Михаил Ишков - Тит Антонин Пий. Тени в Риме

В этот момент с верхней палубы донеслись шум, крики, обратившиеся в радостные возгласы.

Дверь распахнулась, и в зал вбежал крепко сложенный юнец в медном шлеме с крылышками, в тунике и львиной шкуре наброшенной на плечи.

Он бросился к императрице, преклонил колени и воскликнул:

– Радуйся, Сабина!.. С минуты на минуту император будет здесь. Я решил заранее предупредить тебя. Принцепс скучает по тебе. Он решил сократить охоту на сутки и уже мчится к месту стоянки твоей галеры.

Юноша неожиданно огляделся и воскликнул:

– Почему здесь так темно?

К тому моменту волшебное пламя в кубках совсем угасло.

Юнец схватил ближайший факел и принялся зажигать потушенные светильники. В следующий момент он обернулся и застыл на месте. На его до прелести симпатичном лице обозначилось неподдельное удивление, смешанное с ужасом.

– Сацердата! Ты что здесь делаешь?!

С обескураживающим проворством старик метнулся к выходу и выскочил из зала.

Сабина вскочила:

– Какой Сацердата! Где ты здесь видишь Сацердату, Антиной? Это всего лишь местный фокусник. Он устраивал представление для нас. Почему ты счел возможным ворваться в мои покои без предупреждения?

Луций Цейоний Коммод жестом остановил императрицу. Он обратился к Антиною:

– Ты уверен, что это Сацердата? Он назвался Антиархом.

– У него множество имен, драгоценный Луций! Он может назваться кем угодно, вплоть до погибшего на кресте назаретянина. Его нужно задержать. Он опасен.

Луций задумался:

– Я слышал о Сацердате. Это был тот еще разбойник! Подручный Регула… Эй, стража!

– Объясните же наконец, – раздраженно воскликнула Сабина, – что здесь происходит? Кто разбойник, кто фокусник? Он грозился раскрыть какую-то тайну.

– Этих тайн у него великое множество! – всплеснул руками Антиной. – Сейчас его надо задержать. Его ловят по всей империи. Он украл меня у матери и увез в Вифинию. Если бы не твой супруг, госпожа, меня бы уже на свете не было. Император спас меня.

– Ты хочешь сказать, что он повинен в смерти Тимофеи, так нелепо погибшей из-за своего суеверия?

– Да, госпожа. К тому же он уже покушался на Адриана. В Антиохии.

– Тогда его надо задержать! – возмутилась Сабина. – Теренций!..

Центурион словно ждал за дверью. Он быстрым шагом вошел в залу.

– Слушаю, повелительница.

– Где этот… Антиарх? Его надо немедленно схватить.

– Поздно, госпожа. Он успел спрыгнуть в лодку. Его мелкий раб, а также эта девица, что куталась в плащ, погнали ее на ту сторону реки.

– Его надо немедленно догнать!

– Как же, догонишь! Этот гаденыш оказался на редкость пронырлив. Пока его подружка строила глазки гвардейцам, этот негодяй ухитрился продырявить обе наши лодки. В целости только маленький ялик.

– Я поплыву на нем! – закричал Антиной. – Он не уйдет от меня!

– Как же, не уйдет! – усмехнулся Теренций.

– А где Исфаил? – поинтересовался Луций.

Претор уже успокоился и по привычке принялся обмахиваться цветком.

– Этого задержали, – не без удовольствия доложил Теренций. – Парень он оказался смирный. Брошенный Антиархом, принялся плакать.

– Вы хотя бы связали его?

– А то как же! – хмыкнул Теренций. – Обыскали, связали и прикрутили к борту.

В этот момент со стороны берега донесся звук боевой трубы, следом посыпались отрывистые команды «сбросить трап», «принять на борт» и – неожиданно! – невероятной силы звериный рык.

Антиной обрадовался:

– Я же говорил! Я принес весть.

Договорить он не успел. Створки правой и левой двери, ведущие в зал, распахнулись, и через левый вход в комнату, стараясь вырваться и освободиться от ошейника, вбежал громадный лев. Трое мужчин в охотничьих нарядах держали его на привязи. Вслед за хищником через правый вход в зал вошел высокий бородатый мужчина в кожаном жилете, на который был наброшен плащ, стянутый застежкой под правым плечом, и в боевой, тоже кожаной, с нашитыми медными бляхами юбке.

Он с ходу поинтересовался:

– Что здесь происходит? Кого ловим?

Антиной бросился к нему:

– Повелитель, здесь только что был Сацердата! Он выдает себя за фокусника.

– Сацердата-а-а-а?! Вот это новость! – недобро усмехнулся Адриан и перевел взгляд на своего раба Мацеста, вбежавшего через левый вход. – Взять преступника и посадить на цепь!

Мацест ответил:

– Я как раз пришел доложить, что какой-то негодяй поспешно отплыл, государь. Я потребовал объяснений, но он даже не выслушал меня – спрыгнул в лодку и схватился за весла. С ним были двое – какой-то подозрительный мальчишка и девица.

– Тогда догнать!!

– Не на чем, государь, – с виноватым видом доложил Теренций.

– Не понял? – с угрожающим видом выговорил император.

Луций решил поддержать центуриона:

– Обе наши лодки – большая, для парадных выездов, и малая, для прогулок, – испорчены.

Адриан сбросил плащ и подозвал Теренция поближе.

Антиной, стараясь остаться незамеченным, пробрался к выходу и выскочил на палубу. Вслед за ним через противоположный выход зал покинул Мацест.

– Как же ты, центурион, охраняешь императрицу? Как этот негодяй получил доступ в ее личные покои?!

– Это по моей вине! – ответила Сабина.

– И по моей тоже! – подхватил Луций.

– Я тоже прошляпил, – сознался центурион. – Надо было держать его на привязи…

– Теперь поздно вздыхать, – прервал его император. – Немедленно отыскать переправочное средство, отправить людей на противоположный берег, перекрыть все дороги, ведущие из Хмуна. Утром устроим облаву.

Теренций торопливо покинул зал.

Император, не переводя дыхание, похвалился плененным зверем:

– Что, хорош?! Ему еще года нет, а как он ужасен и свиреп. Я постараюсь приручить его. Он будет послушен мне, как мой пес Верный!

– Это невозможно, государь! – заявил вошедший вслед за императором Артемион. – В таком возрасте дикого зверя нельзя отучить от природной жестокости. Как утверждают знатоки, приручить дикого зверя – невероятно трудная задача. Философы настаивают, что в таком возрасте ему уже невозможно доказать, что жить страстями – самая худшая участь, которая может ожидать живое существо, тем более обладающее зачатками разума. Если бы взяться за него в молочном возрасте…

Артемион с интересом глянул на льва и даже попытался погладить его по намечавшейся к росту гриве.

Зверь попытался схватить его руку.

– Да, – с сожалением констатировал ритор, – уже поздно. Его природа дика и необузданна.

– Ничего, обуздаем, – пообещал император. – Для начала свяжите ему пасть. Впрочем, сначала накормите его и начинайте подавать обед.

Он неожиданно обвел взглядом присутствующих и удивленно спросил: