Владимир Болховских - Правда о золоте Кубанской Рады. Информация. Поиск. Мистика

14 марта 1918 г. Кубанской Радой Покровский назначен командующим Кубанской армией и произведён в полковники, а уже 27 (13) марта – в генерал-майоры. Не удивительно поэтому, что вожди Добровольческой армии искоса посматривали на «мгновенного» генерала Покровского. А.И.Деникин дал ему следующую характеристику: «Покровский был молод, малого чина и военного стажа и никому неизвестен. Но проявлял кипучую энергию, был смел, жесток, властолюбив и не очень считался с „моральными предрассудками“. … Как бы то ни было, он сделал то, чего не сумели сделать более солидные и чиновные люди: собрал отряд, который один только представлял из себя фактическую силу, способную бороться и бить большевиков.»

После встречи с Добровольческой армией генерала Корнилова 27 марта 1918 в районе станицы Рязанской (аул Шенджий) Кубанская армия вошла составной частью (3000 бойцов) в Добровольческую армию (2700 чел., из которых 700 – раненых), и по обоюдному согласию общее командование этими силами было возложено на генерала Корнилова.

В апреле – июне 1918 – командующий войсками Кубанского края, в июне – августе 1918 – командир 1-й Кубанской бригады. В августе 1918 – январе 1919 – командир 1-й Кубанской конной дивизии, с 3 января 1919 – командующий 1-м Кубанским корпусом. С июля 1919 – командующий группой войск Кавказской армии под Царицыным, захватил Камышин на Волге.

9 сентября 1919 заболел и сдал 1-й Кубанский корпус генералу Писареву. После выздоровления назначен начальником тыла Кавказской армии (октябрь – ноябрь 1919). В этом качестве по приказу генерала Врангеля руководил разгоном обвинённой в сепаратизме Кубанской казачьей рады, один из руководителей которой, священник Алексей Кулабухов, был повешен «за измену России и кубанскому казачеству» по приговору военно-полевого суда.

С 26 ноября 1919 по 21 января 1920 – командующий Кавказской армией, сменил генерала Врангеля, который так характеризовал В. Л. Покровского: «Незаурядного ума, выдающейся энергии, огромной силы воли и большого честолюбия, он в то же время был мало разборчив в средствах, склонен к авантюре.»

Был снят с должности после полного разложения вверенных ему войск под ударами Красной армии.

Отличался жестокостью: по данным современников, там где стоял штаб Покровского, всегда было много расстрелянных и повешенных без суда, по одному подозрению в симпатиях к большевикам. Современный российский историк С. В. Карпенко даёт следуюший «портрет» В. Л. Покровского: «Его страшная репутация вешателя подчеркивалась внешним видом. Невысокая сутуловатая фигура, затянутая в неизменную черкеску, нахмуренный лоб, крючковатый птичий нос и пронзительный взгляд темных глаз напоминали беспощадного степного хищника. Грозный вид вооружённых до зубов офицеров его личного конвоя – чеченцев и ингушей – еще сильнее сгущал атмосферу страха вокруг обожаемого ими начальника.»

Эмигрировал из Крыма в Болгарию в апреле 1920, не получив командной должности в русской армии генерала Врангеля. С 1921 жил в Варне, планировал организацию высадки на черноморском побережье Кубани вооружённых и политически подготовленных кадров из числа белых офицеров для организации антибольшевистской пропаганды, диверсий и терактов. Информация о создании белой военной организации попала в руки болгарской полиции (премьером Болгарии тогда был негативно относившийся к белому движению левый политик Александр Стамболийский), которая провела обыски и аресты, сорвав планы десанта. Покровский был вынужден бежать из Варны и перейти на нелегальное положение.

3 ноября 1922 члены организации Покровского убили в Софии Александра Агеева, казачьего деятеля, работавшего на советские власти и агитировавшего казаков возращаться в Россию. В рамках расследования этого убийства болгарские полицейские (существует версия, что по «наводке» советских агентов) прибыли в город Кюстендил, где находился Покровский. При попытке ареста генерал оказал вооружённое сопротивление, был смертельно ранен штыком и вскоре умер.

Начиная поиск с станицы Ахтырской, я проходил улицу за улицей, дом за домом, расспрашивал пожилых людей о семье Брагиных. Через три месяца нашёл старушку, хорошо помнившую их.

Из её рассказа: В 1943 году на Ахтырский кордон в артель по сбору и заготовки лесной фрукты пришла изнеможенная женщина, на вид не старая, но выглядела очень плохо. С ней двое детей, два мальчика: одному лет 14, другому 6. Бригадир их принял на работу, выделил им комнату в бараке на кордоне. Они были нелюдимые, выкопали землянку на самом участке по сбору фрукты, там и жили, очень мало с кем общаясь. По-окончании войны куда-то уехали.

Услышать и не увидеть место своими глазами, не ощутить на себе ту обстановку, – просто невозможно. Чтобы осмотреть кордон, пришлось переговорить с директором лесхоза, рассказав ему начистоту о цели поиска. Директора заинтриговал наш рассказ, а ещё больше бригадира заготовителей леса. После чего нам дали ключи от шлагбаума, на который закрывался кордон.

Проехав 12 километров по лесной дороге, в самом конце преодолев брод под разваленным мостом, мы выехали к поляне. Большие сосны росли аллей к её центру. По краям аллеи были заросшие ежевикой развалины старых бараков. Нашли тот барак, ту комнату, что была выделена Брагиным. От неё ещё оставался кусок угла из нутрии, выкрашенной зелёной краской, снаружи угла штукатурка с дранкой отошла бугром от стены. Ударив по нему рукой, мы тут же отскочили назад – чёрная змея, выпав из пустоты, извиваясь, уползла в камни развалин.

Красивое место. Поляну огибает горная речка, за которой растёт огромная вековая сосна, вокруг неё сплошные Черкесские курганы. Решили проверить дороги, в каком направление они ведут на кордон. Выбрав одну из них, проехали километра два и наткнулись на древний дольмен, к сожалению, верхняя крышка из цельной каменной плиты была разбита на несколько кусков. Видно, не от большого ума кто-то во время войны в круглое боковое отверстие кинул гранату, потому как в мерах ста от него стоял

металлический обелиск со звездой. На ржавом фоне еле различимо было написано «Здесь находилась база, партизанского отряда Ястребок».

Возвратившись на кордон, встретили на УАЗике председателя охотничьего хозяйства. Видно, услышав о нашем приезде, тоже поспешил на кордон. Он оказался большим знатоком, как ему казалось, по этому вопросу. Высказывал свои версии про ущелье у сосновой горы и прочие предположения. Попрощавшись с председателем, мы стали возвращаться к шлагбауму. По дороге высматривали развилку влево, где находился сам участок по заготовке лесной фрукты. Дорога к нему настолько оказалось заброшенной и заросшей, что проехать по ней не было и речи.