В. Волк-Карачевский - Пелевин и пустота. Роковое отречение (сборник)

Человек, вошедший глубокой ночью в спальню сенатора и члена Коллегии иностранных дел Бакунина, был отставной поручик Соколович, тот самый, фамилия которого уже упоминалась в «Расшифрованных диалогах» как, впрочем, и фамилия самого Бакунина.

Соколович осмотрелся, поставил подсвечник на столик у кровати и достал из-за пояса небольшой кинжал. Лезвие кинжала было выполнено в виде извивающегося тела змеи и заканчивалось острым, как игла, хвостом. Верхняя часть тела змеи обвивалась вокруг перекладины простого гладкого креста, служившей крестовиной, а голова с двумя маленькими изумрудами, вставленными вместо глаз, и раскрытой пастью венчала рукоятку.

Каждый масон знал о существовании такого кинжала – его целовали, давая клятву, вступая в ложу. Им – точным ударом прямо в сердце – убивали тех, кто вольно или невольно разгласил какую-либо тайну или предал общее дело братьев-каменщиков.

Соколович присел на край широкой кровати. Бакунин спал нечутким сном, пятнадцать лет подряд укрепляясь в надежде, что никто не придет к нему с кинжалом в виде змеи, обвивающей перекладину креста, напомнить о том, что однажды произошло в Зимнем дворце в городе Санкт-Петербурге благодаря письму Бакунина, переданному императрице Екатерине II. Соколович отвернул край одеяла и потрепал старика по плечу. Бакунин проснулся.

Это был старый, много повидавший за свою жизнь человек, многое в этой жизни понявший и имевший смелость жить и поступать так, как он считал нужным, исходя из этого своего понимания. А главное, Бакунин вот уже пятнадцать лет готовился к приходу такого посланца, каким явился этой ночью Соколович.

Поэтому он ничуть не испугался, увидев в своей спальне незнакомца, державшего на левой ладони стальную змею, так, чтобы Бакунин мог хорошо рассмотреть этот кинжал. Он увидел кинжал, и хотя не целовал его – Бакунина принимали в ложу без обряда – но знал о том, для чего такой кинжал предназначен, знал, но не испугался.

– Да, – отвечая на вопрос в глазах Бакунина, подтвердил его догадку Соколович. – Я пришел убить вас, господин сенатор, за предательство и клятвопреступление по приговору братьев, членов ложи. Если ты закричишь, я сделаю это сразу, слуги усыплены сонным порошком и ничего не услышат. Ты проживешь ровно столько, сколько будет иметь смысл разговаривать с тобою…

– Я никого не предавал и не преступал никаких клятв, – усмехнулся старик – он приподнялся и сел, опираясь о спинку кровати.

– Ты выдал Панина и тех, кто вместе с ним хотел возвести на престол великого князя Павла Петровича. Ты надеялся занять место Панина в Коллегии иностранных дел, – сказал Соколович.

– Возведи Панин с Фонвизиным на престол Павла, эти немцы устроили бы из России вторую Пруссию…

– Но ведь ты был вместе с ними?

– Среди волков жить – по волчьи выть… Куда деться? И в ложу пришлось согласиться… Только никакой клятвы я не давал, в ложу меня записали со слов Панина… Без клятв… Я ведь им тоже был нужен… А окажись не нужен – втоптали бы в грязь, как последнего холопа. Возведи они на престол Павла, всех втоптали бы в грязь… Как во времена его прадедушки – Петра… Не пощадили бы и меня, это я доподлинно знаю, я их насквозь видел, каждый их вздох слышал. И я их опередил… По-моему вышло… Поздно вы спохватились…

– Поздно или рано, а каждому приходится отвечать… Ты предал… Нарушил законы чести…

Бакунин вдруг рассмеялся коротким старческим смехом.

– Законы чести?.. Ты пробрался ночью в мою спальню с этим кинжалом, посланный тайной дьявольской шайкой по законам чести? – старик опять рассмеялся, сухо и зло, – о каких законах чести говорить после того, что вы натворили в России? По чести всех вас нужно убивать как бешеных собак, всю вашу змеиную братию, которая обсела трон еще при Петре Безумном…

– Это ты так величаешь императора Петра Великого?

– Романовское отродье… Бес в них вселился изначала… Удумали посадить на трон своего холопа Гришку Отрепьева, тот, иуда, продал Россию полякам… А потом сами прибрали престол к рукам… Беса, Филарета, воры поставили на патриаршество. А их последыш, подсунутый Матвеевым, навел вас, сатанинское семя, на Россию. Он с детских лет не в своем уме.

– Однако же просветил Россию, сделал великой европейской державой. А ты честишь его безумцем.

– А разве не безумен царь, населивший свое царство иноземцами? Иные с войсками не могут захватить державу, а он отдал страну на поток и разграбление, глумление и поругание… Разве не безумен царь, который в жены взял солдатскую шлюху из-под обозной телеги, а потом оставил ей трон? А его племянница, отдавшая страну в удел своему немцу-полюбовнику проходимцу Бирону?

– Зато дочь Петра, Елизавета, изгнала проклятых чужеземцев.

– Куда же ей было деваться? Еще немного и сдохла бы Россия, как загнанная кляча. А ведь тоже – в мамашу вся, да и в папашу своего – замуж за хохла свинопаса, тайком, как воровка, ночью венчанная… И не успели вздохнуть – племянничка на трон, немчуренка… А Панин с сотоварищи – сынка его… уготовил…

– Ну да, не сладко русскому человеку в России… – иронично поддакнул ночной гость приговоренному к смерти.

– А сладко? – не обратил внимания на его ироничный тон Бакунин, – ублюдки, кто урвал кусок пожирнее, продали все, что могли, деньги вывезли, упрятали в Амстердамы… Детки их в Лондоне и Париже проживают наворованное, с Вольтерами беседуют, по Европам разъезжают… Кареты восьмерней, английской работы… Возведи Панин тогда на престол Павла – тут бы неметчина от края до края, русских вы бы под корень свели…

– Екатерина тоже не природная русская царица…

– Да уж… Четвертушку русской крови матушка выблядовала в Париже от ублюдка Бецкого… Ну да лучше Екатерина… Она под юбкою вон сколько молодцов держит. Ей бы «девичью игрушку» потолще, а с Гришкой Орловым да с Потемкиным этой «игрушкой» никакой немец не померится…

– А тоже разграбили Россию, все в алмазах да золоте…

– А пусть себе… Россия богата… А кто ж не разграбит, коли у корыта рыло втиснул. При верхах оно только дурак не награбит… А вот вам со всеми ложами вашими, и Панину, и Павлу – вот вам, накось выкуси.

Старик сложил фигу и вытянул вперед костлявую руку, так, что едва не достал Соколовичу до носа. Тот отклонил голову и спокойно сказал.

– Убери, старик, свою фигу, покажи ее самому себе в зеркало. Сами виноваты. Просрали бояре Россию своими толстомясыми седалищами, сапоги царю Петру лизали, немцев себе на шею посадить позволили, так теперь не на кого, кроме себя, жаловаться, смотрите молчком, как бабы на троне прое…ут то, что от этой России осталось.