Владимир Положенцев - Ловушка для Махно. Любовь, предательство, героизм времен Гражданской войны

Генерал раскрыл рот, но при виде страшных круглых глаз прямо перед собой, не решился ничего ответить. А полковник продолжал:

– 1-го января 1915-го года ваш 4-ый Мариупольский гусарский полк попал в засаду. Вы не стали прорываться из окружения австрийцев, а отдали приказ сложить оружие и сдаться. И только подоспевшие войска Брусилова спасли вас от позора. Вы хотите, чтобы об этом стало широко известно?

– Нет, но я…, – сглотнул и подавился собственными словами генерал. Хотел спросить откуда это известно Васнецову, но понял, что контрразведчик не даром ест свой хлеб. Встал, поклонился и вышел.

А вскоре Богаевский упросил Деникина отпустить его к атаману Краснову в Донское войско, чтобы якобы «присматривать за своенравным и слишком независимым генералом». Командующий согласился. Но подробности «тяжелой беседы» полковника Васнецова с Богаевским каким-то образом стали известны в армии. И имидж контрразведчика в их глазах резко повысился. С ним теперь наперегонки спешили поздороваться не только обычные офицеры, но и штабные генералы.

– Ба, да здесь концерт, как в Царском селе, – весело сказал полковник Дроздовский.– «Будь нам заступником, верным сопутником…» Славно!

Дроздовский никогда не скрывал своих монархических взглядов, открыто говорил что состоит в тайной монархической организации. Подозревали, что и начальник штаба Романовский не чужд монархическим идеям. Однако он от этого постоянно открещивался и говорил, что сторонник исключительно демократических ценностей. Особенно задевал его по этому поводу генерал Марков. Вот и на этот раз он не удержался, увидев Романовского:

– Прямо, как по вашему заказу, Иван Павлович, – подмигнул он начальнику штаба.

Романовский хотел было что-то колкое ответить, но его опередил генерал Алексеев:

– Не вижу причин для насмешек, господа.

Все знали, что и руководитель армии в последнее время лоялен к монархизму и вроде бы даже создал монархический клуб, о котором открыто говорит Дроздовский. Это не нравилось командующему Деникину, потому что политические разногласия вносили идеологический раскол в ряды добровольцев. Ведь большинство офицеров оставалось верным идеям Февраля и Учредительного собрания, как он сам. И издевка Маркова, как понял Деникин, была адресована не столько Романовскому, сколько Алексееву. Михаил Васильевич в последнее время сильно сдал, плохо себя чувствовал. Стал по виду совсем старичком. Низеньким, согбенным, с еще больше заострившимся носом, со впалыми, печальными глазами.

Атаман Краснов начал сходу:

– Еще раз предлагаю совместное наступление добровольцев и моих донцов на Царицын. Он станет базой для дальнейшего продвижения на Среднее Поволжье.

Краснов, после долгих уговоров, все же решил присоединиться ко Второму походу добровольцев, действовать с ними сообща. Немалую роль в этом сыграл Алексеев, который через союзников сумел повлиять на своенравного атамана и фактически принудить его к совместному выступлению. Однако Петр Николаевич постоянно пытался демонстрировать свою независимость, гнуть личную линию.

– Нам, господа, возможно придется положиться на некоторую помощь Четвертого союза, – сказал он.

– Что? – К Краснову вплотную подошел генерал Богаевский.– Я вас правильно понял, вы предлагаете нам пойти на сделку с Германией?

– Правильно поняли, Африкан Петрович, – кивнул атаман.– Только не на сделку, а на временное соглашение. Мы не атакуем их, они нас. Более того германцы, несмотря на мир с большевиками, ударят по ним под Ростовом и придержат за уздцы украинских националистов, банды которых уже гуляют по всей Кубани.

– Это неприемлемо, Петр Николаевич, – тихо сказал Алексеев.– Никогда и ни при каких обстоятельствах Добровольческая армия не пойдет на сговор с заклятым врагом. Это даже не стоит и обсуждать. Мы собрались для того, чтобы утвердить план Второго похода, главной целью которого является взятия Екатеринодара. Доложите, Антон Иванович.

Краснов развел руками, изобразил на лице обиду, сел у окна напротив Васнецова, приготовился слушать командующего.

Деникин подтвердил, что наступление решено начать в середине июня. Северный Кавказ теперь важнее Поволжья. Первый удар будет нанесен по станции Торговой, через которую проходит железнодорожное сообщение Кавказа с Центральной Россией. Затем армия повернет на Тихорецкую и после захвата нескольких станиц, уже двинется на Екатеринодар. Тактика будет иной, нежели раньше- атаки редкими цепями, каждый взвод выполняет свою отдельную задачу. Управляемый, атакующий хаос. Мелкие укусы с разных сторон, а потом сокрушительный удар железным кулаком из нескольких офицерских полков.

– Теперь конкретно по взятию Торговой. Вам слово, господин Романовский.

Начальник штаба велел ординарцу повесить на стену несколько карт, взял в руку карандаш.

– Вот, господа, извольте видеть. В районе Азов- Кущевка-Сосыка находится армия Сорокина в 40 тысяч штыков при 90 орудиях и 2 бронепоездах. Командующий Калнин почему-то оказался в контрах с Москвой и практически ничем не руководит. Всем заправляет его помощник Сорокин. Итак, у железнодорожной линии Торговая-Тихорецкая порядка 30 тысяч красных из Железной пехотной бригады Жлобы и конной бригады Думенко. Общее число большевистских войск на Кубани не менее 100 тысяч человек. У нас, как вы знаете, 9 тысяч штыков и 21 орудие. Еще одну пушку, захваченную сегодня, чинят. Все наши полки будут сведены в дивизии. 1-ая генерала Маркова, 2-ая генерала Боровского, 3-ая полковника Дроздовского, 1-ая конная генерала Эрдели. Кубанская казачья бригада генерала Покровского и, разумеется, Донская армия атамана Краснова.

– Я уж думал про меня забыли, – ухмыльнулся атаман.– Как вы, господа, усиленно стараетесь не замечать созданного мною независимого государства- Всевеликого войска Донского.

Начальник штаба Романовский поморщился, как от зубной боли:

– Мы безусловно рассчитываем на вас, Петр Николаевич, если ваши отношения с Германией не зайдут слишком далеко.

– Что?! – подскочил со стула Краснов, опрокинув его на пол.– Я поддерживаю с немцами исключительно торговые отношения. И было бы глупо поступать иначе, когда в России нет ни правительства, ни порядка. Главная задача- выжить любой ценой. История нас рассудит. А немцам скоро все равно конец, союзники принудят их к капитуляции. К тому же у них тоже назревает революция. Так с издыхающей овцы, господа, сами знаете что…

– Я не хотел вас задеть, Петр Николаевич, – сказал с несвойственной учтивостью генерал Романовский.– Лишь намерен предупредить. Главное, чтоб о ваших контактах с германцами не узнали союзники, конфуз для всех нас может выйти очень неприятный. Будем выглядеть очень бледно. Позвольте продолжить?