Татьяна Боровенская - Вологжанка. История русской женщины

– Как хотите, но я против того, чтобы дочку мучить.

Галя улыбнулась:

– Ничего, потихоньку, как-нибудь дойдём.

Они вышли из дома рано утром и направились в сторону Шуйской пристани. Дочка Оля радовалась и шла первая по дороге, показывая, какая она сильная.

Анна говорила:

– Не спеши, надо экономить силы, обратный путь будет сложный – самим идти, да тяжёлую рыбу тащить.

Перед селом Шуйское присели отдохнуть, избы уже виднелись вдали. Подойдя к ближайшему дому, попросились обогреться. Хозяева поставили самовар, и они выпили чаю, перекусив своими лепёшками.

Женщины удачно купили хорошей рыбы, увязали её на санках и поспешили в обратный путь, чтобы успеть до темноты.

Мороз усилился. Анна шла впереди, а Галя с дочкой начали отставать.

– Прибавляйте ходу, а то ночью волки нас загрызут, да, похоже, метель поднимается нешуточная!

– Ох, зачем мы набрали с дочкой столько рыбы? Вижу, устала она очень, бедняжка.

– Ну, давайте чуток посидим и снова пойдём, предложила Анна.

Отдохнув минут десять, снова отправились в путь. Поднялся сильный ледяной ветер, который усложнял их продвижение. С большим трудом, женщины и девочка уже прошли третью часть пути, но начало быстро смеркаться.

– Ты иди Анна вперёд. Мы с дочкой посидим, не так далеко осталось до нашей деревни. Совсем замучилась Оля, и почему я тебя не послушала?

– Хорошо! Только долго не сидите, а то замёрзните, посмотри, метель усиливается!

Анна пошла вперёд. Прошёл час, Гали с дочкой всё не было. Женщина повернула назад. Она уже не чувствовала рук и сознание было затуманено от усталости. Вскоре увидела вдалеке две сидящие фигурки на снегу, когда Аня подошла ближе, поняла, что они мертвы. Слёз не было, только огромное чувство отчаяния овладело ею. Женщина поняла, что тоже замёрзнет, если не будет идти вперёд.

Анюта направилась к деревне, изнемогая от усталости. Метель бушевала и бросалась большими пригоршнями снега. Женщина твердила про себя одно слово: «идти», упрямо передвигая ноги, которые не хотели слушаться.

Наконец, показалась первая, крайняя изба, Анна постучала, хозяин вышел и помог ей зайти внутрь.

– Ой, Аня! Совсем ты заледенела! Иди быстрее к печке и снимай одежду.

– Там Галя с дочкой в часе ходьбы, замёрзли, мёртвые они, – прошептала она непослушными губами.

Хозяйка всплеснула руками

– Ах, несчастье! Зачем же она дочку взяла? Ты попей горячего чаю, и ягоды вот кушай, я сейчас сына старшего пошлю за Николаем. Метель страшная началась, ну и погода, не повезло.

Дороги – всегда это чьи-то прощания

И чья-то тревога и грусть,

И данные в спешке родным обещания

– Вы ждите, я скоро вернусь.

Весна 1934 года принесла новую беду и трудности. Умерла Александра. Тяжело было прощаться с ней. Ни один раз её мудрость помогала выживать в трудное время. Похоронив её рядом с Павлином, глава семейства задумался, как жить дальше.

Дети ослабели от голода и часто болели. Особенно сдала Надежда, средняя сестра Райки, кашель душил её беспрестанно. Еда заканчивалась, несколько десяток картошек на целую семью, вот и всё, что было из припасов. У Николая ещё оставалось ружье, хотя в лесу запретили всякую охоту, да и патронов было в обрез, он решил попытать счастья. Едва рассвело, Николай отравился в лес, но надо было успеть на работу и он, проходив два часа смог подстрелить на последнюю дробь только сойку и лесного голубя, но и они помогли протянуть несколько дней. В колхозе посчастливилось выпросить две горсти зерна. Так дети с приходом весны начали, наконец, выздоравливать.

«Надо как-то менять жизнь. Иначе следующую зиму не протянем», – печально подумал глава семейства.

Уже многие, бросив всё, получая паспорта всякими хитростями, уезжали из деревни: одни в Вологду, другие в Архангельск.

Николаю поручили отвезти выбракованных лошадей и коров с двумя помощниками в Вологду. Им выдали паспорта. Каждый колхоз выполнял свой план по мясозаготовке, несмотря на то, что сами еле выживали. Долго добирались мужчины через перелески и по разбитым дорогам.

Закончив дела, решили сходить к речке Сухона посмотреть корабли, людей и новую жизнь.

Николай увидел женщину, которая несла в руках большой каравай хлеба.

– Извините, гражданочка. А чтобы купить такой хлеб нужно ли для этого паспорт?

– Вы что товарищ? Вон через дорогу хлебный магазин, заходите и покупайте!

Николай смутился, но не мог же он объяснить, что в городе не был несколько десятков лет.

Его напарник Иван сказал:

– Другая жизнь, видно неплохо у них. Мы работаем, как крепостные, света белого не видим, а голодаем. Как семью содержать? Порушила новая власть устои деревни. Мои родственники в Рикасиху поехали, а на Северной Двине город закладывают, Судострой называется. Они очень довольны, так как нашли работу и платят хорошо. Я подумываю сняться, там хоть рыба есть. Брошу колхоз, будь он неладен и к ним уеду. Охотиться не дают, землю отобрали, а детей не прокормишь за их трудодни.

Мужчины купили дешёвого хлеба, и пошли к лошадям готовиться в обратный путь.

Вернулся Николай в деревню, тоска охватила его сердце.

«Неужели и дети мои не узнают лучшей жизни, так и будут на работе ломаться и голодать»? – Подумал он с горечью.

– Анютка, – обратился Николай, – паспорт у меня есть теперь, хочу с места этого уходить, нету жизни больше в деревне. Еле-еле вытянули нынешнюю зиму, и мать потеряли, а следующую ещё хуже будет. Колхоз создали, чтоб крестьянство погубить, сама видишь, как мы бедствуем. Давай корову продадим и уедем в Рикасиху. Рядом новый город Судострой начинают возводить. Я нашёл знакомых с Никольской. Они зовут нас, хвалятся, что неплохие деньги платят в Рикасихе, это районный центр, а если плохо будет, в Судострой переберёмся, там большое дело затевают, корабли будут строить. Как думаешь?

Анна заплакала, помолчала, потом ответила:

– Ну что же, надо поехать из-за детей. Здесь жизни нет, совсем оголодали. Хочется, чтобы их судьбы лучше сложились на новом месте. В колхозе как проклятые работаем, а толку нет, всё план повышают, страну кормить надо, а мы кто тогда?

Николай обнял её и произнёс:

– Лапушка моя, авось не пропадём. Дети старшие уже подросли, как-нибудь устроимся. Директор школы хотел давно купить корову, вот ему и продам, а Федорёнку лошадь с телегой предложу. Надо попросить его, чтобы он с нами до Шуйского поехал, так и доберёмся к пристани. А там и по реке до Вологды доедем, оттуда поездом до Архангельска, Рикасиха от него недалеко.