Виктор Заярский - Во имя отца и сына

На западных границах Российской империи уже вовсю разгорелась и полыхала Первая мировая война, развязанная психически неуравновешенным и амбициозным кайзером Германии Вильгельмом Вторым.

Здравомыслящему кубанскому казаку трудно было поверить, что эта жестокая и кровопролитная война между кайзеровской Германией и Россией будет иметь реальное место в тогдашней истории, так как кайзер Германии Вильгельм Второй приходился кузеном Российской императрице Александре Федоровне, а также троюродным дядей Российскому царю Николаю Второму. Однако случилось то непоправимое, что должно было случиться по воле капризной судьбы.

В связи с такой военной обстановкой вскоре после рождения сына Алешки вручили Петру Корнеевичу Богацкову мобилизационное предписание, чтобы он вместе со своим конём и всей необходимой амуницией в указанный пункт сбора для срочной отправки на Западный фронт. И загудел Петр Корнеевич туда под фанфары. Там уже сражались доблестные подразделения кубанских казаков, которые состояли из таких, как он,

У приунывшего Петра Корнеевича никакой охоты расставаться с отчим домом, со своей семьей и с родной станицей не было.

На проводах при напутствии сникшего сына в дальнюю дорогу Корней Кононович, с сочувствием глядя на него, заметил:

– Служба, Петро, дело святое, от нее не отбрыкаться и не отбояриться, – Потом обратил внимание на кислое сыновье лицо и резковато, строгим голосом подчеркнул: – Не хотела, Петро, коза на базар итить, а ее заналыгали и силком туды повели. Так и твое теперешнее дело.

Мать Ефросинья Платоновна и ее сноха Ольга на проводах Петра долго и нудно голосили навзрыд.

Сначала попал Петр Корнеевич на сборы под Новочеркасском. Там в то время находился на непродолжительном отдыхе Кавнарский кавалерийский полк, который сильно поредел за время двухлетней войны на Юго-Западном фронте. Его спешно доукомплектовали новобранцами, такими, как Петр Корнеевич Богацков, и бросили в самое пекло войны – на Барановичское направление Юго-Западного фронта, которым командовал тогда небезызвестный старый и заслуженный генерал от инфантерии Алексей Ермолаевич Эверт.

Главная задача Кавнарского кавалерийского полка состояла не только в том, чтобы под страхом смерти не давать уставшим и вконец разуверившимся в справедливости войны солдатам самовольно покидать свои осточертевшие окопы, но и самим делать дерзкие вылазки в тыл врага, а в случае необходимости контратаковать или отбивать его атаки.

Здесь, на Юго-Западном фронте, в Первую мировую войну, судьба нечаянно свела Петра Корнеевича Богацкова с его земляком, кубанским казаком подъесаулом Андреем Григорьевичем Шкуро, уроженцем станицы Пашковской, что располагалась тогда вблизи города Екатеринодара. Шкуро был сначала младшим офицером Третьего Кавказского корпуса, вскоре был произведен в подъесаулы и некоторое время находился на Юго-Западном фронте в составе Третьего Конного корпуса, которым командовал граф генерал Федор Артурович Келлер.

От природы подъесаул Шкуро Андрей Григорьевич был неуемным авантюристом, поэтому, не теряя времени, выступил со своей инициативой по организации партизанской дивизионной сотни, которая показалась высшему начальству привлекательной, и ее тут же одобрили. По этому поводу Шкуро был вызван в Могилев в ставку Походного атамана казачьих войск Великого князя Бориса Владимировича. Там во время испытания зажигательных пуль подъесаулу Шкуро посчастливилось находиться рядом с Государем, Наследником Цесревичем и генералом от инфантерии Генерального штаба Михаилом Васильевичем Алексеевым, который в то время был общепризнанным крупнейшим военным российским авторитетом, и другими высокопоставленными лицами.

Вскоре при поддержке начальника штаба Походного атамана казачьих войск Великого князя Бориса Владимировича и полковника Генерального штаба Африкана Петровича Богаевского подъесаул Шкуро организовал партизанский «Кубанский конный отряд особого назначения» из шестисот исключительно кубанских казаков. В самом начале своих дерзких вылазок в Минской губернии и в районе Южных Карпат этот отряд заходил в тыл противника и упешно уничтожал там его мосты, артиллерийские склады и обозы. Во время одного из таких рейдов он разгромил штаб германской дивизии и захватил в плен его командующего.

Затем подъесаул Шкуро вместе со своим отрядом совершил успешный рейд на глубину семь верст в тыл австрийцам и, не понеся при этом почти никаких потерь, захватил в плен около шести тысяч вражеских солдат и офицеров.

Будучи на Юго-Западном фронте в составе конного корпуса генерала Ф.А. Келлера и подвергая свою жизнь явной опасности, Шкуро установил связь между 21-й пехотной и 1-й Донской казачьей дивизиями.

Согласно Георгиевскому статусу, лихой подъесаул Шкуро приказом по войскам 4-й армии Юго-Западного фронта за N 413 от 29 января 1915 года был награжден Георгиевским оружием с присвоением генерала.

Природная лихость, склонность к авантюризму и нестандартным решениям начали выдвигать Шкуро в первые ряды военачальников Первой мировой, а затем и Гражданской войны на Кубани.

Шкуро до конца своих дней старался быть оригинальным. При достижении своих целей не брезговал ничем, ни совестью, ни честью и всвоих действиях придостжении намеченной цели был не предсказуем.

Примечательно, что со временем он сам и бойцы его партизанского отряда осознали свое исключительное положение в царской армии и вместе со своим своевольным генералом придумали собственные атрибуты. Одним из них стало черное знамя с изображенной на нем волчьей головы, а шапки казаков-партизан, по приказу генерала Шкуро были сшиты из волчьего меха. Вполне возможно, что эту идею Шкуро позаимствовали у опричников Ивана Грозного, которые для устрашения своих врагов всегда ходили в боевой поход с притороченной к седлу собачьей головой. А черное знамя с головой волка, в свою очередь, породило новое неофициальное название партизанского «Кубанского конного отряда особого назначения». Генералы, сослуживцы Шкуро по Юго-Западному фронту, частенько отпускали шуточки по этому поводу и все чаще стали называть его отряд «волчьей сотней» или просто волками, так как в атаку казаки-партизаны ходили с боевым кличем, подражая волчьему вою. Немцы оценили голову Шкуро в 60 тысяч рублей. По тем временам сумма была весьма приличная.

Когда строптивый Петр Корнеевич Богацков попал в волчий отряд генерала Шкуро, то волчье обмундирование ему сразу не понравилось. Он возмутился, потому что этот, молодой кубанский казак, привык носить свою родную кубанку, поэтому наотрез отказался надевать шапку из волчьего меха, которая воняет псиной. Когда об этом услышал самолюбивый и вспыльчивый Шкуро, то утром, перед строем, для начала высказал Петру Корнеевичусвое крайнее неудовольствие и пристыдил его.