Виктор Рубцов - Утро любви

От автора

Виктор Рубцов – по профессии журналист. Живёт в Кавказском районе Краснодарского края. Пишет стихи, тексты песен, повести и рассказы, которые в 80-ые годы публиковались в журналах «Молодая гвардия», «Простор», «Кодры», альманахе «Поэзия» и в других центральных и республиканских изданиях. В последние годы его стихи были опубликованы в журналах: «Московский вестник», «Русская жизнь», «Русское эхо», «Дон – новый», «Южная звезда», «Я», литературном ежегоднике «Побережье» (США) и ряде других печатных и электронных изданий. Он автор книг стихов «Эхо тишины» и «В день чёрной звезды», переводов – «Надежда». Литературные критики 80-ых отзывались о нём, как о поэте новой волны, на грани риска пробивающей свой собственный путь сквозь преграды так называемого «соцреализма». Главный мотив творчества В.Рубцова – любовь к Родине и человеку – основан на лучших традициях русской литературы, ставящей во главу угла гуманизм и гражданственность, воплощённых в подлинно художественных формах, отвергающих любую фальшь и косноязычие. Ведь проза и поэзия либо есть, либо их нет.

В 2005 году Виктор Рубцов написал роман «Утро любви». Это своеобразный срез жизни главных героев повествования в девяностые 20 века и нулевые годы 21 века, судьбы которых складывались непросто. В центре внимания – далекие потомки Гая Юлия Цезаря и египетской царицы Клеопатры, волею судеб оказавшиеся в одной из областей Поволжья и полюбившие друг друга. Это книга не только о любви и познании жизни главными героями – бывшим разведчиком Юрием Гаевым, воевавшим в Чечне, а в мирной жизни ставшим зоотехником, молодым учителем Валерием Ивановым, сменившим свою профессию на опасную стезю журналиста, старшеклассницей Елизаветой Мордвиновой, но и об истоках и проблемах войны и мира, современной политике. На все это автор смотрит сквозь «призму» истории Великого Рима, эпохи Гая Юлия Цезаря, первой Кавказской войны, на их фоне как бы сопоставляя и оценивая главные человеческие качества, помыслы и поступки людей прошлого и настоящего. Наверное, для того, чтобы ответить на немаловажный для себя и для всех вопрос: кто мы, и где сейчас находимся? Далеко ли ушли от своих и не своих предков, живших за сотни и тысячи лет до нас? Автору претят ханжество и лицемерие: в истории, политике, личной жизни людей. Поэтому, возможно, в некоторых главах книги он так открыт и откровенен при описании тех или иных эпизодов и событий, интимных сцен. Но все это по его замыслу должно возбудить у молодежи интерес к жизни и гражданскому долгу, истории своего Отечества и окружающего мирового пространства. И если его книга, хоть на малую долю, уменьшит в нашем народе количество Иванов, не помнящих родства, он будет счастлив.

Я в черной дыре весь сжат до алмаза.

А может, до атомного ядра.

Но каждое слово, и каждая фраза -

Всего лишь игра, и не только игра.

Юрий Гаев, родившийся в небольшом заволжском городке, долгое время совершенно не подозревал, что в его жилах течет кровь известного всему миру любовника египетской царицы Клеопатры – Гая Юлия Цезаря. А доярка Елизавета, носившая фамилию достославного и безвременно ушедшего из жизни бригадира тракторной бригады Алексея Мордвинова, даже не догадывалась, хоть о каком – то, своем родстве с египетской бестией, в свое время без войн и кровавых сражений покорившей сердца многих и многих властителей древнего мира. Впрочем, отдаленные признаки такого родства иногда давали о себе знать. Однажды ей приснился удивительный сон, в котором то – ли ее душа, то – ли она сама перенеслась в дальнюю, желтую и прожженную зноем страну, в царский дворец, наполненный прохладой и покоем, убаюкивающими звуками арф и флейт, запахами фимиама. Его внешние помещения наискосок прочерчивали конусообразные и расширявшиеся книзу столбы солнечного света, падавшие из редких осветительных окон. Эти окна были расположены под самою крышей рядом с каменными колоннами, покрытыми иероглифами и различными изображениями. Стены и потолки других сумрачных и полных тайн, внутренних залов и комнат (древние египтяне называли их гостиницами, а могилы – вечными домами) облизывали багровые языки отсветов, отбрасываемых зажженными и чадящими факелами. В главном зале на золотом троне с подлокотниками в виде золотых львов и ножками в виде золотых звериных лап – известный Елизавете со школьных лет фараон Тутанхамон, рядом с ним жена, опирающаяся на его плечо. Сбоку – музыкантши с арфами и флейтами, а перед троном – полуголые танцовщицы, повиливающие бедрами в каком-то древнем и неизвестном современникам танце. Потом ей снилась царица Клеопатра, возлежащая на своем белоснежном ложе под прозрачным сиреневым шатром алькова с пламенным любовником необыкновенной красоты. Он осыпал царицу множеством легких поцелуев с головы до пят и щекотал лебединым пером ее самые чувствительные места. Нашептывал чудесные слова о божественной красоте возлюбленной, не скупясь ни на какие комплименты, и превознося все ее прелести до небес:

– Как яхонты, наполненные живой водой или сладким вином, глаза твои. Взор так и льнет к ним, губы так и тянутся поцеловать и ощутить прикосновение к божественному, полному святой влаги и самого прекрасного света. Как нераскрывшиеся лотосы, груди твои, полные горячей страсти и ласки, нежности и аромата, спускающегося, словно свежий воздух, с гор. Радуют и согревают они мои руки и душу, их хочется целовать и целовать. Как нежная утренняя волна, согретая солнцем, тело твое. Я прикасаюсь к нему, и мое собственное тело наполняется светлой и священной музыкой самого огромного желания – взять тебя и навеки слиться с тобой. Я хочу стать с тобой одним существом, парящим от счастья над этой грешной землей. В таком наслаждении и восторге, о котором знают только высочайшие Ра и Нейфе, Осирис и его супруга Исида.

Постепенно царица начинала все громче и громче шептать ответные слова, которые, по мере приближения к совокуплению, становились протяжнее и жарче и напоминали уже тихие стоны. Они усиливались и усиливались под горящими глазами любовника, уже соединившегося с ней и восхвалявшего всевышнего за это блаженство. В какую-то минуту Елизавете показалось, нет, она ощутила всем телом и всеми фибрами своей души, что это она сама лежит на том прекрасном ложе из слоновой кости и самшитового дерева. И это она испытывает восторг, постепенно нарастающий и доходящий до какого-то неповторимого безумия, экстаза, в котором уже ничего невозможно поделать с собой, и умирала от полностью забравшего ее удовольствия.

О своем возможном родстве с Клеопатрой Лиза узнала от Юрия, молодого зоотехника, который снимал у нее и ее младшего брата в их сельском доме комнату.