезный пир с тостами. В этот вечер разговор пошел в хорошем русле. Бесо признался куму, что, действительно, что-то стал почаще интересоваться не делами обувной мастерской, а вино-водочными продукциями и их способами приготовления и дал мужское слово-закончить с этим делом. Долго не стал Яков обсуждать с Бесо поднятый вопрос. Поменяли тему, как только собеседник по мужски признался и решил изменить свое отношение к зеленому змию. Однако пока с графина на столе сердитая цветная жидкость убывала с большой скоростью, и виновником был Бесо. Он, видимо, в последный раз решил вдоволь напиться и Яков как только осушался стакан, плескал змия еще и еще.

Действительно, Бесо слово свое сдержал, и, некоторое время он стал ходить стороной харчевни да и исправно расплату за сапоги вином обменивал у кума Якова на рубли. Мир и любовь воцарился в доме Джугашвили и через год с небольшим у молодых родился еще ребенок-сын, назвали -Георгием. Парнишка был розовощек, упитан, ел хорошо, у матери молока было вдоволь и он когда хотел есть, обеими ручонками хватался за мамины титки и тянул торопливо молоко. Рос хорошо, родители радовались своему чаду. Радость -то какая, спасибо Господу, дал нам наследника. Правда наследства пока нет. Но придется заработать, раз есть наследник. Люди они молодые, любая работа спориться в руках, авось мастерскую по сшитью обуви придется расширить с прицелом отдать ее в его руки.

Но судьба распорядилась иначе в июне 1877 года Георгий скончался от кори. А тогда эту болезнь еще не умели лечить. Снова Кэкэ впала в депрессию. Дни и ночи плакала по ушедшему в иной мир сынышке своего. Тут и Бесо начал пить. Долго не брал в рот вина, а вот на поминках начал и продолжал свое горе в вине топить. Кэкэ вначале сама неделями не выходила из дому, смотрела сквозь пальцы на отношение к вину мужа, но потом когда пришла в себя, жизнь взяла свое и вышла Кэкэ на работу, стала заниматься хозяйством, то увидела, что Бесо нет-нет срывается и увлекается сердитой жидкостью. Приходить к нему стал почаще и Христофор Чарквиани, собутыльник Бесо. Мало было в подвале выпивать, стали они уходить в город, в какой нибудь духан.

Денег Кэкэ Бесо не давал. Говорил мало работы, еле-еле зарплату людям выдает. Старалась Кэкэ поговорить с мужем, чтобы поменьше вином он увлекался-не получалось. Замахнулся однажды кулаком даже.-Не трогай меня-я мужчина должен иногда и вином баловаться. Грузин без вина -не грузин- нравоучительно произносил Бесо. -Ладно-рассуждала Кэкэ, родиться ребенок следующий, всерьез за тебя возьмусь, а пока господь с тобой, балуйся своим вином. Может из -за детей и вправду он так поступает. Лишь бы его не затянуло насовсем это пьянство-рассуждала Кеке. Вроде руки не дрожат, значит все может обойдется.

5

В этот день, когда она шла в родное село повидать больную тетю вернулась вовремя, только -только солнце спряталось за вершину горы и стадо коров пастух Лаврентий распускал по домам. Протяжно мыча некоторые буренки возвращались домой сообщая своим хозяевам, чтобы те выходили встречать свою красавицу, подоить. Корова коровой, но понимали некоторые особи, что хозяевам своим еду несут, большой подарок, молоко занимало весьма почетное место в пище людей того времени.

Подозрения Кэкэ скоро потвердились, что она беременна. Ее округливший и заметно выросший живот видели все горожане города Гори. И Бесо первым на правах мужа заметив это изменение жены стал меньше приходить домой пьяным, жалел жену, оберегал ее. Только бы родился ребенок живым и здоровым. А то что-то нам в этом не везет. Двух сыновей потеряли-размышлял Джугашвили Бесо.

Беременность Кэкэ проходила хорошо и молодая женщина 6 декабря 1878 года разрешилась. Родила сына. Иосифом назовем-сказала Кэкэ, как только повитуха сообщила что мальчик родился. Иосиф-хорошее имя, библейское, муж святой Марии. И мой мальчик будет священником. Все сделаю, чтобы он учился и стал священником мой Сосело, ничего не пожалею-сообщила Кэкэ повитухе, соседке Тамаре.

Через полтора месяца младенца покрестили, но крестным был не Яков Эгнаташвили, который крестил тех парней-ушедших из жизни.-Извини крестный-сказали молодые родители Якову-Твои руки оказались несчастливыми, пусть этого малыша покрестить другой. И покрестил Иосифа, Барамов. Мальчик родился худым, совсем крохотным, кожа да кости и с изьяном, второй и третий пальцы на левой ноге сросшиеся, на спине красные пятна. Кэкэ дрожал над ним, боялся, что умрет этот точно так же, как те Мишико и Георгий, не выживет. Ел плохо, а скоро и есть нечего было. У молодой матери от переживаний матери, что не выживет сын пропало молоко. Слава богу, жена Якова Эгнаташвили была тоже молодой роженицей, кормила уже третий месяц своего сына и молока у нее было вдоволь. Лишнее молоко выдаивали у женщины, чтобы не болела грудь, а потому маленький Сосело, с удовольствием тянул титьки у своей соседки. И молоко ее пошло на пользу, малец начал немного поправляться, а через полгода щеки порозовели, но оставался Сосо худеньким, но крепким. Родители нарадоваться не могли.

Смысл жизни появился у родителей Сосело. Кеке и Бесо самого жирного барана купили на базаре и принесли в жертву церкви на горе Гориджвари, поставили там икону, прошагали по святым местам. И всегда в молитвах за здоровье сына Кэкэ не забывала сказать, что помнит свой обет, своего Сосело отдаст, как только он подрастет в руки Господа, сделает из него священника, а может и митрополита.

И Сосело оправдывал надежды матери, в девять месяцев начал ходить и так же быстро стал выговаривать слова. Мама и папа произносил отчетливо, а как только спрашивали как его самого зовут, выговаривал только две буквы Со, вместо Сосело. К двум годам, общаясь часто своими молочными братьями детьми Эгнаташвили, Сосело разговаривал ясно и уверенно прохаживал по земляному полу, единственной комнаты, где жила семья Виссариона Джугашвили.