Михаил Ишков - Тит Антонин Пий. Тени в Риме

Гегезип утверждал – мол, из этой материи якобы выросла раса богов. Затем Тень вдруг осознала, что есть кто-то или что-то сильнее ее. Она стала ревнива и, тотчас забеременев, дала рождение Зависти.

Все эти бредовые фантазии мало интересовали Сацердату. Его внимание привлекли чудеса, творимые Гегезипом. Когда на его глазах пророк ударом палки по тени горшка разбил его, он, вразумленный, уже неотрывно наблюдал за священнодействием, в конце которого Гегезип сумел отделить свою тень от собственного тела и заставил выполнять его повеления. Вот когда Сацердата осознал, что есть истина.

Он примкнул к этой секте, называющей себя «ловцами теней», куда привлек и своих подручных – громадного эфиопа, называвшего себя воплощением богини закатных сумерек и темноты Каукет, а также мальчишку Викса, которому, как заверил он Гегезипа, скоро стукнет триста лет.

Однако содружество Гегезипа и Антиарха продолжалось недолго – только до того момента, когда Антиарх осознал в себе внутреннюю силу, порождаемую Тьмой, и овладел некоторыми приемами обращения с тенями. Не простившись, Антиарх сбежал от своего наставника в Египет, где обосновался в заброшенном поселении в среднем течении Нила.

Здесь он, отыскавший в себе зачатки божественного вдохновения и поклонившись Каукет, создал свой театр теней, с которым было не страшно отправиться на гастроли в Рим.

Случай не заставил себя ждать. Появление в поселении римлян, сопровождавших императрицу, вдохнуло в него надежду, а удача, которой наградила его Каукет, позволившая расправиться с Антиноем, придала ему уверенности и поманила доступностью цели…

Об этом он мечтал всю свою несносную и замысловатую жизнь – убрать с пути негодяя Лупу, завладеть громадным наследством сенатора Регула, чтобы полноправно осесть в Риме, откуда уже без особых помех можно было запустить свои щупальца-тени по всему миру.

– …Насчет Лупы мне все известно, – прервал он Витразина, распалившегося от одной только мысли, что какой-то дакийский волчонок сумел обойти его, Витразина, в умении добывать себе честь не по чину и славу не по заслугам. – Что ты можешь сказать о частной жизни нашего любимца?

– Я поручил своему человеку отыскать какого-нибудь болтливого слугу в доме отпущенника. Скоро он все разузнает.

«Хитер, мошенник! – восхитился старик. – Вроде бы и помог прежнему наставнику и в то же время ничего лишнего не сказал. Это ладно. С такого, как Витразин, хотя бы шерсти клок», – а вслух добавил:

– Витразин, благодарю тебя за доброе ко мне отношение. Порекомендуй какого-нибудь отважного человека, которому все равно, каким способом добыть деньги.

– Ты можешь найти его в харчевне «Три пескаря», что на Бычьем рынке. Зовут его Опрамоаса, но лучше обращаться к нему Террорин. Сошлешься на меня.

Когда Витразин покинул Антиарха, тот немедленно позвал Викса и приказал ему наладить добрые отношения с хозяйкой.

– И не тяни. У нас в запасе полтора месяца. Пока наверху дерутся.

В тот же вечер Википед на глазах у хозяйки покормил кошку, погладил ее и был допущен до разговора. Плевое дело – прикинуться сиротой (что было неправдой), дакийцем (что было правдой), в детстве вывезенным из-за Данувия и сумевшим прибиться к Антиарху – этому прозорливому, много повидавшему и много знающему наставнику. Старик на пальцах объяснил ему, глупому несмышленышу, что земная жизнь – это юдоль греха и надо стремиться туда…

Викс указал рукой на облака, высоко плывущие над вечным Римом – туда, туда…

Манилия – грозная красивая дама в греческой пале и накидке, сброшенной на плечи, – приказала:

– Пусть зайдет ко мне.

История Опрамоасы была стара, как сумерки.

Скорее вечерние, чем утренние… К такому выводу пришел Антиарх, когда впервые встретился с бывшим гладиатором из варваров.

Опрамоаса был калека – левая кисть его была отрублена, что, по словам грузного и крепко выпившего дака, не мешало ему «вправлять мозги тем, кто плохо относится к Витразину».

После этих слов он подозрительно взглянул на старика:

– Как ты относишься к герою арены?

– Лучше некуда!

– Смотри, а то Террорин, – он указал на себя обрубком, – быстро намнет тебе бока.

– Одной рукой? – изумился Антиарх.

– Одной рукой я владею лучше, чем кое-кто двумя.

В правой руке Опрамоасы неожиданно блеснул нож. Он повертел его между пальцев, затем обрубком левой руки указал Антиарху куда-то в сторону, и нож исчез в рукаве.

Антиарх не поддался на уловку и продолжал пристально следить за крупным, ведущим себя нарочито уверенно варваром.

Потом старик попросил:

– Дай-ка мне сикарий!

Дак протянул старику нож.

Антиарх накрыл его рукой, а когда поднял руку, ножа не было.

– Ты фокусник? – удивился дак. – Случаем, не из наших?

Старик промолчал, потом заявил:

– Играть сикарием – дело нехитрое. На, возьми… И без нýжды не показывай. Чем ты занимался у Витразина?

Дак, понимая, что наклевывается заказ, сбавил понт и развел руками:

– Так, по мелочи. Мы с Витразином старинные друзья. Закон не нарушаем. Наоборот, чуть кто-то где-то вякнет насчет закона, мы ему быстро объясним, что старших надо уважать и не соваться за подрядами, не отблагодарив похлопотавшего за тебя хозяина.

…Отсюда следовало, что, для того чтобы добыть заказ, надо пригласить в помощь такого, как сидящий напротив дак. Дела все мелкие, не того ранжира исполнитель требовался Антиарху.

– А до Витразина где обретался?

Опрамоаса усмехнулся:

– Есть тут один, называющий себя Люпусианом.

Антиарх носом почуял поживу, однако спросил тихо, безмятежно, только ради того, чтобы поддержать разговор:

– Какое отношение ты имеешь к Люпусиану?

– Это давняя история, – уклончиво ответил дак.

– Ничего, я послушаю.

– Был у него рабом, – признался Опрамоаса, затем мгновенно обозлился. – А ведь я из княжеской семьи! Мой отец – Диупарней, а кто такой этот Лупа, сын Амброзона?! Так, мелочь, выдвинувшаяся при Децебале. Я участвовал в обряде отбора гонца, которого отправили к небесному отцу Замолксису, а он где отирался? После разгрома под Тапами я попал в рабы, и к кому – к своему бывшему земляку из худого рода.

Опрамоаса махнул рукой.

Антиарх поинтересовался:

– Но ведь ты не сразу попал к Люпусиану?

– Конечно, нет. Сначала меня сослали в каменоломни, но до них я не добрался. Ланиста из Анконы купил меня и еще пару наших и увез к себе в гладиаторскую школу. Там нас и отыскал Лупа. Он предложил выкупить нас с условием, что мы составим надежную охрану его дома в Риме. Мы, конечно, согласились. Любой согласился бы… Не так ли, старик?

– Что было дальше.

– Ну, мы ехали, радовались – теперь нам не придется резать друг друга на арене, а когда приехали, обомлели. Мы как рассчитывали, Лупа – вольноотпущенник, набрал нас по приказу своего хозяина. Все-таки лучше, чтобы за нами присматривал свой человек. Как считаешь, старик?