Array Коллектив авторов - CHAS REM. Эти «лихие» 90-е

– За Кремль боятся!

– Кончилась малина! Людей море, ты смотри!

– Пацан, отдай дубинку, если русский!

– Две недели измываются!

– Правильно… Две недели в Кремле запой!

– Народ с утра попер. Я здесь с десяти. Сначала ОМОН мешал. Толкали нас, пихали… Встали, отгородились… Всех не разгоните, иуды!

– На площадь Ильича пойдем. К заводу «Серп и молот».

Вдоль щитов, извиваясь, двигался мужчина с деревянной дудкой, выдававшей насмешливые резкие рассыпчатые трели, в красной мантии поверх куртки и красном колпаке с вышитыми на нем золотыми солнцем и луной.

В начале Крымского моста тоже сверкали щиты заслона. Виктор немного прошел туда и увидел человека в черном, в черной скуфье (слово из кроссворда), с длинным, поднятым над головой деревянным распятием, расхаживавшего среди зеркального блеска щитов, и понял, что это священник. Тут кто-то сунул в руку листовку.

«Дорогая Наденька! – чернело с бумаги, отбитое на печатной машинке. – Трудно выразить словами мое потрясение от известия о кончине Вашего мужа Валентина Константиновича Климова, слесаря-ремонтника Дома Советов. Невозможно поверить в его гибель среди белого дня по пути на работу, когда вроде бы нет войны, нет фронта. Глубоко скорблю в Вашем горе. Обещаю, что закон, суд праведный обрушится на головы тех, кто избивал и убил Вашего мужа. Исполняющий обязанности Президента России Руцкой».

Ниже клубилась размашистая черная подпись, похожая на изображение грозовой тучи.

На Ленинском проспекте скапливались люди, доносились зовы мегафона. Он начал протискиваться, пытаясь разобрать, кто выступает. Вокруг было всё больше снарядившихся к бою: у одного – медный водопроводный вентиль, надетый на пальцы, у другого – кусок трубы с таким знакомым отверстием свища. Наконец он добрался до сердцевины колонны, где парни в кожанках, сцепившись локтями, окружили двоих. Виктор узнал депутатов. Уражцев держал в руке пластмассовую коробку мегафона, Константинов – железный раструб, усиливавший крик. Тот, что кричал, был весел и розов, как будто только из парилки, с желто-седой шевелюрой. Тот, что держал раструб, был насуплен, с бородой и залысиной.

– Диктатура не пройдет! – увлеченно заходился Уражцев. – Друзья, надо немножко потерпеть! Давайте отправимся на площадь Гагарина, подальше от провокаций… И на Воробьевы горы…

Константинов с мрачной важностью несколько раз кивнул.

– Трусы! – заклокотала женщина с воздушными каштановыми волосами. – Уводят народ! Дерьмократы оба! – На нее зашикали, и она стала разъяснять: – А что, не так? Они от кого избирались? От «Демроссии»!

– Все к универу! Вперед, к знаниям! – счастливо выкрикнул Уражцев.

Толпа потекла по проспекту.

Виктор брел, предвкушая встречу с милыми местами, где давно не был, мерцание шпиля на замке МГУ, смотровую площадку с белой церковкой на краю, раскинувшуюся внизу голубоватую маревую Москву, портвейный запах гниющих листьев из зарослей и рощ. Вытянув шею на чей-то ор, он увидел человека в кожаном шлеме летчика, который тормозил колонну открытыми ладонями:

– Але! Гараж! Поворачивай оглобли! Наших бьют!

Началось замешательство: толкались, пытаясь идти дальше, но вожаки встали. Потом вожаки развернулись, и все стали разворачиваться, Виктор тоже развернулся, не понимая, что происходит, как не понимал, кажется, никто. Они уже двигались назад к «Октябрьской», мегафон оказался у его затылка, и прямо в мозг ему с помехами и неумело запел радостный Уражцев:

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!

Пощады никто не желает!

Колонна, обрастая растерянными подпевалами, путаясь в куплетах и всё время возвращаясь к первому «Наверх вы, товарищи!», взяла круто влево. Пошли почти бегом, и Виктор увидел сверху, как при заходе на мост небольшую толпу теснит отряд со щитами, а позади в несколько рядов серебрятся щиты, от солнца ослепительные до рези.

В тот же миг, охваченный каким-то детским инстинктом, он не столько подумал, сколько почувствовал: эти щиты – фольга, они бесполезны, они ничтожны, их можно порвать и съесть конфету. И тогда, глядя не вперед, а вверх, в сладкую синеву, подставляя горло солнечным лучам, он громко, протяжно, восrлицательно запел, так, чтобы другие слышали и могли подпеть:

Свистит, и гремит, и грохочет кругом!

Гром пушек, шипенье снарядов!

И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»

Подобен кромешному аду!

Андреевский флаг ласковой бело-голубой волной задел его разгоряченное лицо.

При появлении колонны отряд со щитами отступил и выстроился еще одним заслоном.

– Пропустите народ к парламенту! – выкрикнул Константинов как-то сварливо; ему ответили одновременным гостеприимным ударом дубинок по щитам, и только теперь Виктор понял, зачем приведен сюда.

– Пропустят, жди, – сказал кто-то.

И сразу заспорили множество голосов:

– Кто там, ясно?

– В зеленом. Внутренние войска.

– Отсюда точно не дойдем.

– Давайте поднажмем!

– Даже если прорвемся, дальше остановят.

– А где наш дух русский? Знаете, когда Суворов через Альпы…

– Тетя, ты чего, исторический роман сочиняешь?

У них в оконцовке колючка да бэтээры.

– Ничего, оружие в бою отымем!

– Завели в западню! Только лоб расшибать! – махнул двумя корявыми руками мужик с пучками морщин вдоль рта. – Я не мазохист! – и принялся выбираться из толпы.

– Сколько дотуда? Подскажите, пожалуйста, – заскрипела старушка в пенсне.

– Пехом можно час! – доложила разбойная бабка, крашенный хной вихор торчал из-под косынки.

– Я и так не дойду, а куда мне с боями? – Старушка озиралась, прикидывая, как бы уцелеть.

– Москвичи и гости столицы хотят видеть своих избранников! Ура! – закричал Уражцев с бодростью свадебного тамады.

– А получат по зубам, – констатировал мужчина, у которого татуировка дракона вылезала пастью и синим пламенем на шею из-за пазухи.

– Надо на чудо надеяться! – сам себе вслух сказал Виктор. – Если на чудо надеешься, то…

– Сейчас сзади ОМОН прихлопнет! – перебил его одраконенный, показывая назад.

Виктор оглянулся и тотчас рассмеялся: «Не прихлопнут!» – сзади, в разноцветных пятнах транспарантов и флагов, колыхалась огромная людская масса, затопившая всё пространство от памятника Ленину до спуска к мосту.

Он почувствовал, что не совсем себе принадлежит, он стал частичкой стихии, которая его не отпустит.

Многолюдье, вероятно, впечатлило и солдат – они, присев, с головой прикрылись щитами, второй ряд поставил щиты сверху, а еще выше, дотянувшись, воздвиг щиты третий ряд – получилась непроницаемая стена, и Виктор вспомнил псов-рыцарей с железными панцирями из фильма «Александр Невский». Но и эти казались киношными, обреченными шататься, валиться, может быть, тяжело лететь в реку, краешек которой голубел впереди, и в подтверждение этого ощущения глазастая женщина звонко попросила, заламывая длинные руки: «Господи, избави нас от плена!» – и он узнал актрису Варлей из фильма «Кавказская пленница».